Широкое соглашение Англии с Россией по делам Дальнего и Ближнего Востока не удалось. Русская дипломатия не пожелала связать себе руки. Отчасти ею руководил страх, как дипломат что соглашение с Англией взорвёт франко-русский союз. Ведь Англия требовала от России, чтобы та санк­ционировала оккупацию Египта. Как взглянут на это в Париже? Видя, что сделка с Россией не налаживается, британское правительство стало искать иных политических путей. Прежде всего некоторым его членам пришёл в голову вопрос: нельзя ли убавить количество противников, договорившись с немцами? Быть может, их руками удастся даже нанести удар несго­ворчивой России?

Это представляло довольно деликатную дипломатическую задачу. Телеграмма Вильгельма Крюгеру отнюдь не свидетель­ствовала о дружелюбной позиции Германии по отношению к Великобритании. В конце 1897 г. новый статс-секретарь герман­ского ведомства иностранных дел фон Бюлов произнёс в Рейх­стаге речь, в которой заявил, что «довольно немцам глядеть на то, как другие делят сладкий пирог», пора и им добиваться для себя «места под солнцем». Солсбери учитывал агрессивные настроения империалистической Германии. Сам он сомневался в возможности англо-германского соглашения. Но министр колоний Чемберлен, лидер крайних империалистов, был сто­ронником сговора с немцами. Он считал своевременным заклю­чение англо-германского союза. Он замышлял договор не только с Германией, но и с Соединёнными штатами. Ему и были поручены переговоры с немцами. Солсбери не возражал, хотя и относился к этой попытке без энтузиазма. Встреча Чемберлена с германским послом состоялась 29 марта 1898 г. в доме банкира Ротшильда.

На фоне дипломатических обычаев и нравов конца минув­шего века Джозеф Чемберлен представлял довольно свое­образную фигуру. Дипломаты карьеры, почти исключительно дворяне, воспитанные на французском языке, выросшие в обстановке так называемого высшего света, не без удивления смотрели на этого бирмингамского промышленника и на его манеру вести политические дела. Когда германский посол граф Пауль Гатцфельд встретился у Ротшильда с Чемберленом, чопорный немецкий дипломат был ошеломлён тем, что без всякого зондирования и без дальних слов английский министр колоний предложил ему заключить союз между Германией и Англией.

По мнению профессиональных дипломатов, Чемберлен вёл дипломатические переговоры со всеми ухватками «современ­ного купца». Свои предложения он, подобно товару, прямо вы­кладывал на стол, будучи убеждён, что за хорошую цену всегда можно сделать хорошее дело.

Гатцфельд, конечно, немедленно передал в Берлин сделанное ему предложение. Здесь рассмотрением проекта Чемберлена занялись руководители германской дипломатии.

В 1897 г. во главе германского ведомства иностранных дел стал Бернгард фон Бюлов. Бюлов был превосходным оратором и блестящим светским собеседником. Он был находчив, ловок и изворотлив; в дипломатической беседе, как и в Парламенте, он умел мгновенно находить выход из самых трудных поло­жений, притом с элегантностью, которой мог бы порой поза­видовать и сам Горчаков. Можно сказать, что он был превосход­ным тактиком. Но стратегом он был слабым. Продумывать более отдалённые цели и перспективы внешней политики Бю­лов был не способен. Его неглубокий и леностный ум скользил по поверхности явлений. У Бюлова было достаточно терпения, чтобы часами разучивать перед зеркалом предстоящую речь в Рейхстаге; но серьёзно изучать вопрос, всесторонне обдумы­вать международное положение — на это его нехватало.

Чего недоставало статс-секретарю, то восполнял давний со­ветник иностранного ведомства Гольштейн. Этот дипломат да­вал Бюлову общие политические идеи.

В начале 90-х годов, в дни канцлерств Каприви и Гогенлоэ, Гольштейн решил, что с Англией немцам не удастся добиться договорённости, основанной на твёрдых и равных обязатель­ствах. С тех пор руководящей идеей дипломатии Гольштейн а стало балансирование между Россией и Англией, дабы исполь­зовать одну против другой.

Летом 1898 г. в письме к кайзеру Бюлов следующим образом формулировал эту политику, вдохновителем которой был Голь­штейн: «Всякое соглашение с Англией при теперешнем между­народном положении окажется направленным против России и уменьшит безопасность восточной германской границы… С дру­гой стороны, при теперешней европейской конъюнктуре для нас совершенно немыслимо заключить союз… с Россией, без того, чтобы он не оказался направленным против Англии, т. е., иначе говоря, не ограничивал бы перспектив на приобретение нами ко­лоний… Поэтому ваше величество несомненно правильно решили пока… не связывать себя ни с той, ни с другой стороной».

Дипломатия Гольштейна, заключавшаяся в игре на англо­русских противоречиях, основывалась на ложной предпосылке. Гольштейн считал, что англо-русские противоречия неприми­римы. Исходя из этого он и строил свою политику. Гольштейн не уловил основных изменений, происходивших в международ­ной обстановке. Он не понял того, что новый англо-германский антагонизм был глубже и устойчивее, нежели старые англо­-русские или англо-французские противоречия. Германская политика «свободных рук» оказалась на деле положением «между двух стульев», или, лучше сказать, между двух огней, ибо в конце концов Германия поссорилась и с Англией и с Россией. Но надо отдать должное Гольштейну. Получив из Лондона от Гатцфелъда предложение Чемберлена, и он и Бюлов сразу поняли, что путём заключения союза с Германией англий­ская дипломатия рассчитывает втянуть Германию в конфликт с Россией. Они решили отклонить предложение Чемберлена.

Вильгельм II, однако, попытался предварительно извлечь из английского демарша дипломатический барыш. Он на­писал личное письмо Николаю II, сообщая, что Англия обра­тилась к нему с чрезвычайно заманчивыми предложениями. Кайзер давал понять, что предложения эти направлены против России, и осведомлялся не без цинизма, что даст ему царь, если он откажется от сделки с Англией. Ответ русской дипломатии не был лишён находчивости. В письме Вильгельму царь сообщал, что совсем недавно Англия обращалась и к России с далеко иду­щими предложениями. Они были отклонены. Этим царь и огра­ничился. На вопрос кайзера, что Россия даст Германии за отказ от союза с Англией, ответа не последовало. Таким образом, по­пытка Вильгельма пошантажировать Россию кончилась полной неудачей.

Что же касается ответа Чемберлену, то Гольштейн и Бюлов обратились к нему с контрпредложением. По их мнению, раньше, чем толковать о союзе, надо было бы позаботиться об умиротворении общественного мнения, которое в Германии на­строено враждебно к Англии. Бюлов и Гольштейн предложили выработать сначала соглашения по отдельным колониальным вопросам. Как раз в это время, в апреле 1898 г., началась война между Испанией и США. Ожидалось крушение остатков испан­ского колониального владычества, и германские правящие круги мечтали, не удастся ли им захватить все испанские владения на Тихом океане, не исключая Филиппинских остро­вов. Бюлов попытался было убедить англичан, что лучший способ подготовить почву для англо-германского союза — это помочь Германии в приобретении испанских колоний, на которые претендовали и США. Однако германским дипломатам пришлось убедиться, что английское правительство отнюдь не склонно ссориться с великой американской державой. Больше успеха имело другое предложение Бюлова. Он выдвинул мысль о разделе португальских колоний в Африке. В случае, если Португалии понадобятся деньги, Англия и Германия условли­вались совместно предоставить ей заём. Залогом должны были служить португальские колонии. Предполагалось, что Англия получит южный Мозамбик и центральную Анголу, а Герма­ния — северный Мозамбик, южную и северную части Анголы и Тимор.

Солсбери и Чемберлену не очень улыбалась мысль давать Германии новые куски Африки, тем более, что в португальских колониях уже хозяйничал английский капитал. Ещё в мае 1898 г. в Лондоне между Солсбери и Гатцфельдом произошёл разговор, в котором выяснилось нежелание англичан посту­питься своей колониальной монополией. Гатцфельд заметил, что сейчас «первая задача состоит в том, чтобы путём уступок в текущих мелких вопросах подготовить общественное мнение обеих стран к более тесному сближению». Солсбери ответил, что он согласен; однако он не понимает, почему Англия должна при этом всё время быть «дающей» стороной, а Германия — только «принимающей» дары. Гатцфельд возразил на это, что ведь дело идёт о колониях, поэтому он не может согласиться с данной постановкой вопроса. Каждому известно, что «Англия имеет почти всё, мы же, напротив, обладаем очень малым», заявил он.

В обмен за раздел португальских владений германское правительство обещало предать буров. Оно обязывалось прекратить всякую поддержку бурских республик. Это имело для Англии немаловажное значение, и англичане решили усту­пить. Договор о разделе португальских колоний был заключён 30 августа 1898 г. Однако в жизнь он проведён не был. Англий­ский кабинет принял все меры, чтобы договор остался мёртвой буквой: заём Португалии не понадобился. 14 октября 1899 г. Англия подтвердила старинный договор с Португалией, впервые заключённый в XVII столетии и с тех пор много раз возобновляв­шийся. Этот договор предоставлял Португалии британскую гарантию неприкосновенности её территорий как в Европе, так и в колониях.

Подтверждение этого договора, который известен под на­званием Виндзорского, было проведено англичанами в секрет­ном порядке. Однако Бюлов вскоре разузнал об этом акте бла­годаря нескромности одного дипломата. Бюлов понял, что англичане его обманывают: они только сулят немцам порту­гальское добро, а на деле ободряют Португалию, обещая ей помочь сохранить свои владения.

căutare personalizată

Join Us On Telegram @rubyskynews

Apply any time of year for Internships/ Scholarships