Александр Руцкой. Политический портрет.

Александр Руцкой. Политический портрет.
АЛЕКСАНДР РУЦКОЙ
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ
Взвихренная атмосфера перестроечной России выдвинула немало колоритных
фигур, ставших заметными образами на ее политической сцене.
Один из самых поразительных взлетов (даже на фоне богатой приключениями
карьеры Б.Ельцина) совершил Александр Руцкой. Злые языки иногда называли его
“непотопляемым”, хотя этот эпитет с неменьшим успехом можно было бы отнести и к
самому Борису Ельцину. Александра же Руцкого скорее можно было бы назвать
“несгораемым”: будучи дважды сбит в небе Афганистана, он не только вернулся в строй
(да еще и с повышением) после списания с летной службы по ранению, но и, самое
главное, сохранял поразительную политическую живучесть, несмотря на то, что
поостоянно был вовлечен в круговорот политических баталий.
“Я научился пробивать забор не головой, а кулаком, и расширять образовавшееся
пространство,” – говорил о себе Руцкой в один из критических моментов в его судьбе.
Достаточно убедительно звучат и слова его партийного соратника Василия Липицкого: “О
Руцком сейчас многие пишут в прошедшем времени. Рано. Позволю себе смелое
сравнение с Нельсоном Манделой. Ситуация в стране, не сулящая легкой жизни, дефицит
новых лидеров не дают основания для того, чтобы ставить точку в его политическоой
биографии…”
Вступление
Александр Владимирович Руцкой родился 16 сентября 1947 года в Курске
(фамилия Руцкой встречается только в курских краях). Вырос в семье профессиональных
военных: по словам родных вице-президента, основной профессией мужчин этой семьи по
крайней мере уже около 130 лет была военная служба. Дед его служил в
железнодорожных войсках, отец был танкистом, прошел всю войну от первого до
последнего дня и дошел с боями до Берлина. Награжденный шестью орденами и
двадцатью пятью медалями, вышедший в отставку в звании подполковника после 30 лет в
Вооруженных Силах, он скончался в начале 1991 года в возрасте 67 лет. Семья Руцких,
судя по всему, была привержена коммунистической идее: отец его был членом КПСС 47
лет, дед – 52 года.
У Александра Руцкого два брата: старший брат Владимир тоже стал летчиком, а
младший – Михаил закончил в 1991 году Академию МВД и стал старшим
уполномоченным уголовного розыска в Курске.
Александр Владимирович Ручкой окончил Барнаульское высшее военное
авиационное училище летчиков, Военно-воздушную академию им. Ю.А.Гагарина, и,
наконец, в 1990 г. – с отличием – Академию Генерального штаба, став пилотом
истребителя.
Еще школьником, с 9 класса, Александр занимался в аэроклубе. Работал слесарем
на авиационном заводе. На срочной службе, куда его призвали в 1965 году, был стрелком-
радистом в звании сержанта. Уже в летном училище демонстрировал лидерские качества.
Хорошо рисовал: как-то в училищной стенгазете нарисовал сам себя в генеральских
погонах. После окончания военного училища служил летчиком-инструктором в
Борисоглебском авиационном училище им. В.П.Чкалова.
После окончания Военно-воздушной академии Руцкой был направлен в Группу
советских войск в Германии. Здесь проявились многие его качества. “Я жестковат, –
говорил он о себе, – и голос громкий”. Люди, служившие с ним в ГДР, а затем и в Липецке
вспоминают, что за малейшую провинность он наказывал очень жестко, а на
партсобраниях, когда разбирали проступки коммунистов, требовал обычно самых крутых
мер.
В 1985 г. Руцкому поручили весьма почетную и многообещающую в плане
карьеры миссию: сформировать полк, который должен был летать на новой авиационной
технике, причем полк молодежный, летчики которого были только что выпустившимися
из училища молодыми людьми, средний возраст которых был всего 22 года. “За год
подготовил мальчишек до уровня 11 класса”, – с гордостью вспоминал Руцкой
впоследствии. Известно также, что подопечные почему-то прозвали своего шефа
“Лобачевским”.
Всего Александр Владимирович сменил 9 мест службы.
Афганистан
В 1985 г. Руцкой попадает в Афганистан. За время “афганской войны” он совершил
428 боевых вылетов.
Сам Руцкой про свои афганские приключения рассказывал так: “В 1985 году
направили в Афганистан. Это был единственный полк, который не потерял ни одного
летчика. Мы были единственными, кто в афганских горах стал воевать в ночных условиях.
Все летчики части были отмечены государственными наградами, а 80% из них дважды. Но
полк расформировали. Возглавил другой полк, совершенно неподготовленный. За 3
месяца потеряли 7 летчиков”.
Сам командир дважды горел, заходил без двигателей на посадку, 39 пробоин
оставил противник на его Су-25.
В начале апреля 1986 г. он совершал свой 360 полет в район Хоста с заданием
“помощь афганской пехотной дивизии” и был сбит у Джавара. Перелом позвоночника,
ранения в руки. Врачи совершили чудо, сохранив жизнь летчику.
За боевые подвиги Руцкого представляют к званию Героя Советского Союза. В
Афганистане о мужестве и доблести полковника ходили легенды. Документы прошли все
инстанции. О награждении было даже публично объявлено на каком-то ответственном
совещании. Но звание так и не дали. Так получилось.
13 июня 1986 г. Руцкого впервые заметила пресса – о нем появилась статья в
“Красной звезде”. После госпиталя от летной работы отстранили, назначили заместителем
начальника Центра боевой подготовки в Липецке. По состоянию здоровья Александр
Владимирович мог легко уйти на достаточно солидную по советским меркам пенсию, но
он добивается возвращения в Афганистан. И в 1988 г. становится заместителем
командующего ВВС 40-й армии. Его непосредственным начальником, кстати, был Борис
Громов, через 3 года ставший соперником Руцкого на выборах Президента России как
кандидат в вице-президенты у Николая Рыжкова.
“В 1988 году, – рассказывает Руцкой, – противник начал получать ракеты класса
“земля-земля” (“Стингер”) для обстрела гарнизонов. Я создал эскадрилью штурмовиков,
набрав лучших летчиков. Разведка донесла, что за мной идет охота. И вот, 4 августа, вновь
в районе Хоста истребителями Ф-16 пакистанских ВВС я был сбит и ветром занесен на
территорию Пакистана. 5 дней отстреливался, уходил от преследования, преодолел 28 км.
Снова был ранен. Потом контузия, плен (Пешевар, Исламабад. Предложение уехать в
Канаду). В плену 1,5 месяца, потом обменяли. Весил тогда 48 кг”.
16 августа пакистанские власти в помещении пакистанского МИДа передали
летчика советским дипломатическим представителям в Исламабаде. Ему было присвоено
звание Героя Советского Союза. До этого он уже был награжден орденом Красной Звезды
и шестью медалями.
Последнее приключение неугомонного полковника вызвало большое эхо. Лишь
очень узкий круг лиц знает или хотя бы предполагает, что, собственно, мог “в районе
Хоста” делать военачальник, в должностных обязанностях которого не предусмотрено
непосредственное участие в штурмовых или истребительных действиях. По официальной
версии, целью полета был “удар по складу боеприпасов, обнаружение караванов с
оружием, которое шло с территории Пакистана в нарушение Женевских соглашений”. За
границу его задуло восточным ветром.
Вернувшись из Афганистана, Руцкой не получил генеральских погон и
соответствующего им направления (говорят, воспротивилось командование ВВС).
С 1988 г. до июня 1990 г. Александр Владимирович учится в Академии
Генерального штаба и затем вновь получает назначение в Липецк, уже в качестве
начальника центра. Недоброжелатели Руцкого утверждали, что это была полковничья
должность. Но Руцкой с ними не соглашался, он заявлял, что генеральская.
Вторжение в политику
Боевой офицер плохо разбирался в политике. Его первые шаги на политическом
поприще доказывают это. Предвыборная кампания во время выборов в народные депутаты
СССР в мае 1989 г. окончилась неудачей. Свою кандидатуру Руцкой выставляет в
Кунцево, в весьма политизированном районе, густо населенном сторонниками реформ,
среди его соперников – “прорабы перестройки” поэт Евгений Евтушенко, драматург
Михаил Шатров (чья пьеса “Дальше, дальше, дальше”, зачитывалась в то время до дыр),
редакторы “Огонька” и “Юности” – Виктор Коротич и Андрей Дементьев, публицист
Юрий Черниченко, популярный юрист Савицкий. Победил же главный редактор газеты
московских коммунистов с времен Ельцина – первого секретаря МГК КПСС – “Московская
правда” Логунов. (По иронии судьбы в 1993 г. он был редактором органа бунтующего
Верховного Совета – “Российской газеты”.)
Кампания против Руцкого была развернута жестокая. В залах ему в лицо кричали:
“Осторожно! После Афганистана у него руки по локоть в крови!” За частое употребление
слова “русский” его обвиняли в связях с обществом “Память”. На стенах домов долго
оставались надписи: “Руцкой – фашист, черный полковник”, “густопсовый патриот”,
“антисемит”. В 1989 г., напомним, такие ярлычки наверняка проваливали кандидата.
Считают, что полковника поддержали райком КПСС и официальные круги Церкви.
Доверенным лицом Руцкого был член Совета национал-патриотического общества
“Отечество” Валерий Бурков (ставший впоследствии советником Ельцина по военным
вопросам), выступавший на собраниях с избирателями с резкой критикой в адрес
А.Сахарова.
Недовольство выдвижением Руцкого выразило и руководство Академии
Генерального штаба, где тогда проходил обучение Александр Владимирович. Однако, по
его словам, ему “искренне хотелось показать, что в армии есть люди, способные думать о
судьбе страны не в категориях приказов, а люди, могущие предложить новый взгляд,
новые подходы реформирования страны, не обремененные прошлым”.
Его настроения в те годы передают его собственные слова: “Я был болен и измучен
от переживаний и стыдился за мою Родину”. В то же время он гордился, что в эту
“навозную кучу” (т.е. в политику) не полезет.
Но общественную деятельность он не оставил. Весной 1989 г. Руцкой становится
заместителем председателя Московского добровольного общества русской культуры
“Отечество” (председателем был историк профессор Московского государственного
педагогического института им. Ленина – Аполлон Кузьмин). “Начали работать, –
рассказывал Александр Владимирович, – но смотрю, от культуры поворачиваемся в
другую сторону. Считают, сколько среди вождей революции было русских, сколько
инородцев, кто кого расстреливал. Я раз поругался, два – и ушел (осенью 1990_г._- Н.К.).
От патриотизма до национализма один шаг”.
На следующий год на выборах народных депутатов РСФСР он делает еще одну
попытку. Он едет в родной город Курск и выдвигается коллективом биофабрики в
качестве кандидата в депутаты по Курскому национально-территориальному округу n 52.
В течение этой избирательной кампании он пересек всю область с выступлениями, особое
внимание уделив маленьким городкам и деревням. В предвыборной кампании Руцкой
выступал в основном со строго коммунистических позиций, защищал единство СССР
(хотя, даже просто не подвергая критике “коммунистическую номенклатуру”, тогда легко
было получить клеймо “партийного кандидата”), но наиболее характерными можно было
бы признать следующие его пассажи:
“Есть у народа армия – неотъемлемое звено социалистического общественного
организма. Для многих поколений советских людей военная служба стала школой
воспитания ответственности, мужества и патриотизма, научила занимать активную
жизненную позицию. Чистый воздух перестройки способствует сегодня подъему
служебной и политической активности людей, одетых в военную форму. Все острее
реакция армейской и флотской общественности на негативные явления, все заметнее
утверждается в воинских коллективах атмосфера взаимного уважения, открытости,
деловой критики и самокритики. И в этом я вижу залог дальнейшего повышения боевой
готовности Вооруженных Сил, рост их авторитета…”
“В 1984 году Советский Союз представлял из себя великую державу, его армия –
могучую силу, являющуюся фактором мирной стабильности на планете. А все, что
происходило далее, с 1985 года, под названием “перестройка” – это самый настоящий
развал…”
Говорил Александр Владимирович и тогда без бумажки, а журналистам из
“демократической прессы” было что записывать за ним. Долго ему вспоминали слова,
сказанные в день смерти Андрея Сахарова: “Еще один демократ отбросил копыта” (по
другой версии – “тапочки”).
Тем не менее во втором туре, набрав 51,3% голосов, Руцкой победил своего
соперника, бывшего священника (в первом туре было 8 кандидатов), хотя религиозные
настроения в области традиционно были сильны.
На I Съезде народных депутатов РСФСР Руцкой – среди тех, кто голосовал за
принятие Декларации о государственном суверенитете России. Позже он пожалеет об
этом: “Если бы мы тогда себе достаточно четко представляли, чем все это может
закончиться… Тогда бы и голосовали, наверное, по-иному. И страну бы не развалили”.
Тогда же Руцкого выбирают членом Верховного Совета, а затем – председателем
Комитета Верховного Совета РСФСР по делам инвалидов, ветеранов войны и труда,
социальной защите военнослужащих и членов их семей.
Оставаясь членом КПСС, Руцкой неожиданно становится критиком собственной
партии, Верховного Совета СССР и даже Президента СССР. Так, в середине января 1991 г.
он с трибуны III сессии Верховного Совета России в трехминутной, не по-парламентски
яркой, речи обвинил Горбачева в организации Вильнюсских событий, называя также
“преступниками” тех, “кто бросает 20-летних мальчишек с полными боекомплектами на
подавление мирных демонстраций. Кто заставляет генералов брать на себя
ответственность за кровавые злодеяния против собственных народов”. Пророчески он
спрашивал у депутатов: “Кто может гарантировать, что завтра мы не увидим танки на
набережной Москвы-реки у Белого Дома?”
Затем вместе с пpочими несогласными Александp Руцкой убеждает
Верховный Совет не принимать Указ Президента о совместном патрулировании (армии и
милиции), подписывает в марте 1991 г. заявление членов Президиума ВС,
“заступившихся” за Ельцина после выступления Светланы Горячевой на III Съезде
народных депутатов. “Никак не мог взять в толк, – недоумевл Руцкой, – как можно на
месте Горячевой и ее сообщников тут же не подать в отставку после злобного, не
поддержанного большинством выпада против российского лидера?”
Анализ поименных голосований в Парламенте относил Александра Руцкого к
типичным “радикальным демократам”.
В то же время, по просьбе начальника Генерального штаба генерала армии
М.Моисеева, Руцкой принял участие в Совещании по вопросам военной реформы и даже
выступил с альтернативным докладом по реорганизации армейской авиации.
Он убеждает коллег, что “не учитываются уроки сокращений, проведенных в
Хрущевское время.., когда было допущено немало нелепостей, которые потом пришлось
оплачивать дорогой ценой”. Резко выступает он и против предложений создавать
республиканские армии. “Еще Дмитрий Донской, – заявляет депутат, – сек плетьми за
попытки растащить армию по отдельным княжествам”.
После избрания народным депутатом Руцкой не был демобилизован. “Я, – заявлял
он, – откомандирован в распоряжение Верховного Совета”.
Многие взгляды Руцкого в то время претерпели известную трансформацию, что в
принципе легко объяснимо. “Помилуйте, – говорит он сам, – каким же надо быть
твердокаменным, чтоб не пройти внутреннюю перестройку в наше время”. Кругозор
Александра Владимировича расширяется в академии (“офицер живет, как в клетке:
гарнизон – аэродром – гарнизон – аэродром”). В академии же для него, рассказывал в июне
1991 г. Руцкой, “открытием стало знакомство с Кейнсом, идеи которого направлены на
эффективное регулирование экономики”.
Не странно поэтому, что в это время и об Андрее Сахарове он отзывается уже
иначе: “Перед Сахаровым я преклоняюсь – это нравственно могучий человек… Мы,
афганцы, не забудем, что он – единственный, кто поднял голос против войны, на которую
нас послали”.
О своих же коллегах-депутатах он был более строгого мнения. “У нас в Верховном
Совете очень много болтунов, бездельников! – говорил Руцкой. – Только мой комитет
выполняет поставленную задачу, меня хвалит Силаев, я достаю инвалидные коляски, я
помогаю в решении судеб незаконно уволенных и обиженных офицеров”. При этом совсем
не лестно характеризовал Гавриила Попова, Сергея Станкевича и Анатолия Собчака и
некоторых других. “А этот Лопатин – вообще… Я сколько раз говорил Ельцину – гоните вы
его прочь, этого Лопатина”,- таков образчик его высказываний. Примерно так же он
говорил и о лидере “Щита” В.Уражцеве.
Партийная деятельность
Деятельность Александра Руцкого изначально тесно была связана с политикой,
особенно с поли-тикой Коммунистической партии. Когда Старая площадь приняла
решение о создании Российской компартии, Руцкой становится одним из активнейших
членов ее руководства – с 1990 года он стал членом ее Центрального Комитета.
По мнению информированных политических наблюдателей, КП РСФСР так или
иначе была обречена на раскол – в силу слишком больших противоречий, накопившихся к
пятому году перестройки в “классе партократии”. Но что виновником раскола станет не
какой-нибудь либеральный “голубь”, возмущенный экстремальным консерватизмом
первого секретаря Ивана Полозкова, а одна из наиболее блестящих надежд
коммунистической номенклатуры – этого не прогнозировал никто.
Стартом к новым вершинам стал для Руцкого III Съезд народных депутатов
РСФСР, на котором 31 марта 1991 г. была предпринята первая серьезная попытка сместить
Б.Ельцина с поста Председателя Верховного Совета и не допустить возможности введения
поста Президента Российской Федерации. Именно тогда прозвучало выступление
Александра Владимировича Руцкого , заявившего, что Российская компартия не понимает
происходящего в стране и пытается остановить демократические преобразования. Руцкой
объявил о создании фракции “Коммунисты за демократию”. В качестве ее лидера он
заявлял, что фракция объединила 178 народных депутатов, однако в опубликованных
списках оказалось всего 95 человек, лишь около 10 из которых входили ранее во фракцию
коммунистов. Большинство же было “всевозможными российскими руководящими
работниками, аппаратчиками, работающими на постоянной основе в комитетах и
комиссиях ВС”, как было заявлено органом ЦК КПСС газетой “Гласность”. Первую
консультацию членов фракции проводил беспартийный депутат В.Шейнис. 18 апреля
заявление фракции появилось в газете “Куранты” и было названо противниками
“законченной раскольнической программой, хорошо продуманной и ловко изложенной”.
Спешно собравшийся пленум Курского обкома Компартии РСФСР осудил
позицию коммуниста А.Руцкого, направленную на раскол депутатской группы
“Коммунисты России”. В вину депутату была поставлена и “попытка спровоцировать
раскол КПСС”. На пленуме вносились предложения и об исключении “отступника” из
рядов партии. Курские ветераны обвиняли героя-полковника в “невыполнении обещания
избирателям поддерживать КПСС” и обращались в городской Совет народных депутатов с
ходатайством о лишении Руцкого звания “Почетный гражданин города Курска”.
Тем не менее не было в России в то время другой организации, которая могла бы
по вызванному к ней интересу соперничать с группой “Коммунисты за демократию”.
Мнение же Руцкого о компартии в то время было двойственным. КПСС он называл
партией, “которую расстреливали и которая расстреливала”.
Пленум ЦК КПСС, состоявшийся 25 июля, “раскольника” не тронул, но было,
впрочем, не до него: Ельцин принял Указ о департизации в России, и выяснение
отношений между “своими” было немыслимо: даже об отставке Горбачева не заикались,
напротив, было сказано, что когда глава коммунистов по совместительству является
Президентом страны, то это хорошо.
Руцкой идет на таран: 2-3 августа состоялась учредительная конференция
Демократической партии коммунистов России (в составе КПСС). Выступавший на
конференции Александр Яковлев (являвшийся в то время огромным авторитетом для
Руцкого) пророчески и со знанием дела заявил: “Мы присутствуем при агонии
большевистского наследия везде и во всем. Агонии мучительной и опасной. И мы еще не
знаем наверняка, имеем ли дело с умирающим слоном или с раненым тигром, который
гораздо опаснее здорового и сытого”. Делегатов их противники встречали лозунгами типа:
“Пламенный привет коммунистам-ельцинистам!” и “Да здравствует светлое
капиталистическое будущее!”. Остроумный политолог Михаил Малютин назвал руцкистов
“Обществом “Волки за вегетарианство!”, а ЦК компартии РСФСР уже 6 августа на своем
пленуме сделал свой подарок отступникам, исключив из ЦК А.Руцкого вместе с его
соратниками В.Липицким и Ю.Протасенко. Руцкой и Липицкий были исключены из
КПСС “за действия, противоречащие Уставу КПСС и направленные на раскол партии”. В
тот же день первичная партийная организация Военно-политического управления ВВС
подтвердила решение ЦК, также исключив “отщепенца” (по уставу следовало сделать
наоборот). Из почти 50 коммунистов лишь 3 воздержались. Партийный стаж Руцкого в
итоге составил 21 год. (Его жена вышла из КПСС за год до этого.)
Напоследок Александр Владимирович назвал КП РСФСР “ублюдочной”,
“марионеточной” партией и заявил, что никогда в нее не вступал и никогда ее не признает.
А когда один из выступающих заметил Руцкому, что тот “игрушка в чужих руках”, Руцкой
напомнил, что он – вице-президент и по отношению к нему надо выбирать слова.
Многие наблюдатели оценили демарш Александра Руцкого как попытку
реализации единственной для него возможности войти в “российскую элиту”, имея в виду
то, что без публичного сжигания за собой мостов демократическое общество его бы не
приняло. Очень возможно, считали некоторые, что шаг этот был согласован с Ельциным.
Результат не заставил себя ждать: политический beau monde признает его своим: 2
июля ему разрешают подписать обращение “За объединение сил демократии и реформ”
вместе с А.Вольским, А.Яковлевым, Г.Поповым, Э.Шеварднадзе, А.Собчаком,
С.Шапошниковым, И.Силаевым и Н.Петраковым. Кроме того, что не менее важно,
подписанты создали инициативный комитет “Движения демократических реформ” (ДДР).
“Заявление десяти” было итогом попыток “отцов демократии” агонизирующего
Советского Союза создать “суперпартию” на плечах Социал-демократической (СДПР),
Республиканской (РПРФ) и Демократической (ДПР) партий России. “Младшие товарищи”
это вовремя поняли, ответили травкинским отказом, и… “родила царица в ночь не то сына,
не то дочь”.
Спустя 3 недели – 23 июля Эдуард Шеварднадзе и Гавриил Попов попытались
“посвататься” к “Демократической России”. Но на эмоциональную речь московского мэра
о наступающем фашизме младшие товарищи ответили доброжелательным отказом вновь.
Лишь Руцкой предложил 22 июля свои услуги, решив ввести в Движение
демократических реформ “коммунистов за демократию”. Однако его добротой не
воспользовались – в президиум Движения Александра Владимировича не посадили. ДДР
так и осталось “головой профессора Доуэля” – организмом без туловища.
Выборы Президента России
Новая фракция, в которую ушло более сотни российских депутатов-коммунистов,
возникла в самое подходящее время прямо накануне периода чрезвычайных полномочий,
которых потребовал Ельцин. Именно тогда у внимательно следящих за российским
политическим пасьянсом наблюдателей закрепилось мнение о блестящем
импровизационном даре Руцкого-политика, который, мало меняясь по существу,
постоянно оказывался в центре интересов различных сил.
В субботу, 18 мая 1991 г. у полковника Руцкого был обычный рабочий день. Для
выдвижения кандидатов в вице-президенты оставался 1 день. Все претенденты на самое
высокое кресло уже сделали свой выбор. Не было партнера лишь у Бориса Николаевича
Ельцина.
Существовало множество версий, назывались самые разные версии: Шахрай,
Старовойтова, Бурбулис, Волкогонов. А Бакатин и Собчак якобы даже отказались от такой
“чести”. Будущий Президент неожиданно для многих выбрал Руцкого, шокировав тем
самым радикальную часть “Демократической России”.
Рассказывают, что свой поступок Борис Николаевич объяснял тем, что ему “нужен
заместитель, чтобы правду мог в глаза сказать, не стесняясь, чтобы и поправить мог…”
Руцкого приободрил: “Ничего. Будем вместе. Я поддержу. Сработаемся… Человек ты
подготовленный, разбираешься в системах управления”.
Рассказ о том, что Руцкой, расстерявшись, оправдывался перед Бурбулисом (“Гена,
я тебе дорогу не перебегаю? Скажи, я откажусь”), маловероятен. Бурбулису некоторые
приписывают идею выдвинуть Руцкого в вице-президенты. Но такая гипотеза тоже вряд ли
заслуживает доверия.
Ни для кого не было секретом, что приближение Ельциным Руцкого было вызвано
скорее всего прагматическими расчетами предвыборной тактики: герой Афганистана,
коммунист-раскольник должен был привлечь к голосованию за Ельцина членов РКП,
выступающих за реформы, работников ВПК, часть офицерства и… женщин (Руцкой
занимал устойчивое первое место по популярности среди представительниц слабого пола,
очевидно, срабатывало чеховское: “Мужчина без усов, то же самое, что женщина с
усами”). Одновременно Ельцин показал избирателям, что сам он, хотя и не коммунист,
бороться с коммунистами, придя к власти, не станет. Тогда это было важно.
Опыт совместной работы у дуэта уже был. С осени 1990 г. Ельцин возглавлял
Фонд социального развития России “Возрождение”, вице-президентом которого был
Руцкой (лишь позже вице-президент сменит Президента. Имеется в виду, конечно,
ситуация в Фонде). Александр Владимирович с уважением относился к Борису
Николаевичу (“Такой огромный русский мужик”), которое пришло к нему после того, как
Ельцин произнес свою речь на XIX партконференции.
Председатель Верховного Совета своих мнений о полковнике Руцком не оглашал,
но следил за политическим взлетом истребителя.
В апреле в прессе появились даже заявления, что “Руцкому целесообразно
выставить свою кандидатуру на нынешних выборах”, так как “У Александра Руцкого есть
потенциальные основания всерьез претендовать на высший российский пост”.
Свою полезность кандидат в вице-президенты доказывал трудолюбием. Как
некогда, во времена Курской кампании, он много ездил и за 1 месяц предвыборной борьбы
посетил 11 областей России, в том числе сибирских, выступая по 3-4 раза в день. “Я
искренне пропагандировал предвыборную программу Ельцина, – вспоминает Руцкой, – и
она принималась людьми как программа надежды. Кто тогда мог представить, что эта
программа так и останется фиговым листочком…”
12 июня 1991 г. Ельцин становится Президентом, Руцкой – его вице. Первым вице-
президентом России, а возможно, и единственным. Сферу своей деятельности он
определял широко: включая в нее “контроль за исполнительной властью, создание
системы управления народным хозяйством”. Руководитель дал ему своих людей –
секретариат Руцкого возглавил Алексей Царегородцев – один из помощников Б.Ельцина,
его коллега еще по Свердловску, личную охрану – Владимир Тараненко, работавший до
того в охране Ельцина. Вице-президент, разумеется, вхож к Президенту, участвует в
различных встречах в его кабинете, Руцкого приглашают на заседания Правительства.
Пару раз он даже побывал на даче Ельцина. Однако публичные мероприятия с участием
Президента проходят без Руцкого.
Несомненно то, что к моменту президентских выборов Александр Владимирович
был политической звездой, взошедшей самостоятельно, практически без участия Ельцина.
Их взаимоотношения напоминали ситуацию в высших сферах не столько США, сколько
ФРГ.
Популярность “российского Геншера” заметно усилилась после августовских
событий.
Путч
Первое, что бросается в глаза при просмотре хроники августовских событий, это
то, что Руцкой в них встречается редко. Национального героя из него старательно делать
не хотели. Хотя Руцкой возглавлял оборону Белого Дома (иногда это, впрочем,
приписывают и Кобецу).
Оборона, как отмечают специалисты, была организована слабо. По мнению
руководителей группы “Альфа”, митингом сдержать захват Парламента было нельзя. Но
уже такова, видно, наша “планида” – власть, с какой бы стороны баррикад она ни
находилась, закрывается народом.
Не проявив полководческого дара, Руцкой продемонстрировал безусловное личное
мужество. Размышляя о степени подготовленности августовского мероприятия,
приходишь к выводу, что, вице-президент России готов к нему не был. Накануне он
участвует в Тушинском авиационном празднике, произносит вместе с руководством ВВС
здравицы в честь Советского Союза, его Вооруженных Сил, поднимает тосты за новое
руководство России.
19 августа первым в 7 часов 30 минут Руцкой прибыл в Белый Дом. Сомнений в
серьезности происходящего у него не было.
20 августа в 10.00 в составе делегации Президента РСФСР вместе с Хасбулатовым
и Силаевым он посещает Кремль и ведет переговоры с Лукьяновым. Делегаты вручают
ему ультиматум из нескольких пунктов (в частности, с требованием встречи с
Горбачевым). Лукьянов успокоил посетителей – Горбачев здоров.
Днем на митинге у стен Парламента Руцкой заявляет, что “путчистам дано 24 часа
на исполнение требований властей России”. На трибуне вместе с вице-президентом его
единомышленники: Ельцин, Боннэр, Шеварднадзе, Евтушенко, Глеб Якунин…
Он был одним из немногих (среди них и Геннадий Бурбулис, ведший сложные
политические переговоры), кто провел ночь с 20 на 21 августа в собственном кабинете, а
не в “объекте 100” (бункере).
А до этого Руцкой прогонял людей от окон в приемной Ельцина, произнеся, как
передают очевидцы, слова, звучащие сегодня более чем мрачно: “Если из танка кто-то даст
даже болванкой, то вас так накроет, что куски потом придется собирать. Людей беречь
надо, а не подставлять”.
В тот же насыщенный событиями день Руцкой объявил о выходе ДПКР из КПСС.
21 августа в 16.52 с аэродрома Внуково самолет с делегацией Парламента (Руцкой,
Силаев, Бакатин, Примаков, несколько журналистов, зам.министра МВД Дунаев,
Стерлигов) вылетел в Крым к Горбачеву. Летчикам команды давал Руцкой.
В августовские дни вместе со старшим братом в Белом Доме находился Михаил
Руцкой (услышав по радио сообщение, он помчался на машине в Москву и занимался
здесь организацией охраны четвертого этажа Белого Дома). Младший брат хотел лететь и
в Форос. Но Александр Владимирович, обманув его, не взял с собой. “Два гроба для одной
матери слишком много”, – произнес якобы старший Руцкой.
Послеавгустовский период
Популярность Александра Владимировича росла. Ему была поручена
ответственная миссия – создание в России национальной гвардии. Стихийный процесс
начался еще в августовские дни. Занимались армейским строительством все кому не лень,
и известный боец всех московских революций Уражцев, и опытный политик – мэр Москвы
Г.Попов (издавший даже ряд соответствующих распоряжений). “Не можем остановить
патриотизм”, – жаловался помощник вице-президента Геннадий Янкович. Вместо набора
всех от 18 до 60 лет, в том числе “честных отставных офицеров”, Руцкой ввел конкурсный
отбор (проверка на силу и ловкость) и собеседование (на смекалку). В качестве шефов
гвардии в Белый Дом пришли народные депутаты СССР – Владимир Винокур и Иосиф
Кобзон.
Тем временем Александр Владимирович проводит несколько дней в Болонье
(Италия) на открытии выставки “Конверсия-91”. Побывал он и в Риме, где принимали его
на высшем уровне, в том числе и папа Иоанн Павел II, принявший его в своей летней
резиденции. Так Руцкой встретил свое 44-летие.
Ельцин Положение о гвардии не подписал, а впечатления о поездке в страну
“предполагаемого противника” оказались столь большими, что уже ставший к тому
времени генерал-майором (звание он получил после августовских событий) Руцкой 3
октября на встрече с делегацией НАТО предложил принять Советский Союз в эту
организацию. Ответной реакции не последовало.
Некотрое время спустя популярность вице-президента начинает раздражать его
недоброжелателей. Решение Александра Владимировича обуздать национализм дало им
повод “потоптатьса” на Руцком. В начале октября председатель Верховного Совета
Украины Леонид Кравчук опроверг заявление Руцкого о том, что Украина перепродает
нефть, газ и другие продукты, поставляемые в республику.
Далее. Неопытный еще политик, но с армейской готовностью к конкретным
действиям, вице-президент ввязался в заведомо проигрышную конфронтацию с
переживающей эйфорию национализма Чечней. При очевидной незаконности захвата
власти генералом Дудаевым (Руцкой сказал о Чечне: ” Это не революция, это бандитизм”)
введенное, как считается, по настоянию вице-президента (хотя подписывал
соответствующий указ не он) чрезвычайное положение на территории Чечено-Ингушетии
(основываясь на оперативных данных, после посещения Руцким Грозного и встречи с
Дудаевым) вело напрямую к войне, которая неминуемо приняла бы террористический
характер. Что, естественно, представляло собой неприемлемый риск для руководства
России. Известие о том, что российский Парламент не утвердил указ, было встречено
восторженной стрельбой в воздух 120 тыс. вооруженных людей, записавшихся в
ополчение и национальную гвардию. И хотя едва ли Руцкой отказался от своего
убеждения, что “политик должен уметь иногда и в нос дать. А как же?” – афронт с Чечней,
когда Президенту Ельцину пришлось под давлением Верховного Совета, забирать назад
свой Указ о введении чрезвычайного положения, весьма повредил политическим позициям
вице-президента. Верховный Совет принял постановление, в котором, в частности,
говорилось о необходимости проведения парламентского и служебного расследования для
установления лиц, ответственных за принятие недостаточно подготовленных
политических и военно-технических решений. Чеченский лидер потребовал от прокурора
Чечено-Ингушской Республики возбудить уголовные дела в отношении Руцкого,
председателя российского Парламента Хасбулатова и министра внутренних дел РСФСР
Дунаева. (Помощники Руцкого рассказывают, что до сих пор сохранился документ с
резолюцией Президента: “Руцкому. Согласен. Действуйте в соответствии с Вашими
предложениями. Используйте все необходимые средства”.)
На Руцкого это произвело тяжелое впечатление. “Президент меня просто сдал”, –
заявил он. Пресса развернула широкомасштабную кампанию по дискредитации вице-
президента. По рассказам сведующих лиц, некоторые противники Руцкого плотоядно
улыбались тогда в коридорах Белого Дома.
Неудача с решением чеченской проблемы не многому научила Александра
Владимировича. Он не жалел о случившемся и был уверен, что “когда надо было проявить
волю, мы смалодушничали и тем самым открыли путь воинствующему сепаратизму,
подорвали общность русской государственности”.
Поэтому во время осетино-грузинского конфликта в Цхинвале Руцкой звонит
Шеварднадзе, обещает “поднять в воздух эскадрильи” и заявляет, что будет “бомбить…
города”. При этом вице-президент был твердо уверен, что “решительность несет меньше
потерь, чем нерешительность”.
В декабре от потребовал от председателя Верховного Совета Латвии Анатолия
Горбунова немедленно освободить арестованного бывшего заместителя командира
Рижского ОМОНа Сергея Парфенова (арест которого был проведен в Тюмени при помощи
МВД России). Одновременно Руцкой распространяет заявление о необходимости защиты
Россией своих граждан.
Активно вмешивался (и, как считают, эффективно) вице-президент в
приднестровский и крымский конфликты.
Буквально накануне осеннего (1992 г.) Съезда народных депутатов Александр
Владимирович совершает поездки в Крым и Приднестровье. Это турне дало сильный
импульс движению за самоопределение Крыма. Началось выяснение отношений высшего
руководства республик. 6-7 апреля Кравчук и Ельцин перевели Черноморский флот
каждый под свою юрисдикцию. Но уже 9 апреля они приостановили действия своих
указов. А Руцкой уже был в Тирасполе. После торжественной встречи, митингов и
резолюций под юрисдикцию России перешла 14-я армия, дислоцированная в
Приднестровье. Забурлило. Мощный стимул для политической активности получили
лидеры и Кишинева, и Бухареста. Однако тактика Руцкого принесла определенные
результаты, по крайней мере в Южной Осетии и Приднестровье. Метод был прост:
сначала обрушиться на соответствующее республиканское руководство с заявлениями,
после которых, по исторической практике, должно было бы последовать объявление
войны, а затем – мириться и мирить в ходе едва ли не задушевных конфиденциальных
консультаций.
Конфликт
Удивительно быстро Руцкой вытесняется из внутреннего круга советников
Президента.
Для всех, знающих его откровенность и готовность бросать вызов
дипломатическим условностям, было удивительно, что столь долго вице-президент мог
себя сдерживать.
Не сдержался он в октябре во время встречи с представителями Торговой палаты
Сан-Франциско, когда заявил: “Если бы я был Президентом, то рубль был бы
конвертируемым уже сегодня. Основной причиной того, что он неконвертируем, является
глупость людей, управлявших страной много лет”.
Руцкой развернул этот тезис в начале декабря, во время поездки в Сибирь. Газета
“Коммерсантъ” назвала эту поездку, в маршрут которой входили, в частности, Алтай и
Новосибирск, “сибирским дебошем военного летчика”. 2-3 декабря 1991 г. Руцкой открыто
высказал упрек в адрес правительственной концепции экономических реформ,
предлагаемой Егором Гайдаром, на митингах перед рабочими военной промышленности.
Познакомившись с ситуацией на посещаемых заводах, он заявил, что конверсия – это
“уничтожение достижений передовой научно-технической мысли и разрушение
российской промышленности”. Руцкой бросает упрек Правительству за “избыток ученых,
за недостаток специалистов-практиков” и заявляет, что “не хочет быть китайским
болванчиком Президента”, не доверяет “мальчикам в розовых штанишках”, т.е. Бурбулису,
Гайдару и Шохину. (Позже он, правда, утверждал, что не давал этого “крылатого
определения”, а говорил, “что надо всем расстаться с детским возрастом, переходить в
старшие классы науки управления, отрешаться от беспринципности и безответственности,
что нельзя уподобляться мальчикам в розовых штанах”).
Тем не менее к этому времени Александр Владимирович особо не церемонился с
формулировками, употребляя термины “камарилья” и “кучка людей, заслуживающих
уголовной ответственности”. Администрация Алтайского края публично отмежевалась от
речей гостя, а Бурбулис, заявив, что выступления Руцкого вызвали у него “чисто
человеческую грусть”, заверил российских телезрителей, что в ближайшее время
руководство страны уточнит “место Руцкого в реформах”.
Вернувшись, вице-президент 5 декабря доложил о своей поездке Б.Ельцину,
сказав, что, по его мнению, при гайдаровском курсе страна может попасть в
катастрофическое положение. По словам Руцкого, Ельцин на это ответил: “Не
беспокойтесь. В новом Правительстве грамотные экономисты. Не пройдет и полгода, как
рынок сам все урегулирует, и начнется подъем уровня жизни в стране. Мне это
гарантировали”. Для убедительности тогда же Борис Николаевич обещал лечь на рельсы в
случае, если его надежды не оправдаются.
Главным расхождением виднейших людей России было отношение к готовящейся
либерализации цен. Руцкой считал, что ее нельзя проводить при монополизме, “когда 98%
предприятий государственные”, и предлагал провести “хотя бы выборочную
приватизацию, денежную реформу, реформу кредитно-финансовой системы, земельную
реформу”. Интересно сравнить это высказывание декабря 1991 г. с другим: “Колоссальная
ошибка реформаторов в том, что они не начали реформы с демонополизации, а затем –
приватизация, и только третьей – либерализация. Монополизм – это загнивание”. (Это
высказывание относится к февралю 1994 г. и принадлежит Марку Масарскому, президенту
Международной ассоциации руководителей предприятий.)
Попытка Руцкого отвлечься от проблем внутренних на международные вопросы не
удалась. В декабре следует поездка его в Пакистан и встреча с недавними врагами –
моджахедами. Поездка не имела успеха: обещание Руцкого еще до января 1992 г.
организовать прием наших военнопленных не было выполнено, вернулся лишь один, и тот
оказался “Хабидулой – таджиком афганским из провинции Балх”. По словам Руцкого, в
Пакистане его привезли прямо к трапу, представив как “советского военнопленного”.
Во время посещения Исламабада Александру Владимировичу пришлось
встречаться и с одним из наиболее известных лидеров афганской оппозиции Гульбетдином
Хекматияром, в руках которого он был совсем недавно в плену. На вопрос, отпустил ли бы
своего врага Хекматияр, если бы знал его будущность, тот якобы ответил: “Все же жаль,
что я тогда Руцкого не повесил. Но, с другой стороны, он смелый человек, хоть и враг. А
таких людей мы все же не можем не уважать”.
В том же месяце Руцкой помогал провалить решение Ельцина о слиянии
Министерства внутренних дел и госбезопасности (“Решение датировано 19 декабря, –
говорил вице-президент, – когда Борис Николаевич был в Италии. Он не имеет к нему
отношения. Есть решения и похлеще – например, об объединении 15 бывших министерств
в одно Министерство промышленности…”)
В конце декабря Руцкой Указом Президента был освобожден от руководства
последними пятью своими комитетами. Не обошлось и без грустных курьезов. Члены
возглавляемой Руцким комиссии (созданной Указом Ельцина от 18 ноября) по
гуманитарной и технической помощи при Президенте РСФСР, включившись в работу,
узнали, что Ельцин подписал новый Указ об образовании новой комиссии с тем же
названием и функциями, но уже при Правительстве России.
Руцкой рассказывал с нескрываемой обидой: “Когда вернулся из Пакистана, то
узнал об Указе Президента, отменяющем все мои полномочия и обязанности. Все те
структуры, которые мне подчинялись по этому Указу, переданы в ведение Правительства.
Указ подписан 19.12.91 г., когда Президент был в Италии…” “Занимался созданием Центра
оперативного контроля за ходом реформ. Я начал создавать налоговую инспекцию
наподобие американской, мечтал навести порядок в налоговой политике. Так и не удалось
мне создать комитет по защите экономических интересов, призванный контролировать
внешнеэкономические связи и коммерческие структуры. Я собирался организовать
государственно-страховой надзор. Забрали у меня и комитет по делам конверсии. Мы
разработали пакет документов по национальной гвардии. Планировали реформу
внутренних войск. Тоже забрали. Да, я еще сформировал комиссию по гуманитарной
помощи, закрепил за ней эскадрилью Ил-76. Создал штаб по перевозке, отгрузке,
распространению. И это развалили”.
Впрочем, неожиданностью для Александра Владимировича все это не было:
Руцкого при переезде после “августовской победы” на территорию, захваченную у врага, –
на Старую площадь, забыли, и он остался на 4 этаже Белого Дома. Его “старый друг”
Геннадий Бурбулис, составляя функциональные обязанности Кабинету министров,
представил вице-президенту “право совещательного голоса”. Лишь после вмешательства
Шахрая отменили эту оскорбительную формулировку. Дел у Руцкого не осталось, он
выполняет по статье 121-7 Конституции лишь “отдельные поручения”, которых в первый
год набралось более 300 и называет себя “вице-президентом-порученцем”. “Я – голый
король… – жаловался Руцкой, – у меня даже не было своего часа в неделю для общения с
Президентом. Общаться приходилось по телефону”. Даже советниками обделили – вместо
10 (как у всей российской верхушки) у Руцкого осталось лишь трое.
Беловежское соглашение лидеров трех славянских республик – России, Украины и
Беларуси – Руцкой после некоторых колебаний посчитал плохим и сравнил его с
договором 1918 г. в Брест-Литовске, в котором Ленин уступил треть территории России
для достижения перемирия с Германией. Руцкой заявил: “Новые “паханы” государств
обманывают свои народы, ввергают их в пучину националистических амбиций,
растаскивают по своим каморкам бывшую Державу… Соглашение о СНГ… не только не
остановило центробежные процессы, но, напротив, ускорило их. Оно вызвало в обществе
раскол и нравственную муку миллионов людей… Форма новой государственности, которая
уже сегодня породила вселенскую свару и зуд дележа всего нажитого трудом поколений…
Я не встретил за последний месяц ни одного офицера, который был бы готов присягнуть
СНГ… Содружество, созданное под звон хрустальных бокалов в Беловежской Пуще.., не
несет в себе ни одного элемента того, что мы считаем Родиной”.
Обвинение в распаде страны Руцкой бросает и российской интеллигенции:
“Интеллигенция…не поднимает голов в защиту Отечества.., молчит и не протестует”.
В конце января 1992 г. Руцкой готовился принять участие во Всеармейском
офицерском собрании, однако обострившиеся боли в позвоночнике заставили его провести
большую часть января в госпитале, где он переносит еще одну операцию. Руцкой
занимается самообразованием, изучает книги по экономике, встречается со
специалистами, много пишет.
Между тем Собрание создает движение “Офицеры за возрождение России”,
которое возглавил генерал КГБ Александр Стерлигов – руководитель аппарата вице-
президента (еще 5 из 8 офицеров инициативной группы Собрания также были в разное
время сотрудниками Руцкого). Всем стало ясно, что создается сильная, а возможно, и
вооруженная оппозиция Ельцину. Руцкого называли “последней легальной политической
надеждой” ВПК, а академик Рыжов считал, что вице-президент “как Герой и генерал
может рассчитывать и на поддержку армии”.
30 января Александр Владимирович объявил о своей готовности возглавить
Правительство. Геннадий Эдуардович (Бурбулис), фактически возглавлявший это самое
Правительство, возразил: “При всей боли, которую излучает Руцкой, при всем моем
сочувствии к нему как к человеку, гражданину, я думаю, что наступает время, когда надо
Александру Владимировичу определиться”.
Артиллерийская подготовка Руцкого, столь любимая российским руководством,
состояла из серии больших программных статей, основными из которых являлись:
“Причастие у “Макдональдса” (“Известия” n26, 31 января 1992 г.) и “Есть ли выход из
кризиса?” (“Правда” n 31, 8 февраля 1992 г.), а также выступление 8 февраля на Конгрессе
гражданских и патриотических сил России.
Программа Руцкого
Политические убеждения вице-президента строятся на трех взаимосвязанных
принципах: патриотизм, ответственность и частная собственность. Сформировались они
во многом на базе публицистики Александра Солженицина (особенно очерка “Как нам
обустроить Россию”), политического экономиста Петра Струве, религиозных философов
Ивана Ильина и Григория Федотова (с работами которых Руцкого познакомил
кинорежиссер Никита Михалков).
Вице-президент считает, что без здорового патриотизма экономическая реформа не
сработает, что “главный долг каждого – служение Отечеству, служение, а не служба”, и что
“нужно научиться отличать измену от подвига во славу России”.
Руцкого возмущает то, что он называет “анархией вместо демократии”: “Мы сейчас
находимся в самой пошлой и вульгарной диктатуре – диктатуре улицы и уличных
лидеров”. И путь реформ он видит следующим образом: “К демократии через период
сильной, разумной власти под контролем демократически избранных институтов”. “В
настоящее же время, – считает Александр Руцкой,_- наблюдается пренебрежение
Правительства в соблюдении законов, когда они стоят на пути его политических
интересов, особенно на местном уровне. Выход, по вице-президенту, заключается во
“введении чрезвычайного экономического положения”.
Руцкой последовательно выступает против либерализации цен. “Но “великий”
теоретик марксизма-ленинизма и “великий” макроэкономист (т.е. Бурбулис и Гайдар –
Н.К.) убедили Президента, что нужно начинать с бардака – либерализации.., организации
клизмы для российского народа”. Все это привело, по мнению Александра
Владимировича, к “абсолютно неадекватной экономической ситуации с бесконтрольным
ростом числа посреднических структур, бирж и коммерческих банков. Деньги стали
работать ради денег, а не ради товаров… Посреднический капитал вытеснил
производственный капитал”.
Руцкой видит главную роль государства в регулировании рыночных отношений: не
в фискальных функциях государства (сбор налогов), а “в предоставлении налоговых льгот
тем, кто расширяет производство”.
Важна для Руцкого и демонополизация рынка, так как “монополия как бы
“выключает” и механизм свободной конкуренции, и восстановить действие этого
механизма может только демонополизация”.
Внедряемое мнение, “согласно которому рынок не может быть создан, если не
будет частной собственности”, Александр Владимирович считает мифом. “Имеет ли
отношение форма собственности к рынку?”- спрашивает он. И отвечает: “Я убежден, что
не имеет… Ведь никто и никогда не встречал случая, чтобы на рынке при совершении акта
купли-продажи покупатель спрашивал… где сделан товар – на социалистической или
капиталистической фабрике. Все спрашивают марку фирмы, “щупают”, чтобы
удостовериться в качестве”.
Миф же этот, по Руцкому, нужен для “передела” собственности.
Вице-президент выступает за скорейшее возрождение российского
предпринимателя, считающего, что “деньги не делать надо, а зарабатывать”, за “реальную
либерализацию внешнеэкономической деятельности, обменных валютных операций для
всех юридических и физических лиц при четком собюдении интересов государства”, за
“широкую приватизацию с учетом исключительных интересов исконного населения на
местах. Развитие и становление частного сектора…”.
Главное же, по Руцкому, – государственное регулирование при переходе к рынку:
“Отдать же судьбы решения этих проблем только рынку, полагать, что он автоматически
приведет нас к желаемому результату, – значит уподобиться знаменитому гоголевскому
смотрителю богоугодных заведений, который избрал метод лечения больных,
сводившийся к постулату: “Если умрет, то и так умрет, если выздоровеет, то и так
выздоровеет”.
Замирение
Демократическая пресса восприняла програмное выступление вице-президента в
газете “Правда” резко отрицательно. Партия Руцкого, с октября 1991 г. переименованная в
Народную партию “Свободная Россия”, отказалась участовать в Конгрессе.
Чтобы не создавать из своего подчиненного мученика, Борис Николаевич
совершает единственный в этой ситуации верный поступок. 12 февраля, после длительной
разлуки, Президент и вице-президент встретились. Во время двухчасового разговора
Руцкой поставил ультиматум: “Если мне не доверяют, я уйду”. Ельцин, считавший, что
своего противника следует держать при себе, уверил Александра Владимировича в
доверии, и окрыленный “вице” произнес свое крылатое: “Я буду с Вами до конца!”
Коллеги скрепили примирение, по словам Руцкого, “крепким рукопожатием” и
договорились встречаться еженедельно.
Ельцин тут же дал указание “максимально загрузить вице-президента” и поручил
ему проводить аграрную реформу (якобы даже по просьбе самого Руцкого). Чтобы
реформатор не отвлекался, он должен был каждые 2 недели докладывать о ходе работы
лично Ельцину, а каждые 2 месяца – Верховному Совету. Депутатам, встретившим это
известие смехом, “коварный Президент”, вспоминавший при этом, безусловно, судьбу
Егора Лигачева, поднимавшего сельское хозяйство во времена СССР, сказал: “Давайте
вместе будем уже строго контролировать и спрашивать с вице-президента за конкретную
работу и итоги этой работы”.
Другого способа “отделаться” от соперника у Ельцина не было: Закон о
Президенте РСФСР, составленный Шахраем, не предусматривал устранение от должности
вице-президента (ни по болезни, ни после совершения преступлений).
“Руцкой – это Столыпин сегодня”
Поручив Руцкому поднять сельское хозяйство, Президент Ельцин тем не менее не
предоставил ему определенных полномочий (и по крайней мере до ноября 1992 г.
“Правительство не выдавало ни рубля для предлагаемой мной программы”, – жаловался
вице-президент).
Безуспешно прождав 2 месяца, Александр Владимирович начал действовать
самостоятельно. По мистической случайности в Кремле (куда для примирения все же
перевели Руцкого) он занял кабинет (N 49) премьер-министра России Петра Аркадьевича
Столыпина, своего кумира (Лаврентий Берия и Геннадий Янаев, не любимые Александром
Владимировичем, но все же работавшие в этом кабинете, вспоминались Руцким редко).
Исходя из своего любимого тезиса: “Первый долг для нас – долг самопознания,
упорный труд по изучению и осмыслению нашего прошлого”. Александр Владимирович,
следуя лучшим традициям, написал книгу “Аграрная реформа в России”. Книга
получилась солидная, со множеством таблиц и диаграмм. “Я изучил земельную реформу в
нашей стране со времен отмены крепостного права – с 1861 года, – говорил вице-
президент.- Накопил груды конспектов, рукописей. И члены созданного мною Совета
земельной агропромышленной реформы сказали: надо всем этим распорядиться с пользой
для дела. Так и появился замысел книги”.
Книга начиналась со слов: “Я никогда не занимался сельским хозяйством и не
собирался это делать, а вот пришлось”.
Тем не менее книге дали положительный отзыв такие люди, как бывший президент
США Ричард Никсон и премьер-министр Испании Гонсалес. “Я, – сказал американец,-
прочитал вашу книгу и не поверил, что вы военный летчик. Специально пришел
посмотреть на вас. То, что вы задумали, замечательно, я вам намерен помогать”.
Как и вообще в экономике, по мнению вице-президента, “сельскохозяйственной
отраслью должны управлять не административные структуры и Советы, а финансы:
государственно-коммерческие банки со смешанным и частным капиталом”. Для этого
Руцкой поставил задачу по разработке документов по Земельному банку. Подписание
указа об их создании Руцкой ждал еще летом, но так и не дождался. По мнению вице-
президента, банки должны были торговать сертификатами на право пользавания землей.
Для этого же командой разрабатывался Земельный кадастр и система оценки земли.
Несомненно, с подачи вице-президента Правительство создало Федеральный центр
земельной и агропромышленной реформы. Неправительственную организацию, при
которой должен был появиться Совет земельной и агропромышленной реформы,
первоначальная цель которого – ревизия действующего законодательства о земле и
разработка концепции и программы действий в области аграрной реформы. В Центр
должны были войти также Международный финансовый фонд, “который формировал бы в
отношении России кредитно-инвестиционную политику зарубежных государств, их
частных и коммерческих структур”, Международная ассоциация корпораций, Фонд
поддержки предпринимательства в сфере производства и сельского хозяйства.
Главное, считал Руцкой, что следует помнить при реформировании: “России на
нынешнем этапе не нужны революции, нужна эволюция сознания человека, а эта
эволюция происходит не на митингах и референдумах”. Руцкой выступал за совместное
использование в сельском хозяйстве частной, коллективной и государственной
собственности. Он предостерегал: “Начавшаяся после второго (внеочередного) Съезда
народных депутатов РСФСР земельная реформа оказалась буквально торпедирована
постановлениями исполнительных органов. Существованию колхозов и совхозов был
определен всего шестимесячный срок, после чего они должны превратиться в ассоциации,
акционерные общества, фермерские хозяйства. “Столыпинской коллективизации” и не
снились такие ударные темпы… А кто-нибудь считал, чем будем кормить государство…
после фактического развала колозов и совхозов? Ведь нормальное фермерское хозяйство
становится на ноги за 2-3 года.”
Руцкой занимался и практической деятельностью: он собирает сведения о
незавершенных объектах строительства на селе и ищет западных инвесторов на каждый из
них. Так он активно внедряет испанские фирмы по переработке и производству мяса в
Псковскую область. Изучает цифры сохранности сельхозпродуктов в разных регионах.
Именно Руцкой смог внедрить комплексы безотходной переработки сахара в Курской,
Воронежской и Ростовской областях с помощью израильских и английской фирм,
мясомолочный комплекс в Борисоглебском районе Воронежской области совместно с
израильтянами.
Он создает оперативные “группы по наблюдению и контролю за ходом уборки”,
“собирающие данные на каждый день”. Современный Давыдов пытался все прощупать
своими руками, он, по словам очевидцев, умудрялся даже сельхозмашины раскручивать и
собирать, чтобы понять, как они работают.
Но, видно, не очень-то это было нужно…
Политические будни
Отвлечь Руцкого от политики, заняв его реформированием сельского хозяйства не
удалось. И между встречами с фермерами, с председателями колхозов и многочисленными
поездками в сельскохозяйственные районы Руцкой делает громкие политические
заявления. Так, 21 февраля он потребовал прекратить следствие по делу ГКЧП и
освободить подследственных: “Лично я считаю, что надо заканчивать со всем этим. Я не
кровожадный и не мстительный человек”.
В это же время создается дуэт, которому суждено было иметь немаловажное
значение в дальнейшем. В середине марта 1992 г. на Конференции общественных сил
России, организаванной двумя самыми крупными политическими силами –
Демократической партией России (ДПР) Николая Травкина и Народной партией
“Свободная Россия” Александра Руцкого заключается соглашение о межпартийном
сотрудничестве. Причем на пресс-конференции председатель ДПР Травкин предложил
даже слияние партий, и Руцкой с этим согласился. Было объявлено о “начале
консолидации центристских сил, которые составят “демократическую оппозицию
демократическому правительству”. Это событие ознаменовало отход Александра
Владимировича от “патриотов”. Одновременно Руцким было сделано серьезное
предупреждание противникам (в зале сидел среди гостей Егор Гайдар).
Середина апреля принесла аграрному реформатору разочарования. 15 апреля,
после публикации статьи о стратегии преобразований в сельском хозяйстве, он пригласил
депутатов-аграриев и всех желающих участников VI Съезда народных депутатов обсудить
эту публикацию, но пришло лишь 5_человек. Через несколько дней на съезде лобби
агропромышленников провалило поправки к Конституции, санкционирующие продажу
земли тем, кто на ней работает или хотел бы работать. “Я не понимаю, с чем депутаты
вернутся к народу? – сокрушался Руцкой. – Я поражен тем, как твердолобость, господство
коммунистически-феодальных взглядов не позволяет осознать, что земля должна
принадлежать человеку… Реформаторский потенциал съезда на нуле.”
Тем не менее Александр Владимирович не опускал рук. В мае он посетил Израиль
и Египет, Ростовскую и Курскую области. В Израиле он подписывает с премьер-
министром меморандум о сотрудничестве в области сельского хозяйства и аграрной
промышленности, а в Каире – соглашение о сотрудничестве в области новых технологий. В
российских областях он вместе с израильскими экспертами-аграриями создает
акционерную российско-израильскую агрокорпорацию, некий крупный казацкий кибуц.
В это же время в Москве прошел Учредительный съезд Народно-патриотической
партии. Инициатором ее создания выступил Союз ветеранов Афганистана (председатель
которого Александр Котенев возглавил новую партию вместе со своим заместителем по
союзу Анатолием Гилем). Однако в кулуарах уверенно говорили, что главный “народный
патриот” – не кто иной, как Геннадий Бурбулис, а цель партии – “отобрать афганцев у вице-
президента”.
А Руцкой совершает поездку уже в Латинскую Америку. В Буэнос-Айресе он
договорился о создании рабочей группы для подготовки всеобъемлющего договора о
сотрудничестве, в Рио-де-Жанейро возглавил российскую делегацию на крупной
Всемирной экологической конференции. Как главный природозащитник страны, он дает
интервью о своих впечатлениях российской и иностранной прессе.
В Москве после возвращения оказалось много работы. В отсутствие Ельцина (тот
был в Америке) и Гайдара (где был он – неизвестно) 20 июня вице-президент выступил с
заявлением в связи с обострением ситуации в Южной Осетии и Левобережье Молдовы.
Бои на подступах к Бендерам начались еще в конце марта 1992 г. В апреле
противоборствующие стороны были разъединены депутатами местных Советов. Бендеры
были взяты кишиневскими войсками. Наполовину захвачен и полностью разрушен был и
Цхинвал. Руцкой заявил: ” Мы намерены решительно положить предел массовым
убийствам мирного населения”, выступления руководителей Молдовы и Грузии назвал
“циничными”, а военные действия – “геноцидом против собственных народов и
преступлением против человечества”. “Сегодня, – говорилось в заявлении, – на заседании
Правительства России принято решение, которое дает полномочия вооруженным силам,
находящимся под юрисдикцией России, отражать всеми имеющимися средствами
нападения на военнослужащих и членов их семей. Наши войска уже приняли первые
действия по необходимой обороне и будут и впредь реагировать адекватно”.
@TEXT1 = Продемонстрировав свою радикальную решимость, в конце июня 1992
г. Александр Владимирович вернулся к центризму – и вместе с травкинской ДПР,
возглавляемым Вольским и Владиславлевым всероссийским союзом “Обновление”,
несколькими депутатскими фракциями (“Смена – новая политика”) и Российским союзом
молодежи он создает 21 июня “Гражданский союз” – конструктивную оппозицию
правительству Гайдара. Начинается новая страница биографии вице-президента.
В августе Александр Владимирович вновь в пути: он совершает рабочий визит в
Португалию и Испанию, где встречается с португальским президентом М.Соарешем,
главой испанского правительства Ф.Гонсалесом и королем Хуаном Карлосом.
В первую годовщину “чеченско-руцковского” противостояния, 22 сентября,
происходит историческое примирение. Руцкой принимает представительную делегацию из
Чеченской Республики во главе с госсекретарем Асламбеком Акбулатовым и
председателем парламентского Комитета по иностранным делам Юсупом Сосламбековым.
Неожиданно теплая встреча закончилась приглашением Руцкого в Грозный на
Съезд горских народов Северного Кавказа, поговаривали и о встрече на высшем уровне.
Борьба с коррупцией
В октябре 1992 г. Президент проделывает одновременно два оригинальных
эксперимента: решает поручить Руцкому второе невыполнимое дело и посмотреть, что с
ним произойдет, а также объединить в одну связку противников и заставить их работать на
одну цель. По указанию Президента России была создана Межведомственная комиссия
Совета безопасности по борьбе с преступностью и коррупцией во главе с Александром
Руцким. На Геннадия Бурбулиса возложили координацию политико-правового
обеспечения деятельности комиссии. Секретарь Совета безопасности Юрий Скоков стал
отвечать за приоритетное рассмотрение в Совете безопасности мер по борьбе с
преступностью и коррупцией. А на первого зампреда Верховного Совета России Сергея
Филатова возложили обеспечение парламентского контроля за деятельностью комиссии.
Сообщал о новом назначении Борис Николаевич (в отличие от поручения по
аграрной реформе) без ухмылки и сарказма.
В предверии назначения Руцкой дал концептуальное интервью газете “Известия”,
поместившей его под заголовком: “Легче пойти в атаку на батарею врага, чем победить
коррумпированных чиновников”.
Выступление и назначение не были неожиданными: еще в феврале 1992 г. на
Конгрессе гражданских и патриотических сил Руцкой заявил: “Особого внимания
заслуживает разросшаяся до невиданных ранее размеров коррупция, все активнее
проникающая своими щупальцами в высшие эшелоны российской власти. Видимо, уже в
ближайшее время, после соответствующей проверки, я буду вынужден проинформировать
об этом россиян”.
Взялся за борьбу Александр Владимирович с охотой. Сразу же заявив, что “надо
начать мощное наступление на преступность, мафию и коррупцию”, он назначает на 12
февраля Всероссийское совещание работников правоохранительных органов, подчеркнув,
что “шутить с этим вопросом” он не намерен, да и другим не позволит. “Скоро все это
кончится, кончится безжалостно”. – заявил он. В то же время Руцкой понимал: “Поручение
имеет одно корневое сходство с первым (сельским хозяйством): его невозможно
выполнить, будь ты хоть семи пядей во лбу”, тем более, что “уголовный кодекс – это не
кодекс, а призывы к 1 Мая”, написанные то ли гинекологами, то ли сельхозтоваро-
производителями.
19 февраля 1993 г. публикуется развернутая (из 12 пунктов) программа Руцкого по
борьбе с преступностью и коррупцией, названная “Так дальше жить опасно”.
Гром прогремел 16 апреля: вице-президент продемонстрировал итоги своей работы
– за несколько месяцев он накопал “11 чемоданов” компромата, в списках виновных
значились: бывший и.о. премьера Егор Гайдар, бывшие госсекретарь Геннадий Бурбулис и
министр печати и информации Михаил Полторанин, а также вице-премьеры Владимир
Шумейко и Александр Шохин, председатель Госкомимущества Анатолий Чубайс и
министр иностранных дел Андрей Козырев.
Девять дел было сдано в Прокуратуру. (В дальнейшем официально было
заявлено, что из 51 упомянутого в докладе Руцкого факта проверками Генеральной
прокуратуры подтверждено 45.)
29 апреля была утверждена специальная комиссия Верховного Совета по
расследованию коррупции высших должностных лиц. Вместе с этим днем раньше от
руководства работой комиссии Руцкой был отстранен.
Ельцин запретил “силовым министрам” появляться у вице-президента, напомнив
им, что они подчиняются Президенту напрямую. Болдырев, главный российский
контролер, лишился должности, когда захотел передать Руцкому материалы проверки
Западной группы войск.
Новое обострение
В сентябре 1992 г. вице-президент заявил о своих мирных намерениях: “Никакого
“теневого кабинета” мы не создаем. Разговоры об отставке Президента рассматриваю как
политиканство. Я лично по-прежнему лоялен к Борису Николаевичу Ельцину… Отношения
с ним нормальные, даже добрые. Со своей стороны я к Президенту отношусь очень
хорошо, с искренним уважением и симпатией. Соревноваться с ним в популярности… не
собираюсь… Я и с нынешним Правительством готов работать, но при условии, что оно
начнет просчитывать и выверять свои шаги”.
И когда Геннадий Бурбулис упорно говорил о саботаже, оказываемом
Правительству, Александр Владимирович отвечал, что “разговор о саботажниках заводят
из тактических соображений. Пришла пора давать людям объяснения неудачам”.
И эти объяснения от имени людей потребовал Руцкой. Он заявил, что хочет узнать,
“чем занимается министр экономики Андрей Нечаев, если у нас до сих пор нет не только
целостной программы экономических реформ, но даже краткосрочных ориентиров,
целей… Или возьмем Министерство внешних экономических связей. Ведь при министре
Петре Авене Россия не перестала торговать нефтью, лесом, цветными, в том числе
драгоценными, металлами. А валютная казна оказалась пустой…” Высказывал он
претензии и к Геннадию Бурбулису, “который не только претендует, но и фактически
занял положение главного идеолога процесса реформ и интерпретатора президентской
стратегии”.
Все критикуемые вскоре были отстранены от должностей.
21 октября Руцкой выступил в Институте молодежи (бывшей Высшей
комсомольской школе). Журналисты отметили, что 5 лет назад с выступления Б.Ельцина в
этом же учреждении началось восхождение последнего к власти. Экс-комсомольцам
Александр Вадимирович доверительно сказал: “В принципе, если проанализировать
ситуацию, достаточно избавиться от 6 человек, существующих сегодня в эшелонах власти,
– и все будет нормально”.
Любопытно пророчество Руцкого в казалось бы неизвестной ему области: на
заявление Нечаева о том, что рубль дорожает (действительно, с 26 ноября по 27 декабря
курс доллара упал с 447 до 415 рублей), Руцкой в середине декабря 1992 г. заявляет, что к
весне доллар будет стоить 1200 рублей (что и произошло).
В ответ на это Бурбулис, Полторанин, Чубайс и Козырев делают ответное
заявление о том, что “в стране зреет заговор против существующей власти, в котором
главную роль играют уже не красно-коричневые, а центристы”.
Политические силы России готовились к VII Съезду народных депутатов. 28
ноября состоялось заседание Политического консультативного совета “Гражданского
союза”. Руцкой предложил на cъезде поставить вопрос о реорганизации ключевых
министерств.
На cъезде вице-президент выступил против основных постулатов драматической
речи Ельцина и заявил: “Хочу призвать Gравительство перестать использовать лозунг:
“Или мы, или возврат к коммунизму!” Это ложная посылка. Общество не желает возврата
назад. И в российском обществе есть широкий спектр политических реформаторских сил,
которые могут и, подчеркиваю, способны составить широкую платформу реформирования
России”.
10 декабря следует ультиматум Ельцина – обращение к народу. По словам Руцкого,
он еще за 15 минут до этого выступления убеждал Президента воздержаться от призыва к
референдуму. “Общество может не выдержать перенапряжения”, – пояснял он. В тот же
день Руцкой сделал свой выбор. Он остается со cъездом. “Как вице-президент, – заявил он,
– хочу однозначно заявить: для меня высший указ – Конституция, закон, cъезд, российский
народ”. Он призывал к компромиссу. “Любая линия на раскол общества, от кого бы она ни
исходила, означает только одно: это реальная угроза реформам, это угроза общественному
согласию, это угроза гражданского противостояния”,_- заявлял он, обвиняя “прилипшую к
Президенту политическую кучку” в том, что она “разворачивает Съезд и Президента в
противоположные стороны”, и настаивая, что “эти люди заслуживают уголовной
ответственности”. Напомнив о том, что он неоднократно предупреждал об опасности
нынешнего курса реформ, Руцкой призвал съезд “поставить точку в ориентации
экономических реформ”. cъезд внял предупреждениям – Гайдар первый раз уходит в
отставку. По многочисленным заявкам депутатов, Президент увольняет руководителя
своих советников – Геннадия Бурбулиса.
Итоги года Алеквандр Владимирович подвел словами: “Лучше бы остался летать”.
Но как бы задумавшись, тут же опроверг себя: “А ведь на мое место придет Шахрай, или
Бурбулис, или Старовойтова… Нет, ребята, ничего у вас не выйдет”.
Несмотря ни на что, популярность Руцкого была высока, и многие
социологические опросы с июня 1992 показывали больший уровень доверия Руцкому по
сравнению с Ельциным. Безоговорочное преимущество имел вице-президент в Сибири, в
Новосибирске его “соперник” имел всего лишь 13,4 % положительных отзывов со
стороны опрошенных.
Миттельшпиль.
Новые столкновения
Пик нового обострения пришелся на выходные дни 27 и 28 февраля, когда
проходил форум “Гражданского cоюза”. Открыл его Президент России, “бросивший
перчатку” своим заявлением о готовности покончить со “всевластием Советов”. Перчатка
была поднята, и сидевший в президиуме в окружении своих оппонентов – Руцкого и
Липицкого – Ельцин вынужден был выслушивать переходящую в брань резкую критику в
адрес политики руководимого им Правительства. Отсутствие на заседании лидеров-
центристов – Вольского и Травкина – придало форуму большую контрастность и сделало
Руцкого единственным центристским лидером, громившим “криминальную
экономическую политику безответственных реформаторов”, по которым “плачет
уголовный кодекс”.
Форум выполнил свою роль: Президент, публично продемонстрировав свою
готовность к компромиссу, не встретил понимания и получил моральное право на
самостоятельные ответные действия; вице-президент явно продемонстрировал свою
претензию на власть и обосновал свою приверженность новому курсу: принятие закона о
власти на переходный период, создание нового органа – Совета Федерации, который стал
бы арбитром, стоящим надо всеми ветвями власти, и, возможно, явился бы
функциональной заменой Конституционного собрания.
Как показали дальнейшие события, по очкам победил Ельцин.
VIII Съезд народных депутатов, созванный для принятия решения об отмене
референдума, своей цели не добился – удалось лишь передвинуть референдум на две
недели, на 25 апреля. Покинувшие зал заседания члены Правительства, оставшийся в зале
Руцкой… Ситуация в точности повторяла ситуцию VII Съезда. Противоположным был
лишь результат. Но в зале царила эйфория.
Двух недель хватило, чтобы восторг остыл. 28 марта, выступая на внеочередном IX
Съезде, Александр Руцкой согласился с идеей о необходимости проведения 25 апреля
референдума о доверии Президенту и досрочных выборах в октябре этого же года. Об
импичменте Президенту не говорилось, но поднимался вопрос о формировании Совета
Федерации из лидеров регионов и создании правительства национального согласия.
Руцкой ставил вопрос и о переориентировании (а не о корректировке, на что вроде бы
соглашался Президент) экономических реформ. Вице-президент явно вел предвыборную
кампанию.
Всем стало ясно, что противостояние властей дошло до предела. Расчет
Парламента и Руцкого на вялотекущий процесс, в случае которого победителями,
безусловно, становились они, не оправдался. В своейственной ему манере Ельцин взмутил
воду и повел игру к развязке. Преимущество – активность действий – было у него.
Холодная война занимала умы виднейших деятелей России.
Как всегда, впереди шла пресса, наделявшая Руцкого и его сподвижников особенно
“лестными” эпитетами. Особенно почему-то доставалось Никите Михалкову. Вот лишь
некоторые высказывания: “Артист… из серии тех, кому “некуда идти”.., долго и
плодотворно специализировался на съемках экспортного кича про загадочную русскую
душу.., совсем увял и принужден был пойти в услужение к А.Руцкому на предмет его
духовного… воспитания”; в результате чего получился “священный союз гусара от
свиноматки А.Руцкого и евразийца от водки Н.С.Михалкова”; “Двор Руцкого эстетически
неумолимо напоминает что-то вроде малины из фильма “Место встречи изменить нельзя”.
Был даже введен термин “руцкоподобное существо” (и все это – лишь в одной статье
Максима Соколова в журнале “Столица”).
“Гражданский союз” пал первой жертвой борьбы. Политического Центра не стало.
15 апреля Ельцин лишил вице-президента любимого детища – руководства
аграрной реформой. Реформатор со стажем, профессиональный демократ, Гавриил Попов
советовал отменить вообще институт вице-президентства, но рубить решили кусками,
сначала лишив вице-президента атрибутов власти – персонального “мерседеса”, большей
части охраны и личного врача.
На следующий день Руцкой предпринял контратаку. День 16 апреля стал его
бенефисом: ради его выступления Российское телевидение, по решению Верховного
Совета, прервало свои передачи, а вечером повторило речь – уже в записи. Наутро
появилась большая статья Руцкого в “Российской газете”. 18 апреля Руцкой громил во
время очной встречи с Гайдаром правительственные реформы. Вице-президент начал,
наконец, демонстрировать чемоданы компромата.
Тем не менее рейтинг Ельцина в середине апреля превзошел рейтинг Руцкого, и,
по данным службы “Мнение”, в отставку Президента отправляли 20,2 процента
опрошенных, а на посту готовы были оставить 67,3 процента. Соответствующие цифры у
вице-президента были 35,5 и 36,0 процентов.
Итоги референдума оказались крайне неоднозначными. Но победил на нем тот,
кто сумел быстрее интерпретировать результаты. Больше возможностей для этого
оказалось у Президента. Народу сказали, что победил он.
7 мая 1993 года Ельцин в своем выступлении по телевидению заявил, что лишает
Руцкого и остальных поручений. Тон его речи был жестким и решительным: “Еще один
нелегкий и горький для меня момент. Референдум стал поражением вице-президента
А.Руцкого. В последнее время от критики отдельных направлений деятельности
правительства, отдельных его действий он перешел к огульному отрицанию всего, что
делает Президент и исполнительная власть.
Во время подготовки к референдуму вице-президент фактически стал одним из
лидеров противников реформ.
Сиитуация, когда вице-президент вступает в политическую борьбу с Президентом
и его курсом_- уникальна. На такой случай ни в одной стране, в том числе и в России,
даже не выработаны юридические механизмы. Но как Президент я обязан принять меры.
Я утратил доверие к Руцкому и освободил его от всех поручений, даваемых
Президентом”.
11 мая появились результаты: секретариат вице-президента сократился с 51 до 6
человек. Руцкой отнесся к распоряжению Президента “со значительной долей иронии”.
Ситуация вступала в критическую фазу. Ельцин действовал отнюдь не осторожно.
Как отмечал в “Российской газете” Борис Пугачев, хорошо знающий Александра Руцкого
и бывший одно время “властителем дум”, “лишение дач, машин, охраны для Руцкого как
слону дробина. У Руцкого иные ставки, иное самопонимание себя как нового “народного
заступника”. Булавочные уколы обнаруживают только мелочность власти, меряющей
людей старыми обкомовскими мерками. Но Руцкой как раз и не мальчик для битья в
отличие от прошлых и нынешних президентских фаворитов. У Руцкого и у последних
разный жизненный опыт. И когда Руцкой называет их “мальчиками в розовых
штанишках”, то тем самым он лишь констатирует дистанцию жизненного опыта –
собственного афганского, когда постоянной ставкой была жизнь, и президентских
плейбоев, изображающих из себя мужей государственных, и все расстройство которых в
потере начальственного кресла… Господа, не травите Руцкого! Это глупо, ибо по своей
сути Руцкой не чиновник для мелких поручений, а формирующийся национальный лидер,
отвечающий завтрашним потребностям России. Замолчать, отряхнуть с рукава Руцкого
невозможно, как это невозможно было в свое время с Ельциным”.
Руцкой, потерявший союзников, ищет новых, но попадаются лишь “партия Роя
Медведева” – Социалистическая партия трудящихся, Партия труда, да Всероссийская
конфедерация труда. Вице-президент формулирует доктрину “демократического
патриотизма” и бросается в бой, “оставаясь вице-президентом Российской Федерации,
сохраняя за собой права предпринять такие шаги, в том числе и конституционного
порядка, которые могут потребоваться в складывающейся ситуации”.
1 июня в Московском парламентском центре началось Всероссийское совещание
народных депутатов Советов всех уровней. Руцкой, лишенный всех полномочий, кроме
свободы передвижения и права высказывания собственного мнения, выступил с
предложением дать поручение Верховному Совету о роспуске Правительства и
немедленном создании Парламентом Правительства, способного вывести страну из
кризиса. Александр Владимирович торопил: “У нас такой дефицит времени, что уже через
2-3 месяца мы не сможем изменить течения процесса в должном направлении”.
В ответ на такое заявление Борис Ельцин, взяв тайм-аут в 3 дня, 4 июня руками
начальника Контрольного управления администрации Президента Алексея Ильюшенко
нанес удар: было объявлено, что все 11 чемоданов компромата Руцкого ничего не значат: и
высшее командование российских войск в Германии чисто, как водка “Смирнофф”, и Дом
российской науки и культуры в Берлине никому в голову не приходило трогать.
Тогда же упраздняется Федеральный центр по аграрной реформе, на создание
которого столько сил положил Руцкой.
10 июня последний оставшийся в “Гражданском союзе” крупный партнер Руцкого
Александр Владиславлев фактически покидает его, заявив, что “некоторые выступления
вице-президента вышли за рамки центристской позиции”, и позиция Руцкого, которую он
разделить не может, “создает наибольшую сложность”.
Обвиняя противников, в середине июня Руцкой сделал еще одну попытку прогноза
– он заявил, что политика Правительства приведет в конце года к инфляции в 5000 %. К
счастью, в этот раз он ошибся.
Почти одновременно с этим 16 июня Александр Владимирович объявил, что он
передаст 11_чемоданов с фактами коррупции в прокуратуру. По его словам, по 10
эпизодам уже были возбуждены уголовные дела, а Бурбулис четырежды не являлся в суд
(по повестке) для дачи показаний по делу о так называемой “красной ртути”. (Кстати, на
следующий день Геннадий Эдуардович категорически опроверг обвинения в уклонениях.)
Вице-президент пытался перехватить инициативу: за собственные деньги он
совершает поездки в Воронеж, по Дальнему Востоку. Газеты со смаком цитируют его
характеристики противников подобных, по его словам, “проходимцам, ворью и
педерастам”.
В то же время Александр Владимирович, видимо, морально готовил себя к
отставке: “Вообще я мужик простой.., – заявлял он. – Всю жизнь – военный городок. Всегда
было хозяйство. Вот я люблю с курами пообщаться, чтобы разрядиться от этой дури”.
23 июля Парламент дал согласие на возбуждение уголовного дела в отношении
бывшего народного депутата России Владимира Шумейко по делу о приобретении за
границей детского питания.
А через неделю, 31 июля вице-президент сделал новое заявление, в котором
обвинил “партию радикалов” в “насаждении в обществе предпутчевого страха”.
Эндшпиль
Август начался с подготовки к объявленной Ельциным “артподготовке”. Был
отправлен в отставку руководитель Министерства безопасности Баранников,
заподозренный в помощи Руцкому по сбору “11_чемоданов” компромата. Сегодня говорят
об особой роли в подготовке “приближающегося переворота” “генерала Димы” – невесть
откуда появившегося “героя нашего времени” Дмитрия Якубовского. Дворовый товарищ
генерала тележурналист Андрей Караулов с чистым “иррациональным” взглядом,
вопрошал его: “Дима, ответь мне, только често, ты – вор?” Звучало негромкое и честное:
“Нет”. Караулов не верил и, чтобы убедиться в честности героя, летел к Якубовскому в
Швейцарию и Канаду снимать о нем передачи, которые шли в эфир в лучшее
телевизионное время. За Якубовским высылался самолет правительственного авиаотряда,
а прилетевший “дипломатический груз” – встречал в аэропорту Ерин – министр внутренних
дел, главный борец с коррупцией (сменивший Руцкого) адвокат Андрей Макаров, другие
большие кремлевские начальники. И все проходило очень скрытно. Виктор Баранников
пытается арестовать прилетевший груз (отмеченный агентурной кликухой “Бородатый”),
просит будто бы санкции на арест не где-нибудь, а в президентском кабинете, но тут
выясняется, “кто больше матери-истории ценен”, и начальник МБ уходит в отставку.
Стоило улететь Якубовскому домой (в Торонто), как защищать его стало некому. И
на него, как положено, ночью с 10 на 11 августа, когда он гуляет с прилетевшим к нему в
гости Андреем Карауловым, совершается злостное нападение. В результате пострадал
личный БМВ генерала, а на месте преступления была обнаружена “черная метка”
анонимного содержания, в которой говорилось, что “если Якубовский и два “петуха” –
адвокат Макаров и журналист Караулов не отстанут от А.В. и Б.И. …, то авторы этих
выстрелов будут сильно разочарованы”. Как отмечали очевидцы, Д.Якубовский отнесся к
происшедшему “с большим юмором”. А уж как другие смеялись…
Руцкой в это время посещал Орел, Брянск, Смоленск, причем делал это на свои
деньги.
Прелюдия к “артподготовке” началась 18 августа. Межведомственная комиссия по
борьбе с преступностью и коррупцией в пресс-центре МИДа РФ провела сенсационную
пресс-конференцию, на которой предъявила “неопровержимые доказательства
причастности к коррупции широко известного фонда “Возрождение”, работающего под
заботливой опекой вице-президента А.Руцкого”. Было объявлено, что в одном из
швейцарских банков был обнаружен счет, подписанный в том числе и Руцким.
Предъявлены были претензии к вице-президенту и в связи с его необузданной любовью к
дачам, которых у него оказалось несколько. У членов комиссии также оказались
“неопровержимые доказательства, что непонятно на какие деньги Александр
Владимирович строит себе хоромы”.
Досталось на пресс-конференции, кроме Руцкого, “зловещей фигуре”
Генпрокурора России Валентина Степанкова, по “политическим мотивам
покровительствующего коррупционерам” и “обсуждавшего в телефонном разговоре
возможность физического устранения Андрея Макарова”. (Предъявив магнитофонную
пленку, члены комиссии не сказали, кто дает санкции на прослушивание разговоров
генеральных прокуроров.)
Владимир Шумейко же и Михаил Полторанин, напротив, оказались безгрешными.
Так вошли в историю министр юстиции РФ Ю.Калмыков, начальник Контрольного
управления администрации Президента РФ А.Ильюшенко, начальник Государственного
правового управления Президента РФ А.Котенков и начальник Управления по
обеспечению деятельности Межведомственной комиссии А.Макаров. Пресс-конференцию
повторили по телевидению на “бис”.
Дальше все развивалось, как в детективе. Убить Макарова Степанков, оказывается,
поручал Дмитрию Якубовскому, так как именно адвокат обнаружил в Цюрихе документы,
позволяющие заподозрить вице-президента. На какие деньги совершались поездки и какие
швейцарские банки открыли тайну своего клиента, не сообщалось.
27 августа Руцкой подает заявление на Межведомственную комиссию в
Московскую городскую прокуратуру. В нем указывается, что “до августа 1991 г. А.Руцкой
был председателем правления фонда всего 4 месяца. Это было сделано по просьбе
Б.Ельцина. В августе 1991 г. в связи с избранием А.Руцкого вице-президентом он
официально сложил с себя данные полномочия”. Президентом фонда с 21 ноября 1990 г.
был Б.Ельцин.
Липицкий и Владиславлев в момент, когда, казалось, нет никаких шансов найти
компромисс, заявили, что “политическое выживание Ельцина возможно только в союзе с
вице-президентом, так как есть очень много признаков того, что нынешнее окружение
Президента, многие его бывшие соратники сегодня считают, что он выработал свой
ресурс. Зная не слишком высокую разборчивость этих людей в средствах, мы
предполагаем, что ими были бы предприняты соответствующие шаги, если бы по
Конституции вторым человеком не был Руцкой. Руцкого, конечно, они боятся гораздо
больше”. Статья так и называлась: “Компромат приведет к… компромиссу”.
В “День мира” (и знаний), 1 сентября 1993 года, началась обещанная Президентом
“артиллерийская подготовка”: “временно” отстраняются от исполнения обязанностей
А.Руцкой и В.Ф.Шумейко. Отстранение первого зама председателя Совета Министров
прошло тихо. Против снятия вице-президента сделали официальные заявления
председатель правления НПСР Липицкий и председатель Российского социал-
демократического центра Олег Румянцев.
Вечером 21 сентября в Обращении к гражданам России Президент Российской
Федерации Борис Ельцин сообщил, что своей властью распустил Съезд народных
депутатов и Верховный Совет. Однако статья 121.6 действовавшей Конституции
недвусмысленно гласила: “…полномочия Президента Российской Федерации не могут
быть использованы для… роспуска либо приостановления деятельности любых законно
избранных органов власти, в противном случае они прекращаются немедленно”.
В ответ на действия Президента Верховный Совет собрался на экстренное
заседание. Вице-президент Александр Руцкой квалифицировал действия Бориса Ельцина
как государственный переворот и заявил, что принимает на себя полномочия Президента.
Дальнейшие события известны всем. Они свежи в памяти и не до конца объяснены.
Сделают это, возможно, – суд, возможно, – время…
В заключение отметим два эпизода:
30 сентября Свердловский народный суд Москвы удовлетворил иск Руцкого к
журналисту Андрею Караулову о защите чести и достоинства (Караулов в одной из своих
передач сказал, что в Афганистане Руцкой сам сдался в плен). Суд обязал Караулова
извиниться в эфире, а также выплатить Руцкому 1 млн. рублей, а журналист пожелал
истцу “больше не попадать в плен”…
17 января 1994 г. Московская городская прокуратура прекратила за отсутствием
состава преступления уголовное дело, возбужденное по материалам Совета безопасности
РФ в отношении бывшего вице-президента России, а ныне лефортовского заключенного
Александра Руцкого. Следствие пришло к выводу, что он не имеет отношения к
упомянутому швейцарскому счету. Прокуратура одновременно возбудила уголовное дело
по факту клеветы на всех бывших членов Межведомственной комиссии по борьбе с
преступностью и коррупцией, а так же на Дмитрия Якубовского…
Заключение
Любимое занятие Александра Владимировича – рисование, скульптура. Во всех
гарнизонах, где довелось ему служить, он оставил о себе память – стелу или скульптурный
портрет. Уважает русских полководцев – маршала Зукова, генерала Брушлова.
Любит ретро, поэтому носит двубортный костюм (кстати генеральский мундир
двубортный). Ему нравятся ретроавтомобили, ретромузыка, ретромебель. Любимый
композитор – Бах, певица – Алла Пугачева. Сам учился играть на гитаре.
Дома много животных: попугаи – Федя и Маруся, натасканный для охоты спаниэль
Арон (“Если жена не была бы против, завел бы зверинец.”). До Афганистана был заядлым
охотником, но после войны, по словам Александра Владимировича, он не можен заставить
себя выстрелить, считая, что у него грех на душе: “Я воевал и нажимал на боевую кнопку”.
Любит рыбалку, ездит в основном в Тверскую область.
Прекрасно готовит. Пьет кофе и томатный сок. Позволяет себе “иногда по рюмке”,
предпочитает “смирновскую водку”.
По примеру президентов увлекается увлкается теннисом. Три раза в неделю
старался попать на корт и потолкать “железку” (тренируктся со штангой), из-за этого
чувствовал себя хорошо (“Когда же призывали в армию в Канске, по его словам, был
“дохляком”).
Выработал свою систему дипломатических отношений: “Да, я не протокольный
человек. Перед официальными встречами стараюсь узнать, какое у того или иного
государственного деятеля хобби, чем он увлекается, интересуется. И, вы знаете, это людей
подкупает, сразу завязывается живое общение. Наша встреча с Гонсальезом продолжалась
два часа, с королем Испании – два с половиной, хотя люди этого уровня редкоуделяют
столько времени представителям других государств. С руководителями многих стран веду
дружескую переписку, с президентом Египта, например, Мубараком, он мой коллега –
тоже летчик”.
В России дружил с Владимиром Винокуром, Юрием Николаевым (ведущим
“Утренней почны” (звезды) и Юрием Антоновым. Любит немного ироничных, остроумных
людей. Закадычные друзья с Никитой Михалковым.
Женат был дважды. Первая – кандидат наук Нэлля Владимировна Золотухина.
Поженились в 1969 г. в Барнауле, когда Александр Владимирович был курсантом (отец
Золотухиной преподавал в училище), через два года, в день выпуска Руцкого из училища
родился старший сын – Дмитрий. Развелись в 1974 г., сохраняют хорошие, дружеские
отношения. Вторая жена – Людмила Александровна (познакомились еще в Борисоглебске)
– модельер, президент фирмы “Вали-мода” Валентина Юдашкина, была дружна с
супругой Юрия Лужкова.
Разные люди дают ему похожие характеристики.
Марина Шакина (“Новое время”, март 1992 г.): “Неровен в общении, зависит от
настроения, имеет такой грех – за глаза говорит одно, в глаза другое, причем нередко в
присутствии одних и тех же людей.
Руцкой чрезвычайно работоспособен – может трудиться по восемнадцать часов в
сутки. Быстро учится новому. Имеет стремление к самообразованию. По некоторым
отзывам, пьет мало (?!.) Некоррумпирован. Слаб к лести.
Ключевой вопрос: умен ли Руцкой? Многие – в основном из среды “высоколобых”
демократов – склонны оценивать интеллектуальный потенциал вице-президента невысоко.
Но справедливости ради следует отметить, что в России нет ни одного сколько-нибудь
заметного политика, которого не считали бы недалеким.
Люди, знающие его и работающие с ним, свидетельствуют, что Руцкой,
несомненно, человек очень способный – две военные академии с отличием.
Восприимчивый, схватывающий все на лету…”
Владислав Шурыгин (“День”, июль 1992 г.): “Александру Владимировичу не
откажешь в силе воли, настойчивости, напоре. Это сильный и цельный человек.
Трудности, с которыми он сталкивается, лишь распаляют его характер бойца.
Руцкой обладает отличной памятью, может везде уяснмть главное, важное для
себя. Обладает обаянием лидера, умея внушить окружающим веру в себя, увлечь за собой.
Слабость Руцкого в его прагматизме. Он верит только в то, что видит, что может
понять, осознать и “пощупать”. Ему чуждо “синтетическое” мышление, его ум не
принимает понятия “идеального”. Мир Руцкого предельно материален, и основа этого – он
сам.
И в этой замкнутости – самое уязвимое место Руцкого-политика. Не верящий
некому, А.В. не способен быть стратегом и вести многоходовую политическую игру.
Отличный тактик, мастер ближней цели (защита “Белого дома”, эффектная поездка в
Приднестровье), он теряется и блекнет в достижении среднесрочных и дальних целей.”
Анатолий Салуцкий (“Российская газета”, июль 1993 г.): “В этом смысле
любопытен пример Руцкого. Два года назад, когда на пленуме ЦК РКП его исключали из
партии, Руцкой молотил с трибуны такую “несвязуху”, что “СовРоссия” полностью, без
правки, дала его речь, дабы выставить в смешном свете. Но уже через полгода в
“телезнакомстве” Руцкой предстал совсем иным человеком – складно говорящим и четко
мыслящим. А сегодня его ораторские экспромты вполне отвечают стандартам серьезного
политического деятеля. Заметно, что Руцкой обладает свойством быстрой “обучаемости”, –
это профессиональная черта летчика, преломившаяся в политике.”

Join Us On Telegram @rubyskynews

Apply any time of year for Internships/ Scholarships