Введение. 3 Возникновение Древнерусской цивилизации. 3 Роль христианства на Руси. 6 Возникновение единого государства. 7 Сближение с западным миром. 8 Неустойчивое равновесие. 9 Литература: 10
Введение. Цивилизации – это замкнутые общества, характеризующиеся набором определенных признаков, позволяющих их классифицировать. Шкала критериев довольно-таки подвижна, но два из них остаются стабильными – это религия и форма ее организации, а также «степень удаленности от того места, где данное общество первоначально возникло». Каждое общество проходит стадии генезиса, роста, надлома и разложения; возникновения и падения универсальных государств, вселенских церквей, героических эпох; контактов между цивилизациями во времени и пространстве. Жизнеспособность цивилизации определяется возможностью последовательного освоения жизненной среды и развитием духовного начала во всех видах человеческой деятельности, переносом внешних событий из внешней среды внутрь общества. Успехи цивилизации, которыми пользуются в большей или в меньшей степени отдельные народы, это не только плоды их деятельности. Они созданы совместными или преемственными усилиями всех культурных народов, и ход их накопления не может быть изображен в тесных рамках какой-либо местной истории, которая может указать связь местной цивилизации с общечеловеческой, участие отдельного народа в общей культурной работе человечества или в плодах этой работы. Цивилизация складывается из своих элементов и поддерживается двумя средствами: общением и преемством. Чтобы стало возможным общение между людьми, необходимо что-либо общее между ними. Это общее возможно при двух условиях: чтобы люди понимали друг друга и чтобы нуждались друг в друге, чувствовали потребность один в другом. Эти условия создаются двумя общими способностями: разумом, действующим по одинаковым законам мышления и в силу общей потребности познания, и волей, вызывающей действия для удовлетворения потребностей. Так создается взаимодействие людей, возможность воспринимать и сообщать действие. Таким обменом действий отдельные лица, обладающие разумом и волей, становятся способны вести общие дела, смыкаться в обществе. Без общих понятий и целей, без разделяемых всеми или большинством чувств, интересов и стремлений люди не могут составить прочного общества; чем больше возникает таких связей, и чем больше получают они власти над волей соединяемых ими людей, тем общество становится прочнее. Устаиваясь и твердея от времени, эти связи превращаются в нравы и обычаи. Исторический процесс вскрывается в явлениях человеческой жизни, известия о которых сохранились в исторических памятниках, или источниках. Явления эти необозримо разнообразны, касаются международных отношений, внешней и внутренней жизни отдельных народов, деятельности отдельных лиц среди того или другого народа. Все эти явления складываются в великую жизненную борьбу, которую вело и ведет человечество, стремясь к целям, им себе поставленным. От этой борьбы, постоянно меняющей свои приемы и характер, однако, отлагается нечто более твердое и устойчивое: это — известный житейский порядок, строй людских отношений, интересов, понятий, чувств, нравов. Сложившегося порядка люди держатся, пока непрерывное движение исторической драмы не заменит его другим. Накопление опытов, знаний, потребностей, привычек, житейских удобств, улучшающих, с одной стороны, частную личную жизнь отдельного человека, а с другой — устанавливающих и совершенствующих общественные отношения между людьми,— словом, выработка человека и человеческого общежития обыкновенно называется культурой народа, или цивилизацией. Другая сторона — это природа и действие исторических сил, строящих человеческие общества, свойства тех многообразных нитей, материальных и духовных, помощью которых случайные и разнохарактерные людские единицы с мимолетным существованием складываются в стройные и плотные общества, живущие целые века. Содержание истории цивилизации в том, что ее составляют результаты исторического процесса. Возникновение Древнерусской цивилизации. Мировая история может быть рассмотрена как параллельное становление двух типов цивилизаций. Первый (западный) возник в бассейне Средиземноморья и, пройдя ряд стадий, привел в XIX—XX вв. к возникновению так называемых современных обществ в Западной Европе и Северной Америке. Второй (восточный) отличался значительно большей стабильностью, порождая общества, основной ценностью которых являлось следование издавна установившимся традициям. Поэтому в современной социологии их принято называть традиционными. К такому типу следует отнести российскую цивилизацию? Или, быть может, она представляет собой особый, третий тип? Эта проблема была поставлена еще в 30-х годах XIX века знаменитым русским философом П. Я. Чаадаевым, который писал: «Говорят про Россию, что она не принадлежит ни к Европе, ни к Азии, что это особый мир. Пусть будет так. Но надо еще доказать, что человечество, помимо двух своих сторон, определяемых словами Запад и Восток, обладает еще третьей стороной». Чтобы оценить эти и другие некоторые известные точки зрения на становление мировой цивилизации и место России в этом процессе, необходимо вернуться к истокам российской истории и обозреть ее путь до начала XX века. Такое обозрение, в ходе которого очень важно найти основные элементы, принцип развития и естественную периодизацию российской цивилизации, должно помочь нам понять ее своеобразие и степень включенности в мировой исторический процесс. «Откуда есть пошла Русская земля?». Этим вопросом задавался в начале XII века монах Нестор, сводя в «Повесть временных лет» летописные известия о возникновении и ранней истории русского государства. В повести говорится, что началом государственности стало призвание новгородскими славянами в 862 году варягов на княжение. С этой даты и ведется традиционно отсчет русской истории. Такое начало порождало в прошлом (да и сейчас) немало недоумений. Одним казалось, что такая добровольная уступка власти составляет исключительную особенность славянства и придает его цивилизации мирный и бесконфликтный характер. Другие видели в такой уступке едва ли не оскорбление национального достоинства и стремившись доказать славянское происхождение первого призванного князя Рюрика и его братьев. Однако в способе организации государственности, отраженном в летописях, нет ничего загадочно-исключительного, а тем более обидного для национального чувства. На самом деле он является лишь специфическим преломлением общих закономерностей возникновения государственности на всем европейском континенте в эпоху гибели Западной Римской империи и завершающей фазы великого переселения народов с востока на запад и с севера на юг. Известно, что мир европейского феодального Средневековья сложился в результате вторжения германских племен на территории западнее Рейна. Захватывая земли империи и подчиняя (или вытесняя, как в случае с кельтами) местное население, германцы в течение V—VIII вв. образовали множество королевств, социально-политическое устройство которых в точности отражало все особенности германской, общины-марки и родового строя «военной демократии». В течение VIII—Х вв. Европу накрыла последняя волна великого переселения народов. На этот раз северные германские племена, названные норманами, пересекая Балтийское море, устремились на своих судах по рекам Западной и Восточной Европы на юг к Риму и Константинополю. Воюя и торгуя, нанимаясь на военную службу к византийским императорам или даже образуя собственные королевства, норманы наделали немало шума в Западной Европе и постепенно включились в сложившуюся к тому времени феодальную структуру. Это важно было отметить, потому что одним из путей к Константинополю, избранным норманнскими воинскими дружинами, как раз и являлся знаменитый водный путь «из Варяг в Греки», пролегавший через земли восточных славян. Возможно, что этот путь нашли они сами. Возможно, что он стал им известен в результате приглашения княжить в Новгороде. Существенно лишь то, что именно это движение варяжских дружин по рекам прибалтийского бассейна и затем по Днепру и Черному морю и имело своим результатом появление к концу Х века обширного древнерусского государства, включавшего в себя все восточнославянские земли. Государства достаточно могущественного, чтобы войти в систему европейско-византийского мира. А после крещения Руси, проведенного в 988 году киевским князем Владимиром, — и в целостность мира христианского. Как же получимтесь, что простое движение варяжских дружин из Балтики в Черное море оказалось решающим для становления древнерусского государства? Ведь норманы не имели ни малейшего намерения создавать государственность для славян. Наоборот, они стремились пройти эти огромные и слабо заселенные территории, чтобы, подобно их дальним родственникам-германцам, расположиться на границах богатой и цивилизованной Восточной Римской империи. Об этом красноречиво свидетельствуют неустанные попытки сместить столицу их владений с севера на юг, из Новгорода в Киев и даже в Переяславль на Дунае, как это намеревался сделать в Х веке князь Святослав, победитель Хазарского каганата. Здесь обнаруживается, что витальность общества имеет тенденцию концентрироваться то в одном форпосте, то в другом в зависимости от изменения в ходе исторического развития направления внешних давлений. Но в этой экспансии на юг варяги были остановлены Византией, и им пришлось основать столицу государства в Киеве, наиболее удобном в военно- стратегическом отношении пункте, позволявшем поддерживать связь с Балтикой, контролировать славянские племена, жившие вокруг полян, и посылать военно- торговые экспедиции в Византию. Можно ли считать, что варяжские дружины подчинили себе восточнославянские племена, образовав первую форму российской цивилизации — Киевскую Русь? Летопись рассказывает нам о самых разных формах взаимоотношений варяжских князей и их дружин со славянскими племенами. Случались мирные торговые контакты. Случались и войны, и весьма жестокие. Но в общем можно сказать, что между княжеским родом Рюриковичей и славянскими племенами, принявшими наименование «Русь» (первоначально распространявшееся лишь на киевских полян) возник своеобразный договор, по которому князья обязаны были обеспечить охрану от внешних врагов и «наряд», то есть организацию власти внутри страны, а в обмен на эту службу получали право сбора дани с различных территорий, ставших княжествами. Как назвать сложившуюся таким образом общественно-экономическую структуру? Многие историки, видя в теории общественно-экономических формаций, разработанной К. Марксом на материалах западноевропейской истории, универсальную схему, называли древнерусскую цивилизацию феодальной, при этом, затрудняясь объяснить, почему Русь в своем развитии миновала рабовладельческую формацию. Некоторые, опираясь на многочисленные свидетельства существования рабов в древней Руси, считают возможным называть ее рабовладельческой. Однако ни то, ни другое определения не соответствуют историческим реальностям Древней Руси. Ни иерархически организованного класса феодалов, владевших землей, ни многочисленного класса эксплуатируемых государством рабов мы здесь не находим. Реальности здесь совсем иные. Вспомним, что такое западноевропейский феодализм. Германские племена, состоявшие из воинов-общинников, захватывали земли, населенные гражданами Римской империи. На этих землях уже существовали развитые традиции частной собственности на землю, закрепленные в системе римского частного и публичного права. Основной принцип организации германских племен составили община-марка, добровольное объединение полностью самостоятельных общинников, индивидуально владеющих определенным земельным участком. Как видим, социально-экономический строй поздней Римской империи и германских племен оказался сравнительно легко сочетаемым. И неудивительно, что на землях империи сравнительно быстро возникли феодальные королевства, на фундаменте политической организации которых христианская церковь создала оригинальную культуру. Совершенно иную картину мы видим на Руси. Основной социально- экономической формой восточнославянских племен являлась так называемая семейная община, объединение многих родственников как совместных владельцев земли, включавшей пашни, места охоты, собирания меда и воска, рыбной ловли. Союзы таких общин в пределах компактных территорий объединялись в племя под властью родовых старейшин — военных вождей. Нередко они брали на себя и культовые (ритуально-жреческие) функции, объединявшие данное племя вокруг почитания духов предков и различных природных стихий. Военная организация варяжских дружин, выступавших как бы посредником между восточнославянскими племенами, оказалась соответствующей общинной социально-экономической организации. В них также еще не выделились индивидуалистические начала, и основной единицей общественной организации выступал род. И подобно тому, как в Западной Европе возник феодальный строй, основанный на частной собственности на землю и «вертикальном» принципе наследования власти (от отца к старшему сыну), в Восточной Европе появилась весьма своеобразная цивилизация, основанная на общинной собственности на землю и «горизонтальном» (от старшего брата к следующему по старшинству) принципе наследования власти. Горизонтальный принцип или «очередной порядок княжения» (названный так русскими историками С. М. Соловьевым и В. О. Ключевским) создавал удивительную картину постоянного перемещения княжеской династии по всем городам Руси. Если умирал князь, занимавший «великий стол» в Киеве, ему должен был наследовать оставшийся старшим в роде Рюрикович, правивший во втором по значению Черниговском княжестве. За ним передвигалась вся цепочка князей, правивших в остальных княжествах, ценность которых определялась близостью к водному пути «из Варяг в Греки». Такая подвижность власти дополнялась практически неограниченной подвижностью населения, которое, спасаясь от княжеских междоусобиц и набегов различных степных кочевников, уходило на северо-восток, в междуречье Волги и Оки, в земли, слабо населенные угро-финскими племенами. Таким образом, мы можем отметить существенное своеобразие древнерусской цивилизации, отличающее ее как от средневековой западноевропейской, так и от традиционных восточных. Она оказалась в силу уникального сочетания социально-экономических, политических и географических причин цивилизацией исключительно подвижной, центробежной и поэтому экстенсивной, строившейся не столько за счет всестороннего культивирования и максимального освоения ограниченного природного и социального пространства, сколько за счет включения в свою орбиту все новых пространств. Роль христианства на Руси. Трудно сказать, насколько долговечной оказалась бы эта цивилизация, если бы в конце Х века князь Владимир не начал христианизацию Руси. Замена традиционных племенных верований на религию, предпочитавшую родству по крови родство по «духу» (единоверие), придала Древней Руси действительное единство. Пришедшая из Византии церковная иерархия не только принесла с собой священные книги и тем самым положила начало древнерусской грамотности и письменности, но путем крещения объединила древнерусский мир как, прежде всего, христианский. Внешне это напоминает нам положение и роль христианской церкви в средневековой Западной Европе, где также присутствовала идея объединения всех народов в «Священной римской империи германской нации», созданной Карлом Великим. Но различие в том, что западная церковь действовала как самостоятельная политическая сила, используя римский принцип «разделяй и властвуй». А в Древней Руси церковь стремилась, прежде всего, примирить враждебные интересы князей, смягчить их междоусобицы и сберечь хрупкое государственное единство. Эта особая роль церкви вынудила ее выступить носителем своеобразного православия. В Древней Руси, не имевшей частного и публичного права, существовало право обычное, регулировавшее возмещение различных видов ущерба (вплоть до членовредительства и убийства) в форме денежных штрафов. Признавало это право и способ разрешения спорных случаев «полем», то есть вооруженным поединком тяжущихся сторон. Православная церковь принесла с собой достаточно развитое византийское каноническое право, регулировавшее жизнь духовенства и всех церковных людей. Но для регулирования повседневной жизни мирян у церкви не было иного способа, как предложить систему взаимных обязанностей вместо ясно и четко регламентированных прав. Такое замещение юридического закона моральным, то есть правосознания — религиозно ориентированной совестью, оказалось одним из основных свойств древнерусской цивилизации, которое она передала последующим, выросшим из нее формам. Можно предположить, что древнерусская цивилизация, несмотря на свое значительное своеобразие, постепенно втянулась бы в единый цивилизационный стиль Западной Европы. Особенно Новгород был близок к этому стилю, по своей социально-экономической организации напоминая средневековую торговую город- республику. Однако сближению Руси и Европы помешали два обстоятельства — особая форма христианства и очередной порядок княжения. То и другое под мощным внешним воздействием повело Древнюю Русь по иному пути. Древняя Русь через христианизацию оказалась тесно связанной с Византией. В 1054 году византийская церковная иерархия и посланники главы западной церкви (папы римского) подвергли друг друга взаимному проклятию. Это означало глубокий раскол единого до той поры христианского мира и распад единой церкви на римско-католическую и православную. Едва крестившись, Русь в середине XI века оказалась отделенной от западноевропейской цивилизации непреодолимым вероисповедным барьером. Очередной порядок княжения не обеспечивал стабильную преемственность власти и появление разнообразных социальных форм. Князья готовы были в любой момент покинуть вместе с дружиной данный «стол». А горожане очень часто искали разрешение социально-экономических и политических проблем не на путях разработки правового регулирования жизни, а с помощью замены (и даже изгнания) неугодного князя. Подчинение законам рода не давало возможности князьям вырваться из этого порочного круга, хотя, скорее всего, необходимость перехода на принцип вертикального наследования осознавалась ими вполне. Естественно, что такая форма государственности оказывалась легко уязвимой для внешнего завоевателя, обладавшего достаточной военной силой. Это и продемонстрировали в середине XIII века монголо-татары. Возникновение единого государства. К этому времени в бассейне Волги и Оки возникло сильное Суздальское княжество, в котором с середины XII века правили потомки Юрия Долгорукого. Именно оно после того, как Киевская Русь распалась и превратилась в западный улус Золотой Орды, стало центром кристаллизации будущего государства Московского. Во-первых, универсальное государство возникает после, а не до надлома цивилизаций. Это не лето общества, а бабье лето его — последний всплеск тепла перед сыростью осени и холодом зимы. Во-вторых, универсальное государство — продукт доминирующих меньшинств, то есть тех социальных групп, которые когда-то обладали творческой силой, но затем утратили ее. Установление русского универсального государства приходится на период с 1471 по 1479 г., когда Московский Великий князь Иван ПI (1462—1505) присоединил к Московскому Новгородское княжество. Быстрая смена событий в основной области православия и его русской боковой ветви, драматический контраст между падением Константинополя и триумфом Москвы произвели глубокое впечатление на воображение русских. Современный исследователь Н. Зернов пишет: «Расширение нации, рост империи — это обычный внешний признак внутреннего убеждения народа, что ему дана особая миссия, которую он должен выполнить. Неожиданное превращение маленького Московского княжества в самое большое государство в мире невольно привело его народ к мысли, что он наделен миссией - спасти восточное христианство». Исторически сложилось так, что московские князья получили некоторое преимущество. В 1472 г. Великий князь Иван Ш женился на Софье Палеолог, племяннице последнего константинопольского императора Константина, и принял герб — двуглавого восточно-римского орла. В 1480 г. он сверг власть татарского хана и стал единолично править объединенными русскими землями. Его последователь Иван VI Грозный (1533—1584) короновал себя в 1547г. и стал первым русским царем. В 1551 г. Собор русской православной церкви утвердил преимущества русской версии православия над другими. Во время правления царя Федора (1584—1589) митрополит Московский получил в 1589 г. титул Патриарха Всея Руси. Так, серия последовательных политических акций обеспечила русским более благоприятную ситуацию, чем та, в которой оказались наши болгарские и сербские предшественники, конец которых был ничтожен. Русские не были узурпаторами, бросающими вызов живым владельцам титула. Они остались единственными наследниками. Таким образом, они не были отягощены внутренним чувством греха. Чувство того, что греки предали свое православие и за это были наказаны Богом, сильно отразилось на далекой русской церкви. Русским казалось, что если греки были отвергнуты Богом за Флорентийскую унию, мыслившуюся как замена православию, то сами они получили политическую независимость за преданность церкви. Русский народ оказался последним оплотом православной веры. Таким образом, он унаследовал права и обязанности Римской империи. Русская вера в высокое предназначение России усиливалась библейскими и патриотическими авторитетами. Использование русскими авторитета Восточной Римской империи для доказательства веры в бессмертие своего универсального государства, — прежде всего в политических целях — требовало значительных усилий. Прежде всего, предстояло освободить от западного политического и церковного влияния русские православно-христианские земли, попавшие под власть Польши и Литвы в XIV веке. Князья московские, получив от золотоордынских ханов «ярлык» на великое княжение (то есть право на сбор дани в пользу Орды), сумели создать новый тип государственности и вторую форму российской цивилизации — Московскую Русь. Московские князья сумели сделать Москву центром русского православия. Сначала они добились учреждения кафедры митрополита «Всея Руси» (хотя такая же кафедра продолжала существовать с XI века в Киеве). А в 1589 году заставили иерархов восточной церкви согласиться с преобразованием митрополии в самостоятельную московскую и «Всея Руси» патриархию. Превращение Московии в исключительно своеобразную и действительно обращенную к Востоку цивилизацию способствовали два события в XV веке: разрушение турками-мусульманами православной Византии в 1453 году и прекращение зависимости Москвы от Орды в 1480 году. Московские великие князья с помощью церковных книжников осознали себя наследниками традиций «священного царства», царями третьего и последнего христианского «Рима», хранителями подлинного правоверия. Постепенно вытесняя (или просто уничтожая, как Иван Грозный с помощью «опричнины») потомков великих князей — Рюриковичей из сферы власти, московские цари одновременно остановили процесс свободного перемещения населения. Все сословия государства Московского оказались прикрепленными либо к земле (крестьяне и помещики), либо к «тяглу» (посадские ремесленники и торговцы), либо к приказной государевой службе (дьяки). В конце XVI века после смерти Федора Иоанновича — последнего из династии Рюриковичей, Московию потряс тяжелейший кризис, получивший название «смутного времени». В XVII веке Россия впервые в своей истории пережила страшное давление со стороны западного мира. Польская армия подошла вплотную к Москве и в течение двух лет оккупировала Кремль (с 20 сентября 1610 г. до 22 октября 1612 г.), а вскоре после того, как шведы были изгнаны из Балтики, Россия отвоевала восточное побережье Балтийского моря от Финляндии до Двины. По существу это был последний прорыв традиций древнерусской цивилизации. Русь как бы предприняла последнюю попытку «разбежаться», уйти из-под собирающей властной руки московских государей. Однако ситуация существенно отличалась от того, что было в XII веке. Уйти от центральной власти в начале XVII века — значило оказаться беззащитным перед произволом любого вооруженного и более сильного. Испытав все ужасы «безначалия», бесконечных насилий и грабежей как собственными, так и чужеземными (польскими) вооруженными отрядами, москвичи, побуждаемые православной церковью как хранительницей государственного единства, избрали на царство в 1613 году боярина Михаила Романова. Сближение с западным миром. В факте выборности царя и в формуле некоторых документов той эпохи («царь решил, а бояре приговорили») обнаруживается нечто похожее на ограничение самодержавной власти, внешне сближающее Московию и западноевропейские монархии. Однако на деле они эволюционировали в различных направлениях. Здесь завершалось закрепощение крестьян — там искоренялись последние остатки личной зависимости крестьян от феодалов. Здесь дворянство «садилось» на землю, полученную от государей за службу, и превращалось в «помещиков», единственным достоянием которых оказывались крепостные «души». Там феодальная знать тянулась из своих родовых замков и поместий к блестящим дворам европейских государей, стремясь стать в буквальном смысле дворянами. Так она втягивалась в жизнь европейских государств, основанную на строго законном регулировании ремесленнических цехов, ученых корпораций и купеческих гильдий, городов, пользовавшихся правами и покровительством государей, предоставлявших отдельной личности практически бесконечные (по средневековым меркам) возможности самореализации. Здесь старые города облагались всевозможными налогами, отдавались в «кормление» (что значило одновременно «управлять» и «кормиться») воеводам. А вновь строившиеся являлись, прежде всего, военными крепостями, призванными отмечать и защищать рубежи расширяющегося на восток и на юг Московского государства. Нельзя забывать и то, что XVI—XVII вв. в Европе — это время, когда уже проявились непосредственные результаты Ренессанса и Реформации. Пало повсеместное политическое и идеологическое господство католической церкви. Протестантская индивидуалистическая трудовая этика стимулировала дух свободного предпринимательства — основную движущую силу капитализма. Освобожденный разум, свободно исследуя закономерности природы, готовил теоретический фундамент для промышленной революции конца XVIII — начала XIX вв. В Москве же мы наблюдаем ревниво-пристрастное бережное отношение к «старине» и отношение ко всему новому как свидетельству наступления последних времен и царства антихриста. Оплотом такого мировоззрения являлась православная церковь, перенесшая литургический принцип (упорядоченное богослужение) на жизнь всего общества в виде благочинной морали «Домостроя». Можно считать, что Московская Русь воплотила идеал «святой Руси» в том смысле, что все внешнее (быт, поведение и т. п.) предстало как выражение внутреннего христианского смысла. Однако такая идеальность сделала московскую цивилизацию легко разрушимой. Стоило в середине XVII века патриарху Никону попытаться внести незначительную новизну во взаимоотношения с царской властью и предложить исправления священных книг и обрядов, как это немедленно обернулось цивилизационной катастрофой. Царь Алексей Михайлович в рассуждениях Никона о более высоком достоинстве власти священника по сравнению с властью царя усмотрел покушение на собственную власть и немедленно сместил его с патриаршества. А ревнители старины расценили саму попытку патриарха чисто внешних изменений как посягательство на самую суть православия. И предпочли вместе со значительной частью народа Московии самосожжение подчинению церкви и государству, подпавшим под власть антихриста. Так распалось единство царя, церкви и народа, создававшее неповторимый облик московской цивилизации. И не случайно последний царь Московии и первый император России Петр 1 ощутил острую необходимость заново собрать распавшиеся элементы прежней цивилизации, но теперь уже на новый, европейский манер. Петр Великий использовал свой могучий гений, чтобы коренным образом преобразовать Московию, превратив ее из русского православно-христианского универсального государства, верящего в свою исключительную миссию, в локальное динамическое государство, составной элемент европейской системы. Петр I понял, что самым эффективным методом продвижения западной культуры в Россию будет сооружение новой столицы. Это и явилось причиной, по которой он отверг Москву как столицу, так как она оставалась цитаделью старой культуры. Петр перенес столицу из православной Москвы в новый город, основанный на западном морском форпосте России и названный именем своего создателя. Новая столица оказалась и культурно, и физически на новой почве. Россия формировала правительство западного толка, лишенного каких бы то ни было следов старой православной традиции. Петр попытался вестернизировать и церковь, отдав ключевые посты русской православной церкви, ранее традиционно предназначавшиеся великороссам, священникам из левобережной Украины, отвоеванной у Польши — Литвы в 1667 г.. Наконец, после того, как престол патриарха оставался незанятым в течение двадцати лет, в 1721 году Петр Первый упразднил патриархат и учредил вместо него Священный Синод. Отлученные от церкви противники Никона сумели сохранить и при петровском режиме старообрядческую церковь, а в век западного романтизма русская вера в уникальную судьбу России и ее вселенскую миссию проявилась в славянофильском движении. Сухопутная Русь сделалась морской державой. И медь церковных колоколов, наполнявших Московию малиновым звоном, по приказу Петра была перелита в пушки, победным грохотом которых было ознаменовано рождение новой цивилизации. Многие историки справедливо предостерегают от переоценки революционных преобразований Петра, указывая на то, что он изменил лишь внешность (сбрил бороды, ввел европейские костюмы, переменил русские названия государственных служб на немецкие и т. п.). Но для целостного мировоззрения Московии внешность, наружное благообразие являлось зримым воплощением священной сути. Поэтому Петр, меняя внешность москвитян, наносил удар в самое сердце старой Руси. Она могла смириться с государевой волей, положившей конец церковной независимости упразднением патриаршества в 1721 г. Но ничем иным, как верхом святотатства и надругательством над национальными ценностями должны были показаться ей «всешутейшие соборы», установившиеся Петром и его двором как пародия на православное духовенство. Если действительно, как полагал К. Маркс, «человечество смеясь расстается со своим прошлым», то это был тот самый случай. Но для действительного разрыва с традициями старой Руси одного смеха было недостаточно. Старина нашла себе покровителя в лице наследника — сына Петра - царевича Алексея. И Петр жестоко расправился с ним, обвинив в заговоре и подвергнув пыткам, от которых царевич умер в 1718 г. Трудно отделаться от мысли, что от этого случая потянулась кровавая цепь цареубийств (Петр III в 1762 г., Павел 1 в 1801 г., Александр П в 1881 г.), последним звеном которой оказался расстрел в 1918 г. царской семьи, включая несовершеннолетнего наследника — цесаревича Алексея. Неустойчивое равновесие. Главным результатом эпохи Ренессанса в Европе явилось рождение национальных государств, возникавших в результате распада общекатолического единства. Россия же, наоборот, становясь многонациональной империей, пользовалась национальной религией (православием) как объединяющей скрепой. Имперская власть осознала себя тесно связанной с церковью, что и выразилось уже в XIX веке в царствование Николая 1 в знаменитой формуле «Православие, Самодержавие, Народность». Она отражала реальность, но в форме перечисления, скрывавшего противопоставленность последнего слова первым двум. А это и составляло главный порок созданной с помощью прививки европеизма российской цивилизации. Церковь, включенная в систему государственного управления, перестала быть источником нравственного авторитета у народа, так и не сообщив этот авторитет власти. И не случайно, как раскольники-старообрядцы с конца XVII века, так и русская социалистическая интеллигенция с 30—40-х гг. XIX века боролась с двуединым врагом — православным самодержавием. Русский мыслитель и писатель Д. С. Мережковский сумел красноречиво и лаконично выразить всю трагическую суть российской цивилизации в следующих словах: «Раскол, соединившийся с казацкой вольницей, пугачевщиной есть революция снизу, черный террор; а революция сверху, белый террор — сама реформа, если не по идее общей, то поличным свойствам Петрова гения..., который сделался гением всей новой России. Эти-то два противоположные, но одинаково бурные течения слились в один водоворот, в котором и крутится государственный корабль России вот уже два столетия. Православное самодержавие оказалось невозможным равновесием, реакцией в революции, страшным висением над бездною, которое должно кончиться еще более страшным падением в бездну». Это «висение над бездною», превратившее Россию в средоточение острейших социально-экономических и политических проблем и трагических противоречий, в «конфликтную» цивилизацию, создало и условия для могучего духовного творчества. И не случайно основными ценностями российской цивилизации, получившими мировое признание, стали русская литература и русский культурный ренессанс (называемый «серебряным веком») начала XX века. Поэзия Пушкина, романы Достоевского и Толстого, пьесы Чехова, как и религиозно- философские поиски В. Соловьева, П. Флоренского, Н. Бердяева навсегда вошли в сокровищницу всечеловеческой культуры. Именно в них творческий гений выразил те вечные нравственные идеалы, отсвет которых мы можем различить и в кровавом зареве русской революции.
Литература:
1. Ключевский В.О. «Русская история» 2. Боголюбов Л.Н. «Основы современной цивилизации» 3. Тойнби А.Дж. «Постижение истории» 4. Семенникова Л.Н. «Россия в мировом сообществе цивилизаций» 5. Сборник статей «Цивилизации»
Join Us On Telegram @rubyskynews
Apply any time of year for Internships/ Scholarships
