А. Гитлер: штрихи к политическому портрету. Путь к власти
Муниципальное общеобразовательное учреждение школа №95
А. Гитлер: штрихи к политическому портрету. Путь к власти.
Ученика 9В класса
Мотовилова Алексея
Научный руководитель
учитель истории
Пестова Ольга
Викторовна
г. Архангельск, 2001 г. План. Стр. 1. Введение. 2 2. Детство и юность. 5 3. Вена, Мюнхен, I мировая война. 10 4. Первые политические шаги. 21 5. Усиление власти Гитлера. 27 6. Становление А. Гитлера фюрером. 35 7. Заключение. 41 8. Сноски. 44 9. Список литературы. 45 10. Приложение №1. 46 11. Приложение №2. 56
Введение.
Фашизм, как историческое явление до сих пор вызывает дискуссии и политические страсти. Его углубленное изучение необходимо в связи с живучестью фашистских идей, для предотвращения их возраждения. Изучая становление национал-социализма в Германии, мы имеем возможность проследить пути и способы формирования фашистской тоталитарной диктатуры, что очень актуально и злободневно в наши дни, когда национализм, шовинизм и насилие поднимают голову. Необходимо постоянно напоминать людям о тех ужасах, которые несёт в себе фашизм, дабы не повторилось то, что имело место в 30-40 годы в Германии. Центральной фигурой немецкого фашизма - был Адольф Гитлер. Как образец личности, он является примечательным случаем. В течении первых 30-ти лет своей жизни он не смог показать себя никак, а за оставшиеся последние 26 лет смог, будучи диктатором Германии и человеком, развязавшим страшную геноцидную войну, оставившую большую часть Европы и Германию в руинах. Деятельность Гитлера, начиная с первых этапов его политической карьеры и до самого финала - это один из классических образцов деяний фашизма, рвущегося к власти над всеми, к власти воспринимаемой им, как самоцель. “Я хочу власти”, - писал он Гитлер в “Майн Кампф”. Можно выделить этапы его карьеры, как непрерывной последовательности действий, направленных на достижение этой цели: 1-й этап - Захват абсолютной власти над НСДАП (1919-34 гг.) 2-й этап - Захват абсолютной власти над Германией (1933-39 гг.) 3-й этап - Попытка захвата власти над миром. Первые два этапа Гитлер преодолел успешно и вышел победителем, но на третьем его ждала гибель. Откровения самого А. Гитлера, “Майн Кампф”, где он освещает свой путь восхождения к власти, демонстрирует своё отношение к оппозиции, выступает как идеолог НСДАП. Фюрер очень много хвалит себя, и в этих субъективных суждениях вырисовывается личность, рвущаяся к власти любыми путями и средствами. Гитлер легко развивает и трансформирует идеи любви к нации до национальной исключительности и вседозволенности. Совершенно иной подход у Германа Раушинга, состоявшего в ближайшем окружении Гитлера, но разочаровавшегося в нацизме. В 1939 году в Англии он опубликовал свою книгу “Говорит Гитлер. Зверь из бездны”, где открыто остерегает мир от опасностей фашизма. Воспоминания Альберта Шпеера, придворного архитектора Гитлера и руководителя военной промышленности в годы второй мировой войны, написаны после двадцатилетнего тюремного заключения. Это история жизни одарённой личности, работавшей в услужении зла. В работе Шпеера сочетаются разочарование и восторженность фюрером: “Будь у Гитлера друзья, я стал бы его другом. Я обязан ему восторгам и славой моей юности, равно как и ужасом и виной позднейших лет”. Стремление Гитлера к абсолютной власти в стране подтверждается законодательными актами, вышедшими в первый год пребывания фюрера у власти. На границе источника и исследования находиться работа У. Ширера “Взлёт и падения Третьего рейха”. Ширер - известный американский журналист пребывавший с 1926 по 1941 год в Германии. Эта книга свидетельство очевидца, в котором документальность обобщенная личным восприятием событий. В ней вся история фашизма - начиная от зарождения партии до поражения Третьего рейха в войне. Автор изучает фашизм как явление в целом, его очень интересовал образ и самого фюрера, и этапы прихода Гитлера к власти. Таким образом, изучение выдвинутой темы достаточно серьёзно обеспечено источниками, позволяющими ответить на все поставленные вопросы. Что касается специальной литературы по вопросам нацизма, то она обширна. Её можно, условно, разделить на две группы. К первой относятся работы, посвященные общему анализу фашизма в Европе и Германии. Д.М. Проэктор, П.Ю. Райхшмир, Л.А. Безыменский в своих работах рассматривают внутреннюю и внешнюю политику Гитлера и нацистов после прихода к власти. Из трудов этих авторов извлечён богатый фактический материал, позволивший проследить процесс порабощения фюрером армии и генералитета. Во вторую группу входят монографии и статьи отечественных и зарубежных историков, освещающие личность Гитлера, биографические работы о нем и его окружении, описывающие его борьбу за власть. Первой из них, вышедшей в нашей стране, была работа Мельникова Д. И Чёрной Л. “Преступник № 1”, появившаяся лишь в начале 80-х годов. Эта книга, посвященная Гитлеру и нацизму, пробивалась сквозь идеологические препоны и догмы. В ней впервые в нашей стране было сказано о Гитлере, как о тоталитарной личности, диктаторе правого толка. Вторая отечественная книга, использованная мною, была работа Черной Л. “Коричневые диктаторы. (Гитлер, Герринг, Гиммлер, Геббельс, Борман, Риббентроп)”. В части, посвященной Гитлеру, дана его краткая биография. А также автор подводит итог работы, проведенной совместно с Мельниковым Д. над книгой “Преступник № 1”. Попытка анализа сложного и многопланового процесса формирования Гитлера как диктатора, его путь к власти и причин его триумфальных побед в партии и в стране являются целью, предметом моего реферата. Это потребовало изучения становления и развития Гитлера как политического деятеля партийного и государственного масштаба, зарождения вождизма и внутрипартийной борьбы в НСДАП, нацификации государства после прихода Гитлера к власти в Германии, а также неимоверной политической жажды власти у фюрера. Особый интерес представляли механизм и природа, характер и проявления диктаторской силы Гитлера. Детство и юность
Гитлер родился 20 апреля 1889 года. После 1933 года, когда фашисты захватили власть в Германии, 20 апреля, «день рождения фюрера», стал официальным праздником для миллионов немцев «третьего рейха» и сотен тысяч приверженцев фашизма в других странах [1]. Свое пятидесятишестилетие он отметил в бункере, в подземелье под имперской канцелярией в Берлине, но в то 20 апреля ничего не предвещало будущих триумфов Гитлера. Городишко Браунау, где появился на свет фюрер Германии, находится в пограничном районе Австрии на реке Инн, которая отделяет Австрию от Баварии. И хотя до австрийской столицы Вены было рукой подать – всего каких-нибудь 80 километров, лесистые места эти считались глухоманью. И населял их полусельский, полугородской люд – мужчины либо занимались ремеслом, либо уходили на заработки в более крупные и богатые города. Молодые женщины также нередко покидали отчий кров – они поступали горничными, поварихами, а кому повезло, и экономками в богатые семьи Линца, Граца или Вены. Ну, а потом, заработав себе на приданое, возвращались и выходили замуж. В этих бедных, стиснутых горами местечках, нередки были браки между родственниками, иногда довольно близкими. На них смотрели сквозь пальцы, так же как и на внебрачных детей, в чем мы убедимся, познакомившись с родословной Гитлера. Родословную эту проследили, чуть ли не с XV века. Однако в «генеалогическом древе» семьи Гитлеров есть и «белые пятна» [2]. До тридцатидевятилетнего возраста отец Гитлера Алоис носил фамилию Шикльгрубер, фамилию матери. В тридцатых годах этот факт обнаружили венские журналисты, и по сию пору он обсуждается на страницах монографий о нацистской Германии и о Гитлере. Талантливый американский историк и публицист Вильям Ширер, написавший книгу «Взлет и падение третьего рейха», полуиронически уверяет, что не измени Алоис свою фамилию Шикльгрубер на Гитлер, его сыну Адольфу не пришлось бы стать фюрером, ибо в отличие от фамилии Гитлер, которая своим звучанием напоминает «древнегерманские саги и Вагнера», фамилия Шикльгрубер труднопроизносима и для немецкого уха звучит даже несколько юмористически. «Известно, - пишет Ширер, - что слова «Хайль Гитлер!» стали в Германии официальным приветствием. Более того, немцы произносили «Хайль Гитлер!» буквально на каждом шагу. Невозможно поверить, что они без конца кричали бы «Хайль Шикльгрубер!», «Хайль Шикльгрубер!» Алоис Шикльгрубер, отец Адольфа Гитлера, был усыновлен Георгом Гидлером, мужем его матери Марии Анны Шикльгрубер. Однако между замужеством Марии Анны и усыновлением Алоиса прошло ни мало ни много тридцать четыре года. Когда сорокасемилетняя Мария Анна вышла замуж за Георга, у нее уже был пятилетний внебрачный сын Алоис, отец будущего нацистского диктатора. И ни Георгу, ни его жене не пришло в голову в ту пору узаконить ребенка. Четыре года спустя Мария Анна умерла, а Георг Гидлер покинул родные места. Все дальнейшее известно нам в двух версиях. По одной - Георг Гитлер (вся многочисленная родня Гитлера старшего поколения бабушки, дедушки, их братья и сестры были, видимо, неграмотные; священники записывали фамилии этих лиц в церковноприходских книгах на слух, поэтому возник явный разнобой: кого-то звали Гюттлер, кого-то Гидлер и т.д. и т.п.) вернулся в родной городок и в присутствии нотариуса и трех свидетелей заявил, что Алоис Шикльгрубер, сын его покойной жены Анны Марии, фактически является и его, Гитлера, сыном. По другой – к нотариусу с той же целью отправились трое родственников Георга Гитлера. Согласно этой версии, самого Георга Гитлера к тому времени уже давно не было в живых. Считается, что великовозрастный Алоис пожелал стать «законным», поскольку он рассчитывал получить небольшое наследство от человека, в доме которого прожил много лет, а именно от брата своего предполагаемого отца Иоганна Непомука Гюттлера. Алоиса Гитлера, отца фюрера, в молодости отдали в ученье к сапожнику. Но он не пожелал шить башмаки и стал таможенным чиновником, т. е., по понятиям людей его круга, "выбился в люди". В 58 лет – сравнительно рано Алоис вышел на пенсию. Он был непоседлив – все время менял места жительства, один городок на другой. Но в конце концов осел в Леондинге – пригороде Линца. Алоис Шикльгрубер, он же Гитлер, был трижды женат: первый раз на женщине, которая была старше его на четырнадцать лет. Брак оказался неудачным. Алоис ушел к другой женщине, на которой и женился после смерти первой жены. Но вскоре и она умерла от туберкулеза. В третий раз он женился на некоей Кларе Пельцль, которая была моложе мужа на двадцать три года. Для того чтобы оформить этот брак, пришлось испрашивать разрешения церковных властей, так как Клара Пельцль находилась, очевидно, в близком родстве с Алоисом. Как бы то ни было, Клара Пельцль стала матерью Адольфа Гитлера. Первый брак Алоиса был бездетным, от второго брака в живых осталось двое детей - Алоис и Ангела, от третьего тоже двое - будущий фюрер Германии и некая Паула, ничем не примечательная женщина, которая пережила своего брата. Всего у Алоиса Гитлера было семеро детей, из них один внебрачный и двое, родившихся сразу после заключения брака. В Леондинге в собственном домике с садом Алоис Гитлер дожил до самой смерти. Адольф Гитлер был третьим по счету ребенком от третьего брака его отца. Семья Гитлеров была недружная. И сам Адольф Гитлер крайне холодно относился к родственникам, в частности к родной сестре Пауле и единокровному брату Алоису. Единственный человек, к которому Гитлер питал родственные чувства, была его единокровная сестра Ангела Гитлер, по мужу Ангела Раубал. Когда Гитлер стал в Баварии влиятельным человеком, он выписал овдовевшую к тому времени Ангелу и сделал ее своей экономкой. Ангела Раубал вела хозяйство холостяка Гитлера и в Мюнхене, и в его резиденции в Берхтесгадене, в Баварских Альпах. С дочерью Ангелы – тоже Ангелой (Гели) Раубал у Гитлера был роман. Брат Адольфа, Алоис Гитлер, в 18 лет отсидел пять месяцев в тюрьме за воровство. Будучи выпущен на свободу, он через два года опять попался, на этот раз его посадили на восемь месяцев. В 1929 году, [3] т. е. уже в то время, когда Адольф Гитлер начал входить в силу, Алоиса судили за двоеженство. Потом он уехал в Англию, завел там новую семью, бросил ее и вернулся на родину. В фашистской Германии Алоис «остепенился», открыл в Берлине процветающий пивной бар, который охотно посещали нацистская братия и иностранные журналисты – последние потому, что надеялись выведать у Алоиса какие-нибудь подробности об Адольфе Гитлере. Но Алоис умел держать язык за зубами. Он, без сомнения, знал, что несколько друзей Адольфа Гитлера, которые оказали будущему фюреру услуги в начале его пути и проявили излишнюю болтливость, плохо кончили. Их без особого шума убрали эсэсовцы. По свидетельству иностранных корреспондентов, Алоис Гитлер был в тридцатых годах дородным мужчиной, типичным немецким трактирщиком. С точки зрения закона ничего предосудительного в родословной Гитлера нет. Никто из его предков не был ни разбойником с большой дороги, ни убийцей, ни вором рецидивистом. Но в обществе, созданном националистами и их фюрером, генеалогия Гитлера могла вызвать большие подозрения. Дедушка фюрера остался неизвестным. Но как бы то ни было, с полной определенностью о дедушке Гитлера ничего сказать нельзя. В "третьем рейхе" это могло бы сыграть роковую роль. А вдруг одна "четвертушка" фюрера оказалась бы "неарийской"? Неарийская четвертушка могла сокрушить любую карьеру! Если верить книге Гитлера «Майн кампф», родители Гитлера хотели сделать из сына чиновника, а сам будущий фюрер мечтал стать свободным художником. В «Майн кампф» рассказывается о «трагическом конфликте», который возник на этой почве между жестоким отцом и несчастным сыном. Однако послевоенные биографы Гитлера без труда доказали, что миф о тиране – отце и многострадальном сыне не соответствует действительности. Отец Гитлера не был ни злодеем, ни деспотом: это был всего – навсего заурядный обыватель, которому удалось поднятьтся на одну ступеньку выше своих родителей, выскочить из простых ремеслеников в чиновники, в «пролетарии стоячего воротничка», как тогда называли в Германии мелких служащих. И Алоису Гитлеру хотелось дать своему сыну образование, несмотря на связанные с этим материальные жертвы. Но Гитлер, по всем данным, учился плохо. Одно реальное училище ему пришлось покинуть. Это было в Леодинге. Второе – в Линце – он также не сумел кончить. На всю жизнь нацистский фюрер сохранил ненависть к интеллигенции, нападал на образование как таковое и на людей образованных. Неуважение ко всякому умственному труду, в особенности в области общественных наук, в «третьем рейхе», без сомнения, связано и с тем, что во главе этого рейха стояли люди, «образовательный ценз» которых был на редкость низок по сравнению с любым другим буржуазным государством. Гитлер, в частности, презирал любые знания (исключая, пожалуй, знания в некоторых областях техники) и любой процесс познания, считая, что важны только конечные результаты этого процесса, чисто утилитарные выводы, из которых государство и фашистская партия могут извлечь сиюминутные выгоды. В «Майн кампф» он называл педагогов «обезьянами» и «тупицами». «Их (учителей. - авт.) единственная цель, - писал он, - была в том, чтобы забить нам головы и сделать из нас таких же ученых обезьян, какими были они сами». И еще много лет спустя, в 1942 году, в своей ставке Гитлер опять- таки не раз ругал гимназию, гимназические порядки, педагогов. [4] Читая его высказывания о школе, не знаешь, чему больше удивляться: злопамятности нацистского фюрера или его невежеству. Вот некоторые образчики рассуждений Гитлера: «Зачем нужна парню, который хочет изучать музыку, геометрия, физика, химия? Что он будет помнить из этого потом? Ничего!» Или же: «Зачем учить два языка?.. Достаточно одного». Или же: «В общем, я выучил не больше десяти процентов того, что выучили другие» [5]. В предисловии к «Застольным беседам Гитлера» историк Перси Шрамм, который в свое время вел «дневник вооруженных сил» в ставке Гитлера, пишет, что особую ненависть Гитлер испытывал «к грязным социал-демократически настроенным народным учителям», «глупым и несамостоятельным умственным пролетариям». По словам Шрамма, Гитлер собирался заменить их уволенными в запас унтер-офицерами, поскольку те «чистоплотны и хорошо вымуштрованы на воспитание людей». Гитлер считал, что в школах надо избегать «преувеличенного образования – «массажа мозга», от которого «дети становятся дураками» и т. д. Впоследствии, живописуя тот период своей жизни, Адольф Гитлер создал две легенды, которые должны были обелить его учебные неудачи в глазах немецкого обывателя. Первая легенда заключалась в том, что, будучи подростком, он якобы заболел тяжелым легочным заболеванием. Именно этим Гитлер объяснил в «Майн кампф» свой уход из реального училища. Однако никаких данных о тяжелом и длительном недуге Гитлера не обнаружено. Согласно второй легенде, распространявшейся будущим фюрером, после смерти отца семья Гитлеров впала в крайнюю бедность, из-за чего молодому Адольфу пришлось покинуть школу. Однако и эта легенда несостоятельна. Мать Гитлера получала приличную пенсию. Кроме того, как раз в 1905 году, когда Гитлер распростился со школой, мать продала дом в Леондинге за 10 тысяч крон, что представляло собой в те времена солидную сумму. Таким образом, семья Гитлеров и после смерти отца жила довольно-таки обеспеченно [6]. Бросив школу, Гитлер два с лишним года вел праздную жизнь – занимался немножко живописью, был завсегдатаем местного театра, сочинял стихи и даже брал уроки музыки. Причем стоило ему заинтересоваться игрой на рояле, как мать приобрела инструмент – еще одно доказательство того, что о нищете в доме Гитлеров не могло быть и речи. В те времена, как писал первый биограф Гитлера немецкий историк Конрад Хайден, «молодой Гитлер был почти элегантен», он носил «черную шляпу с широкими полями и неизменные лайковые перчатки, ходил с черной тростью, украшенной набалдашником из слоновой кости, в черном костюме, а зимой носил черное пальто на шелковой подкладке». Гитлера, замечает Хайден, «можно было назвать тогда избалованным буржуазным сыночком»... «Ко всякой работе ради «куска хлеба» он относился с презрением». По свидетельству своих тогдашних знакомых, Гитлер без особого сожаления покинул провинциальный Линц. Ничто не привязывало его к этому городу: ни друзья, ни любимое дело. Любимого дела у Гитлера не было. А его единственным приятелем в ранней юности был сын обойщика по фамилии Кубичек. Как явствует из воспоминаний Кубичека, он обладал драгоценным для Гитлера свойством – умел выслушивать в полном безмолвии длинные тирады будущего фюрера. Но если в свое время Гитлер отнюдь не был привязан к городу Линцу, то много лет спустя, когда он стал господином над жизнью и смертью миллионов людей, Линц все же приобрел славу «родного города фюрера». Гитлер решил превратить Линц в город-музей, в памятник собственному величию. В годы войны он составлял грандиозные проекты переустройства города, велел изготовить чертежи новых гигантских зданий. На всех проектах Гитлера вообще и на линцских в частности был явный отпечаток мании величия. «Он мечтал строить залы на триста тысяч человек, – пишет Феликс Гросс, иностранный журналист, который жил в Германии в тридцатых годах и разговаривал с Гитлером, – мечтал о роскошных казармах и дикого вида ратушах». И далее: «Странным образом все его казармы походили на волшебные замки, а его замки были похожи на казармы». Линц поистине мог стать городом – монстром, украсившись целыми кварталами замков – казарм. Однако реконструкция Линца, так же как и многие другие планы и проекты Гитлера (в том числе проект переименования Берлина как столицы великогерманской империи в «Германиа»), остались только на бумаге. Единственное, что удалось в этой области совершить Гитлеру, – это посетить Линц в роли фюрера тридцать с лишним лет спустя после того, как он покинул его недоучившимся реалистом.
Вена, Мюнхен, I мировая война.
В 1906 году Гитлер впервые отправился в Вену, которая произвела на него большое впечатление. В 1907 году, после того как будущему фюреру исполнилось 18 лет и он получил причитавшуюся ему долю отцовского наследства, Гитлер уехал в Вену на постоянное жительство. Он намеревался поступить там в академию художеств. Толстая пачка рисунков, которую он привез из Линца, казалась ему залогом будущих успехов. Однако в Вене Гитлера ожидало жестокое разочарование. Он провалился на экзаменах. В экзаменационном листе венской академии художеств за 1907 год написано: «Нижеследующие господа выполнили экзаменационные рисунки с неудовлетворительным результатом или же не были допущены к экзаменам... Адольф Гитлер, Брау-нау-на-Инне; 20 апреля 1889 года; немец, католик, отец- оберфискаль; оконч. 4 класса реального училища. Мало рисунков гипса. Экзаменационный рисунок – неудовлетворительно» [7]. Правда, ректор академии посоветовал Гитлеру поступить в архитектурное училище. Но когда Гитлер пошел туда, у него потребовали аттестат зрелости, который он так и не получил. Экзамены в академию проходили осенью. А в декабре того же 1907 года в Леондинге умерла от рака груди мать Гитлера. Похоронив ее, Гитлер прожил до февраля 1908 года у своих родственников и только после этого окончательно переехал в Вену [8]. До 1913 года Гитлер жил в Вене. Этот венский период Гитлер назвал в «Майн кампф» «несчастнейшим временем» своей жизни. Действительно, именно в Вене Гитлеру пришлось познакомиться с нуждой, именно в Вене его начали преследовать неудачи. В чем же причина этого? В «Майн кампф» Гитлер объясняет бедственное положение, в котором он очутился, тем, что он будто бы остался без гроша в кармане, буквально на улице. Но это было не совсем так. Мать Гитлера, несмотря на большие расходы, связанные с тяжелой болезнью, оставила детям 3000 крон. Кроме того, Адольфу и его сестре Пауле была назначена пенсия за отца в размере 50 крон в месяц до конца обучения. Часть этой пенсии Гитлеру обманным путем удалось получить, хотя он нигде не обучался. Словом, по подсчетам биографов Гитлера, он имел ежемесячно около 100 крон, не считая единовременных вспомоществований от своей тетки – сестры матери (в общей сложности Гитлер получил от тетки не менее 2000 крон [9]). Разумеется, всех этих денег надолго хватить не могло, но с их помощью можно было стать на ноги, т. е. научиться какому-нибудь ремеслу, пристроиться к делу. Однако Гитлер не желал пойти по этому пути. Первые полгода он снимал меблированную комнату со своим приятелем Кубичеком. В эти полгода Гитлер жил барином, ходил в театр, спал до обеда. В сентябре 1908 года он попытался снова поступить в академию, но не был даже допущен к экзаменам. Правда, и сейчас дорога к высшему образованию все еще не была закрыта, так как в архитектурное училище «особо одаренных» в виде исключения принимали и без среднего образования. Но Гитлер даже не сделал попытки преодолеть этот барьер. Будущий фюрер медленно, но верно опускался на дно: денег становилось все меньше, меблированные номера, в которых он жил, – все более жалкими и обшарпанными. В «Майн кампф» Гитлер называет их «пещерами», но и на «пещеры» денег не хватало. В конце концов, Гитлер перебрался на скамейки в парки, стал спать под мостами. Осень 1909 года застала будущего фюрера в так называемом убежище для людей, оставшихся без крова, т. е. в ночлежке в венском пригороде Майдлинге. В конце года он обосновался в другой ночлежке под названием «Мужской дом для бедных» на Мелдеман-штрассе на берегу Дуная. Там он жил до 1913 года. Первое время он перебивался случайными заработками: то убирал снег, то выбивал ковры, то носил чемоданы на Западном вокзале. Под конец своего пребывания в Вене Гитлер нашел себе более «престижное» занятие. Он начал рисовать на продажу картинки с изображением знаменитых венских архитектурных памятников. Свою продукцию он сбывал старьевщикам, продавцам рамок (рамки надо было чем-то заполнять) и мебельщикам, которые по тогдашней венской моде наклеивали пестрые картинки сзади на спинки недорогих диванов и кресел. Кроме того, Гитлер писал рекламные плакаты. Он сочинил, в частности, плакат «Присыпка от пота «Тедди», а также плакат «Покупайте свечи!», на котором был изображен святой Николай с пестрыми свечами в руках. И наконец, плакат с грудой кусков мыла на фоне башни собора св. Стефана. Некоторые из этих картинок (акварелей) сохранились и воспроизводятся во многих монографиях о Гитлере. Натура – церкви, дворцы, мосты – тщательно выписана, видны не только все архитектурные украшения, все завитушки, но и каждая черепица. Тона блеклые, пастельные (см. приложение №1). Глядя на эти рисунки, нельзя предположить, что Гитлер был неусидчив. Наоборот, кажется, что будущий фюрер день и ночь склонялся над бумагой и буквально с лупой в руке проводил черточку за черточкой. А ведь платили за эти акварели гроши, их надо было фабриковать десятками, сотнями… Этот дешевый товар Гитлер сбывал с помощью некоего Ганиша. Но вскоре он подал в суд на Ганиша, обвинив его в утайке части денег. На суде выяснилось, что Ганиш проживал по чужому паспорту, за что и получил неделю тюрьмы. Порвав с компаньоном, Гитлер начал продавать свои картинки самостоятельно. Историк Конрад Хайден, написавший книгу о Гитлере уже в тридцатых годах и собравший показания людей, которые знали фюрера в годы его молодости, рисует примерный портрет Гитлера венских лет: «...потертый сюртук ниже колен, его подарил Гитлеру венский старьевщик, еврей по фамилии Ноиман, такой же бродяга, как и все другие тогдашние товарищи Гитлера, обитатель ночлежки... Засаленный черный котелок – его Гитлер носил и зимой и летом, нечесаные космы, спадавшие на лоб, как в более поздние годы, и свисавшие сзади до самого воротника, обсыпанного перхотью... Худое голодное лицо. На щеках и подбородке черная щетина. Широко раскрытые глаза...» [10]. Основываясь на «Майн кампф», большинство историков считает, что Гитлер сознательно не искал себе постоянной работы. Гитлер писал, что он боялся «погрузиться в старое, менее уважаемое сословие», иными словами, в рабочее сословие. Очень возможно, что этот сын таможенного чиновника, зараженный мещанскими предрассудками, действительно предпочитал нищенствовать, дабы не стать пролетарием. В свое время отец Гитлера перешагнул Рубикон – из ремесленника вышел в «благородные», и Гитлер, видимо, не хотел перейти Рубикон в обратном направлении. Тем более что в Вене в те годы классовые различия проявлялись куда острее, нежели в захолустных городишках, где будущий фюрер провел свое детство. В «Майн кампф» Гитлер подробно и многословно рассказывал, как он занялся самообразованием в Вене. «Я читал тогда необычайно много и притом основательно... За несколько лет я, таким образом, создал основы знания, которыми я и сейчас еще питаюсь». Далее сообщал, что выработал свой собственный метод чтения: «Однако я понимаю под чтением, видимо, нечто другое, чем большая часть наших так называемых интеллигентов». За этим следует длиннейшая тирада, которая кончается так: «Искусство чтения, так же как и обучения, вот в чем: запоминать существенное, несущественное забывать. Только такое чтение вообще имеет смысл, и с этой точки зрения венский период был для меня особенно благотворен и важен». Гитлер читал в Вене много, но крайне беспорядочно. Читал книги по оккультизму, астрологии, зачитывался приключенческими романами Карла Мая и жадно поглощал бульварные венские журнальчики и брошюры, издаваемые различными реакционными организациями. На одном из этих журналов, а именно на антисемитском журнале под названием «Остара», который издавал один из проповедников расизма и антисемитизма в Австрии бывший монах Георг Ланц[1], он же Иорг Ланц фон Либенфельс, придется остановиться подробнее. Ибо бросается в глаза тождество высказываний Гитлера с теми «теориями», которые проповедовали венские расисты. Уже в грошовых брошюрах Ланца движущей силой истории объявлялась война между «белокурой расой господ», которую Ланц называл просто «хельдингами», от немецкого слова held – герой, и прочими, неполноценными расами под названием «аффлинги», от немецкого слова affe – обезьяна. Ланц призывал «хельдингов» сторониться «обезьяноподобных», дабы предотвратить смешанные браки. Он считал чудовищным «расовым позором» связь белокурых женщин «высших рас» с «недочеловеками» из породы «обезьяноподобных». Между прочим, Ланц рекомендовал представителям «высших рас» иметь много жен, не обращая внимания на церковную мораль. По теории Ланца, «хельдинги» должны были устраивать специальные питомники для выведения чистых арийцев. На протяжении двенадцати лет нацисты пытались проводить в жизнь подобные теории. Гитлер был одержим идеей «улучшения расы» и давал в этой связи практические рекомендации, которые звучали ничуть не более грамотно, нежели рассуждения венских бульварных газетчиков. В качестве примера приведем один из застольных монологов Гитлера в 1942 году, записанных Пикером. Речь в ставке Гитлера шла в тот день о курорте в Баварских Альпах, который фюрер превратил в 30-х годах в свою резиденцию. Естественно, что всю эту местность наводнили эсэсовцы из личной охраны Гитлера. Вот какой тирадой разразился Гитлер по этому поводу: «Заслуга лейбштандарта (эсэсовцев. – авт.) в том, что сейчас в окрестностях бегает большое количество сильных и здоровых детей. Вообще необходимо, исходя из этого, посылать во все те места, где плох состав населения, элитные войсковые части, чтобы добиться освежения крови... Маэуры и Баварский лес надо обязательно занять когда-нибудь отборными войсками». Характерно также (и это отмечали многие исследователи), что антисемитизм Гитлера и его главного специалиста по данному вопросу Юлиуса Штрейхера, издателя антисемитской газеты «Штюрмер», имел специфическую окраску, свойственную еще венским расистам начала века, а именно – сексуальную[2]. И наконец, уже в грязных журнальчиках, издававшихся в Вене до 1914 года, намечена программа уничтожения «низших рас», взятая на вооружение Гитлером. Ланц предлагал стерилизовать «неарийцев», ввести для них принудительные работы, депортировать их в «пустыню шакалов» или в «обезьяньи леса». Известно, что идеологи расизма всегда исполняют определенный социальный заказ. В тогдашней Вене, столице многонациональной габсбургской монархии, антисемитизм был необходим правящим классам как идеологическое оружие в борьбе против растущего самосознания масс, против возникавшего у них благородного чувства интернационализма, против единения трудящихся разных национальностей. Показательно, что и в социал-демократических организациях, которые существовали в тогдашней Вене, Гитлера больше всего возмущала их приверженность интернационализму, единству трудящихся. В условиях Вены это означало, что социал-демократы австрийцы стремились бороться рука об руку с социал-демократами чехами, венграми, словаками. Вот что писал по этому поводу Гитлер в «Майн кампф»: «То, что меня больше всего отвращало от них (социал-демократов. – авт.), была их враждебная позиция по отношению к борьбе за сохранение немецкого духа и отвратительные домогательства с целью достичь благосклонности славянских «товарищей». Власть реакционных сил в Австро-Венгрии зиждилась на привилегиях, которыми издавна пользовались австрийские феодалы, крупные чиновники и богачи. В «теории» это выглядело так: хозяева Австро-Венгрии заявляли, что, согласно «естественным природным законам», общество представляет собой иерархическую пирамиду; вершину пирамиды образует «чистая раса», т. е. немцы[3], нижние этажи – чехи, словаки и, наконец, евреи. Трудящиеся Австро-Венгрии, однако, отвергали иерархическую расовую пирамиду. Удар господству промышленников и капиталистов нанесло широкое демократическое движение в 1907 году, которое дало всем совершеннолетним мужчинам габсбургской монархии избирательное право. Для Гитлера все эти явления были признаком того, что государство «погружается в гнилое болото». Привилегии «расы господ» в Австро-Венгрии оказались в опасности. И Адольф Гитлер, который, как мы видели выше, ни за что не хотел расставаться со своими социальными привилегиями, предпочитая торговать жалкими картинками и жить в ночлежках, Гитлер с фанатическим пылом ринулся на защиту расовых привилегий немцев, которые они все больше теряли в габсбургской монархии начиная с революции 1848 года. Бедняк, рекламировавший присыпку от пота, цеплялся за «учение», доказывавшее превосходство его «крови», его «расы», предоставлявшее ему хотя бы чисто теоретически право господствовать, властвовать... Когда-то хозяева Австро-Венгрии бросили эту кость полуголодному Гитлеру. Впоследствии сам Гитлер бросил ту же кость своим подданном, которых он превратил в убойный скот, в рабов военной экономики. Посылая немецкого обывателя на фронт, он утешал его тем, что он-де выше поляка Шопена или еврея Эйнштейна, что в его жилах течет кровь «первого сорта» и что французы, чехи, русские «завидуют ему»... Наряду с расовой теорией в формировании гитлеровского мировоззрения большую роль сыграл германский национализм. Национализм в Вене представляла в те годы пангерманская партия. Лидером ее был Георг фон Шенерер, которого Гитлер называл «глубоким умом». Шенерер был воинствующим немецким националистом. Он ненавидел социализм и рабочий класс. Политическое кредо Шенерера заключалось в том, чтобы объединить всех немцев в одной империи. Габсбургскую монархию Шенерер презирал. Однако пангерманцы не имели успеха в Вене: откровенно антинародная и антисоциалистическая политика, которую они проводили, не пользовалась поддержкой широких масс. В довершение всего Шенерер был в ссоре с мощной католической церковью и тем самым, как писал потом Гитлер, «распылял силы». Большое влияние на Гитлера и на его мировоззрение оказал также кумир австрийского мещанства – бургомистр Вены Карл Люгер. Люгер сумел сплотить венскую мелкую буржуазию в «ударный кулак». Этот политикан, который, как уверял Гитлер, был «самым сильным немецким бургомистром всех времен» и стал бы «одним из величайших умов» Германии, если бы он родился не в Вене, а в Берлине, и впрямь был своего рода классиком социальной демагогии. Он уже тогда додумался использовать для подавления трудящихся масс «чернь», «толпу», накипь общества. Люгер противопоставил лавочника пролетарию, люмпена – организованному рабочему, истерических недоучек – интеллигентам. Люгер был опытным демагогом и широко использовал популярные антикапиталистические лозунги, незаметно переиначивая их в своих целях. Первоисточником гитлеровских тирад, направленных против «монополий», против «эксплуатации», «спекулянтов» (и вообще всех тех, кто «не работает»), являлись не только труды Федера, первого теоретика национал-социалистской партии, но и речи Люгера, мобилизовавшего венских мелких буржуа против «капитала». Защищая интересы верхушки общества, Люгер в то же время широко пользовался антикапиталистической фразеологией, которая воодушевляла мещан, помогала им вообразить себя великими «революционерами». Демагогические формулы Люгера, к примеру «спекуляция равна преступным легким заработкам, равна прибыли без продуктов труда», Гитлер впоследствии широко использовал. Недаром он писал в «Майн кампф», что Люгер «понял ценность широковещательной пропаганды и виртуозно воздействовал на инстинкты своих сторонников». Под руководством венского бургомистра Христианско-социальная партия стала в 1907 году сильнейшей партией австрийского парламента. В «Майн кампф» Гитлер написал: «Вена была и осталась для меня самой тяжелой и основательной школой жизни... В это время у меня создалась картина мира и мировоззрение, которое стало гранитным фундаментом моих тогдашних действий. К тому, что я в те времена получил, мне пришлось лишь немногое добавить, изменять я не должен был ничего». Итак, «гранитный фундамент». Однако не надо преувеличивать значение книжной и прочей премудрости в создании этого фундамента. Конечно, и Люгер, и Ланц, и Шенерер, и другие реакционные деятели тогдашней Австро-венгерской монархии внесли свою лепту в мировоззрение будущего фюрера. Но наибольшую роль в формировании его личности сыграла сама жизнь, непосредственное окружение. И здесь мы не можем не отметить, что исследователи, как правило, слишком бегло освещают так называемый «венский период» жизни Гитлера. Официальные биографы фюрера по понятным причинам не хотели привлекать к нему внимания. А историки, занимавшиеся Гитлером после 1945 года, то ли по недостатку материалов и живых свидетелей тех лет, то ли из чувства «пиетета» также говорят о нем только вскользь. А между тем даже то, что мы знаем о жизни Гитлера в Вене абсолютно достоверно, дает богатейшую пищу для размышлений. Четыре года – немалый срок – Гитлер провел в ночлежках среди париев тогдашней Вены, в уголовном или, скажем, полууголовном мире. Его обществом были, очевидно, бродяги, мошенники, сутенеры, просто опустившиеся люди, «асоциальные» элементы, как их называли в «третьем рейхе». Гитлер делился с ними своими планами (так, Ганиш утверждает, что у будущего фюрера был план подделки картин старых мастеров) и идеями. В свою очередь, эти изгои общества делились с Гитлером своими идеями и планами... Социологи разных стран, занимающиеся проблемами преступного мира, не раз отмечали, что у этого мира есть свои жестокие законы, своя «этика» и своя «мораль». Альфой и омегой этого мира является ненависть к тому обществу, которое их отвергло. Ненависть эта направлена не на один какой-то класс, она распространяется на все классы и слои, на всех вообще нормальных людей. Далее, мы знаем, что в каждой шайке обязательно есть свои главари, которые беспощадно расправляются с «изменниками», с «отступниками». Нередки случаи, когда главари убивают своих бывших сообщников, которые посягнули на их власть или просто хотели вернуться в лоно общества. Круговая порука, «недоносительство» – один из законов преступного мира. В ночлежках существуют не только свой «сленг» – жаргон и свой фольклор, но и свои нравы, свои неписаные правила поведения. Повлияли ли обычаи, этика и мораль венского дна, преступной мафии на «гранитный фундамент» мировоззрения Гитлера? Конечно, повлияли. Вот известное, много раз цитировавшееся высказывание Гитлера из «Майн кампф»: «Идея борьбы так же стара, как сама жизнь, ибо жизнь сохраняет только тот, кто растаптывает чужую жизнь... В борьбе выигрывает ловкий, а неловкий, слабый проигрывает. Борьба – отец всего... Не по принципам гуманности живет человек и воцаряется над миром животных, а только с помощью самой жестокой борьбы...» А вот цитата из речи Гитлера в 1928 году: «Какой бы цели ни достиг человек в жизни, он достигает ее благодаря своей... жестокости». Да ведь это просто философия ночлежки! – восклицает Алан Буллок[4]– один из немногих историков, серьезно исследовавших венский период жизни Гитлера. «В той борьбе, которую человек там вел, каждый трюк, каждая уловка, каждое оружие, каждая хитрость были дозволены, какими бы бессовестными и коварными они ни были», — продолжает Буллок. Вот что говорил Гитлер в беседе с Раушнингом[5] о воспитании молодежи: «Моя педагогика тверда. Слабость должна быть изничтожена. В моих орденских замках подрастет молодежь, которая ужаснет мир. Мне нужна молодежь, жаждущая насилия, власти, никого не боящаяся, страшная... Свободный, прекрасный хищный зверь должен сверкать из ее глаз... Мне не нужен интеллект. Знания погубили бы мою молодежь». В этом духе Гитлер высказывался на всем протяжении жизни. Он не скрывал, а, наоборот, афишировал свою злобу, полное отсутствие моральной брезгливости, уважение к кулаку, к насилию. Он не раз повторял, что ложь, обман – оружие в его борьбе. Не раз провозглашал, что все в этом мире дозволено. И это были отнюдь не простые декларации. В своей практике фюрер руководствовался теми же правилами атамана гангстерской шайки, подбирал себе соответствующих сообщников. Как мы увидим позднее, очень многие крупные нацистские политики имели уголовное прошлое, были, так сказать, мечены преступлением и преступным миром. Принцип «отбора» для Гитлера в этом смысле был облегчен тем, что благодаря первой мировой войне и социальным потрясениям на поверхность немецкой политической жизни вылезли деклассированные элементы. По принципу атамана гангстерской шайки Гитлер расправлялся со своими политическими противниками и сообщниками – попросту убивал их. Так он разделался с крупными деятелями нацистского движения Ремом, Грегором Штрассером и другими. А когда речь шла о менее известных личностях, их и вовсе убирали без шума. Характерно, что, даже обладая гигантским аппаратом власти – гестапо, «народными трибуналами» и прочими учреждениями, Гитлер предпочитал иногда подстроенные убийства «законным» казням. Выше было сказано, что он ненавидел школьных учителей. Еще сильнее была его ненависть к юристам и всякой законности. Правда, став главой государства, Гитлер сажал в концлагеря и «асоциальные» элементы. Он понимал, что грабители и убийцы не могут разгуливать на свободе. Но в концлагерях он опирался именно на них. Бывшие узники нацистских лагерей рассказывают, какой властью обладали там уголовники, как они мучили политических заключенных, какими привилегиями пользовались. Венский период в жизни Гитлера безусловно сформировал его взгляды. Гитлер не был просто мелким буржуа, «человеком с улицы», которого использовали могущественные силы германского империализма и реакции. В 1933 году старый прусский монархист фельдмаршал Гинденбург вручил власть не «богемскому ефрейтору»[6], как он его называл, а бывшему обитателю венской ночлежки, одному из тех, кого зовут «отребьем общества». В возрасте 24 лет Гитлер навсегда покинул Вену. Отныне он обосновался в Мюнхене. Впоследствии отъезд из Вены Гитлер мотивировал идейными соображениями – нежеланием жить в многонациональном, пестром, изобилующем «низшими расами» городе. По всей видимости, однако, причина была иная – Гитлер уклонялся от воинской повинности. Именно поэтому десять лет спустя, заметая следы, он неверно указал дату своего переезда. По гитлеровской версии, изложенной в «Майн кампф», он поселился в Германии в 1912 году; на самом деле это произошло только в 1913 году, когда австрийская полиция начала разыскивать Гитлера, чтобы доставить на призывной пункт [11]. Вот тут-то Гитлер и бежал из Вены. А позднее, описывая свою жизнь, совершил подлог, боясь, что его поймают на столь непатриотическом поступке, как нежелание служить в армии. Явившись в Мюнхен, Гитлер на всякий случай отметился в полиции как человек без подданства. Тем не менее, в январе 1914 года австрийские власти узнали о его местопребывании и потребовали через мюнхенскую полицию, чтобы он явился в австрийское консульство и дал свои объяснения. В феврале Гитлеру пришлось предстать перед военной врачебной комиссией в Зальцбурге. Однако призывная комиссия признала его негодным «как для строевой, так и для нестроевой службы» [12]. В Мюнхене Гитлер снял меблированную комнату в бедном районе, недалеко от казарм, у портного по фамилии Попп. Некоторое время он жил в этой комнате вдвоем с неким Грейнером, а потом один, и вел примерно ту же жизнь, что и в Вене: рисовал рекламы и объявления, торговал картинками с видами Мюнхена. По свидетельству очевидцев, все свое свободное время будущий фюрер проводил тогда в дешевых кафе и пивных, жадно глотал газеты и разглагольствовал о политике, впадая в ярость всякий раз, когда речь заходила о марксистах, капиталистах, евреях... Словом, это был «трактирный политикан», как их тогда называли в Германии. Никаких определенных планов на будущее у Гитлера не существовало... В двадцать четыре года это был человек без профессии, без образования, без моральных устоев. Важнейшим рубежом в его жизни оказалась война 1914 – 1918 гг. Первая мировая война унесла десять миллионов жизней. Немцев погибло два миллиона. Война оставила сотни тысяч калек, вдов, сирот, разрушила экономику воевавших государств, Германии она принесла разруху, голод, обесценение денег, словом, жестокое похмелье. Тем не менее через пять лет после окончания войны Гитлер писал в «Майн кампф» о первом дне ее: «Я и сегодня не стыжусь признаться, что, охваченный стихийным воодушевлением, я опустился на колени и поблагодарил от всего сердца небо за то, что оно осчастливило меня – позволило мне жить в такое время... Так же, как и для всех немцев, и для меня началось тогда самое незабываемое, самое великое время моей земной жизни...» [13]. Империалистическая война воодушевила не только Гитлера, но и вообще все деклассированные элементы немецкого общества. Она «списала» их грехи и неудачи, открыла перед ними широкие перспективы – во-первых, сулила им обеспеченную жизнь ландскнехтов, во-вторых, возводила вчерашних изгоев в ранг «патриотов», «защитников отечества», «героев», словом, давала им те самые моральные привилегии, которых они были лишены в мирной жизни. Деклассированная прослойка немецкого общества быстрее всех остальных клюнула на шовинистическую, ура-патриотическую пропаганду немецкого империализма. Именно этим и следует объяснить то, что уклонявшийся дотоле от воинской повинности Гитлер сам пришел на призывной пункт. Однако карьеры, на которую Гитлер рассчитывал, в сословной кайзеровской армии ему сделать не удалось – в его ранце не оказалось маршальского жезла. Всю войну Гитлер прослужил связистом при штабе полка, так и не получив чина выше ефрейторского. Даже к концу войны, несмотря на огромную нехватку командного состава, Гитлеру не дали офицерских погон. Дважды он был ранен – первый раз в битве на Сомме в октябре 1916 года, второй – в октябре 1918 года в последней битве на Ипре, во время английской газовой атаки [14]. В армии будущий фюрер поражал своими странностями: то мрачно молчал, то начинал лихорадочно кричать. Держался он всегда особняком. Однако именно «солдатское сообщество», как это впоследствии называлось в «третьем рейхе», было первым «сообществом», устраивавшим Гитлера. Он, который до армии никогда не сходился с людьми, приобрел на войне если не друзей, то «своих людей». Так, казначей баварского полка Аман сыграл известную роль в нацистской партии – он возглавил издательство «Эгэр», получавшее впоследствии прибыли от «Майн кампф». Позднее Аман захватил издательство братьев Штрассер «Берлинер кампф-ферлаг», а потом стал самым крупным издателем нацистских трудов в «третьей империи» [15].
Первые политические шаги.
Конец войны застал Гитлера в лазарете в Пазевальке[7]. Там он узнал о капитуляции Германии. В то время Гитлеру было уже почти тридцать. Вскоре после этого он, по его словам, «решил стать политиком». Взбешенный революцией в Германии и подъемом Веймарской республики, он обратился к политической деятельности, чтобы одновременно противостоять и Версальскому договору 1919, и новой германской демократии. Поскольку он все еще числился в штате своего старого полка, ему поручили шпионить за политическими партиями. В сентябре 1919 Гитлеру приказали навести справки о небольшой группе националистически настроенных ветеранов из Немецкой рабочей партии. Эта партия не имела ни программы, ни плана действий (она выступала лишь против правительства), ее казна насчитывала несколько марок, но Гитлера необычайно поразили некоторые ее определенные идеи, совпадающие с его собственными. Он вступил в эту партию под №55 [16], а позднее стал №7 [17] ее исполнительного комитета. Наконец-то он нашел достойное применение своим способностям политической агитации и уже не упускал возможности выступить перед толпой, где бы она не собиралась. "Я мог говорить! Через 30 минут люди в крошечной комнатке становились наэлектризованными!" [18] Не прошло и двух лет, как Гитлера выдвинули в руководство этой небольшой партии. Он придумал ей новое название – Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП). Отсюда же родился и термин нацизм – производное от слов НАционал-соЦИалист. [19] Гитлер ушел из армии, чтобы все свое время посвятить становлению новой партии. Условия для этого в Германии той поры были самые благоприятные: крайнее недовольство экономическим положением и лютая ненависть к победившему противнику. Идеи, которые он вынашивал еще в Вене и которым придавал особое значение, Гитлер выразил в 25 пунктах своей программы, обнародованной 24 февраля 1920: антисемитизм, крайний национализм, превосходство арийской расы, презрение к либеральной демократии и принцип фюрерства [20]. Программа была разработана таким образом, что могла привлечь каждого, у кого был хоть малейший повод для недовольства. Большинство идей Гитлера не отличались новизной, но он умел преподносить их чрезвычайно зрелищно и красноречиво. Он дал нацистской партии символ - свастику, и приветствие "Хайль!", позаимствовав и то и другое у своих древних исторических предшественников. Он искал способы приобрести газету "Фёлькишер беобахтер", чтобы широко пропагандировать партийные взгляды. Для охраны партийных сборищ им были организованы штурмовые отряды коричневорубашечников - СА (Sturmabteilung) [21], под командованием его ближайшего друга капитана Эрнста Рёма. Другая организация - СС (Schutzstaffel) [22], чернорубашечники, стала личной гвардией Гитлера, основанная на строжайшей дисциплине, члены которой клялись сражаться за своего фюрера до последней капли крови. К концу 1923 Гитлер убедился, что Веймарская республика находится на грани краха, и что именно сейчас он мог бы осуществить обещанный им "марш на Берлин" и свергнуть правительство "еврейско-марксистских предателей". При поддержке армии он собирался поставить Германию под нацистский контроль. Гитлер посвятил в свои планы известного в народе и армии генерала Эриха Людендорфа, ветерана 1-й мировой войны, крайнего реакционера и милитариста. Гитлер и Людендорф попытались воспользоваться неопределенностью политической ситуации и организовали в Мюнхене попытку государственного переворота. Вечером 8 ноября около 3000 человек собрались в помещении "Бюргербраукеллер" - огромного пивного зала в Мюнхене, чтобы послушать выступление члена правительства Баварии Густава фон Кара. Вместе с ним на трибуне находились местные высшие чины - генерал Отто фон Лоссов, командующий вооруженными силами Баварии, и полковник Ханс фон Шайссер, начальник баварской полиции. Пока Кар выступал перед собравшимися, около 600 штурмовиков незаметно оцепили зал [23]. Члены СА установили на улице пулеметы, нацелив их на входные двери. Лидер нацистов Адольф Гитлер, окруженный своими сторонниками, стремительно пробежал в темноте между столами, вскочил на стул, выстрелил в потолок и в наступившей тишине прокричал: "Национальная революция началась!" Затем он обратился к изумленной публике: "В зале находится 600 вооруженных людей. Никому не разрешается уходить. Баварское и берлинское правительства отныне низложены. Сейчас же будет сформировано новое правительство. Казармы рейхсвера и полиции захвачены. Все должны снова подняться на борьбу под знаменами со свастикой!" [24] Обернувшись к трибуне, Гитлер грубо приказал фон Кару, фон Лоссову и фон Шайссеру следовать за ним в соседнюю комнату. Здесь он объявил их арестованными и сообщил, что он вместе с генералом Эрихом Людендорфом, героем войны, формирует новое правительство. Все еще возбужденные, но уже начавшие приходить в себя члены баварского правительства набросились на Гитлера с бранью, требуя объяснить, что он подразумевает под всей этой чепухой. Пришедший в ярость Гитлер кинулся обратно в зал и заорал глухо роптавшей толпе: "Или вы завтра признаете национальное правительство Германии, или оно признает вас мертвыми!" [25]. Озадаченная этим спектаклем толпа ожидала, что последует дальше. В этот момент, сопровождаемый бурей аплодисментов, на сцене появился хорошо известный каждому присутствующему генерал Людендорф. Он тут же обвинил Гитлера в том, что тот позволяет себе затевать переворот, ничего не обсудив с ним заранее. Чувствуя энтузиазм публики, Гитлер проигнорировал его слова и, обратившись к залу, заявил о своей победе: "Наконец-то пришло время исполнить клятву, данную мной пять лет назад, когда я раненый лежал в военном госпитале". Все происходящее многими воспринималось как комедийный спектакль, разыгрываемый на их глазах. Членам баварского правительства в суматохе удалось незаметно покинуть зал. Когда о происшедшем в Мюнхене стало известно в Берлине, командующий рейхсвером генерал Ханс фон Зеект заявил, что если местные власти ни на что не способны, то он сам подавит мятеж.
[pic]
К утру Гитлеру стало ясно, что никем не поддержанный путч провалился. Но Людендорф решил, что теперь уже отступать поздно. В 11 часов утра собравшиеся нацисты, размахивая знаменами со свастикой и военными штандартами, колонной направились к центру города на Мариенплац. Во главе колонны шли Гитлер, Людендорф, Геринг и Юлиус Штрайхер. В начале немногочисленные полицейские патрули пропустили колонну, но когда демонстранты вышли на Одеонплац неподалеку от Фельдхернхалле, путь им преградили усиленные наряды полиции, вооруженные карабинами. Трем тысячам нацистов противостояло около 100 полицейских. Гитлер призвал полицию сдаться [26]. В ответ раздались выстрелы. Через мгновение 16 нацистов и 3 полицейских замертво упали на мостовую, многие были ранены. Упал с простреленным бедром Геринг. Гитлер, получивший во время 1-й мировой войны опыт санитара, моментально среагировал и при первых же залпах лег на мостовую. Окружившие его соратники втолкнули своего фюрера в стоящий неподалеку автомобиль и увезли в безопасное место. Тем временем не склонивший головы Людендорф двинулся сквозь ряды полицейских, которые расступились перед ним из уважения к известному ветерану войны.
[pic]
Э. Шмидт. "Гитлеровский путч"
Хотя "Пивной путч" и провалился, а некоторые из его участников предстали в качестве обвиняемых на Мюнхенском процессе, но определенных политических результатов он все же достиг. В считанные часы мало кому известное, никем не наделявшееся значимостью гитлеровское движение, ставшее достоянием первых газетных полос, стало известно не только по всей Германии, но и всему миру. Кроме того, Гитлер усвоил важный урок: открытые действия - не лучший способ достижения политической власти. Чтобы одержать серьезную победу, необходимо привлечь на свою сторону широкие слои населения и заручиться поддержкой как можно большего числа финансовых и промышленных магнатов. Только таким образом можно было обеспечить себе дорогу к политическому олимпу законными методами. 26 февраля 1924 Гитлера судили по обвинению в государственной измене. Он воспользовался представившейся возможностью и превратил процесс в пропагандистский триумф. Гитлер продемонстрировал блестящие ораторские способности, взвалив на себя роль адвоката: "Моя позиция такова: я предпочитаю быть повешенным в большевистской Германии, чем погибнуть под французским мечем" [27]. Наступил момент, когда стоявшие на улицах под флагами со свастикой толпы начали объединяться с теми, кто еще недавно стрелял в них. Роты превращались в батальоны, батальоны в полки, полки в дивизии. "Даже если вы тысячу раз признаете нас виновными, вечный суд истории оправдает нас и со смехом выбросит вердикт вашего суда". Гитлера приговорили к 5 годам заключения. Его поведение в зале суда произвело сильное впечатление на всех немцев, которые стали почитать его как величайшего национального героя. Он усвоил важный урок провалившегося путча: крайне необходимо, чтобы его движение пришло к власти легальными способами. Гитлер провел в тюрьме Ландсберга только 9 месяцев [28]. Ему предоставили удобную камеру, где он мог размышлять над своими ошибками. Он завтракал в постели, выступал перед товарищами по камере и гулял в саду - все это больше напоминало санаторий, чем тюрьму. Здесь он продиктовал Рудольфу Гессу первый том "Майн кампф", ставшую политической библией нацистского движения. В этой крикливой, напыщенной, неупорядоченной книге Гитлер отразил историю своей жизни, свою философию и проект программы, которую он намечал осуществить в Германии. Лейтмотивом книги был социальный дарвинизм: и личности, и нации являются субъектами продолжающейся борьбы за выживание. Мораль - глупость, превосходство - в силе. Расовому превосходству немцев угрожали евреи - "гибкий демон упадка человечества", марксисты, большевики и либералы, а также гуманисты и филантропы всех мастей. Германия вновь сможет стать великой, если поведет безжалостную войну против своих внутренних врагов. Только с помощью поддерживаемой народом диктатуры и благодаря обновлению, сильная Германия обретет "лебенсраум", "жизненное пространство", отвоевав его у внешних врагов. Новое нацистское движение должно заложить стратегию для будущего мирового господства. Несмотря на то, что "Майн кампф" была нудным и многословным сочинением, она вскоре приобрела широкую популярность. К 1939 эта книга была переведена на 11 языков, а общий тираж составил более 5,2 млн. экземпляров [29]. Гонорар сделал Гитлера богатым человеком. Перестройка нацистской партии. Усиление власти А. Гитлера.
Провал путча 1923 вызвал временный распад нацистской партии, но освобожденный по амнистии из тюрьмы Ландсберга в декабре 1924 Гитлер вновь с упорством принялся за восстановление своего движения. При поддержке ближайших соратников - виртуоза-пропагандиста Пауля Йозефа Геббельса и героя 1-й мировой войны летчика- аса, капитана Германа Геринга, - Гитлер приступил к весьма неблагодарному занятию - завоеванию поддержки масс. Перед ним возникла требующая неотложного решения проблема - сделать выбор между своими сторонниками в Берлине - левыми социалистами, которых возглавлял Грегор Штрассер, и правыми националистами в Мюнхене. На состоявшейся в феврале 1926 партийной конференции Гитлер перехитрил Штрассера, лишив его какого бы то ни было влияния на крепнущее нацистское движение (Бамбергский партийный съезд 8888) [30]. Обладая редкой политической проницательностью и используя свое ораторское искусство, он привлек на сою сторону и правых и левых. Его выступления были обращены к малообеспеченным слоям населения, особенно сильно страдавшим от экономической депрессии. В то же время, настойчивость, с которой он продвигался к власти, причем, используя отныне законные методы, что дало повод называть его "Адольф-законник", - все это принесло ему популярность среди военных, националистов и консерваторов [31]. Удивительное проникновение в суть массовой психологии и готовность сотрудничать с правыми консерваторами послужили мощным фактором продвижения Гитлера к вершинам политической власти. Постепенно он снова обрел почву под ногами, утерянную было после провала "Пивного путча". В романе Лиона Фейхтвангера «Успех», мастерски изображающем жизнь Германии двадцатых годов, есть фигура богатого фабриканта Андреаса фон Рейндля – этакого беззаботного господина, не жалеющего денег и дающего их то кафешантанной певичке, то сомнительным политическим дельцам вроде Руперта Кутцнера (под этим именем в романе был выведен Адольф Гитлер). Рейндль – вымышленное лицо, но не вымышленная фигура. Десятки таких Реиндлеи стояли на пути Гитлера от мюнхенской пивной к берлинской имперской канцелярии. Каждый из них заботливо проталкивал своего политического уполномоченного, которого решено было сделать главой германского правительства. Их было много, этих Реиндлеи. Сначала несколько мюнхенских промышленников по привычке иметь своих политических агентов давали Гитлеру деньги, как это делал генерал Эпп или капитан Рем. Но это длилось недолго. На небольшое время хватило субсидий со стороны реакционного, но сравнительно небогатого Союза баварских промышленников и нескольких мелких дельцов типа фабриканта роялей Бехштейна и издателя Брукмана. Но уже в 1923 г [32]. у Гитлера появляются куда более мощные покровители. В Мюнхен приезжают два человека, индустриальные владения которых были поистине грандиозными. Это – хозяин Стального треста Фриц Тиссен и генеральный директор концерна Стиннеса Мину. Тиссен выделил для нацистской партии 100 тыс. золотых марок. В эпоху инфляции это была огромная сумма. И, как свидетельствовал тот же Тиссен, Гитлер еще ранее имел кой-какие средства от промышленников, а именно от Мину. В это время среди «кредиторов» Гитлера начинают числиться: химический фабрикант, уполномоченный «ИГ Фарбениндустри» Питш, крупный берлинский промышленник Эдуард фон Борзиг, русские белогвардейцы и даже иностранные деятели (французская разведка и Генри Форд). Все это совершалось с необычайной систематичностью. Вот, например, что рассказывал о связи Борзига с Гитлером финансовый агент Борзига д-р Фриц Детерт. В 1937 г. он писал сыну Борзига следующее: «...Ваш отец был, пожалуй, одним из первых, кто установил здесь, в Берлине, отношения с нашим фюрером и поддерживал его движение значительными средствами. Это произошло следующим образом: Как Вам известно, я в конце февраля 1919 года прибыл непосредственно из кавалерийско-стрелковой дивизии корпуса Люттвица к Вашему отцу, чтобы в качестве личного секретаря заниматься его личными секретными делами, которые в силу их характера не могли наряду с другими делами проходить через фирму... Ваш отец тогда занимал одновременно или поочередно посты председателя Объединения союзов германских работодателей, члена президиума Имперского союза германской промышленности (следует перечисление еще четырех важных постов. – Л. Б.). ...Когда в 1922 году Адольф Гитлер делал свой первый доклад в красном Берлине – это происходило в Национальном клубе, за закрытыми дверями, – то был приглашен и Ваш отец. Но ввиду его болезни или отсутствия (я сейчас уже не помню точно) он не смог принять приглашение... Мой доклад побудил Вашего отца присутствовать лично на втором выступлении Адольфа Гитлера в Национальном клубе, чтобы познакомиться с ним. Это выступление так захватило Вашего отца, что он поручил мне связаться с Адольфом Гитлером лично, без посредников и поговорить с ним насчет того, как и какими средствами можно распространить на Северную Германию, в частности на Берлин, это движение, имевшее тогда опору почти только исключительно в Южной Германии, главным образом в Баварии. Адольф Гитлер охотно согласился выполнить желание Вашего отца и встретиться для беседы с глазу на глаз... Адольф Гитлер обрадовался обещанию Вашего отца оказать поддержку его движению... Собранные таким образом средства были затем отправлены в Мюнхен...» [33]. Мировой экономический кризис, начавшийся в 1929 г., приобрел особую остроту в Германии. Кризис поразил все сферы экономической жизни страны. Промышленное производство сократилось почти вдвое. Число безработных достигло 7,5 млн. человек. Резко ухудшилось положение не только рабочего класса, но и средних городских слоев. Разорились тысячи мелких буржуа. Кризис промышленный переплетался с кризисом аграрным. Кризис обострил классовую борьбу в стране. В январе 1931 г. состоялась стачка горняков Рура, в которой участвовало почти 350 тыс. рабочих. В авангарде трудящихся шла Коммунистическая партия Германии [34]. В 1930 г. она опубликовала «Программу национального и социального освобождения немецкого народа», в которой выдвигались требования национализации промышленности и банков, безвозмездной конфискации помещичьих земель и передачи их крестьянам, сокращения налогов. Хотя большая часть рабочих еще шла за социал-демократами, авторитет КПГ неуклонно возрастал. В условиях экономического кризиса и усиливавшейся классовой борьбы господствующие классы Германии склонялись к мнению, что буржуазно- демократические методы управления страной становятся непригодными. Ставка была сделана на фашистскую партию, которая официально называлось Национал социалистической рабочей партией Германии. Фашисты требовали ликвидации буржуазно демократически свобод и установления диктатуры. Политическая программа гитлеровской партии отвечала интересам монополий, но в годы временной частичной стабилизации капитализма они рассматривали фашистское движение как запасную карту. Гитлеровцы обещали защищать интересы страны и народа. Принимая во внимание недовольство масс Версальским договором, они выдвинули лозунг «Долой версальские оковы!». Учитывая тяжелое положение рабочих, они обещали им повышения заработной платы, ликвидации безработицы. Крестьянам фашисты обещали раздел помещичьих земель, мелкой буржуазии – уничтожение конкурентов в лице универсальных магазинов, расширение торговли и рост благосостояния, бывшим кайзеровским солдатам и офицерам – создание армии, в которой они могли бы сделать карьеру. Спекулируя на бедственном положении трудящихся и разжигая шовинистические настроения, гитлеровцы сумели создать себе массовую социальную базу. Активизировалась деятельность штурмовых отрядов гитлеровской партии (СА), которые вместе с охранными отрядами (СС) представляли собой аппарат насилия и устранения инакомыслящих. Повсеместно возникали ячейки фашисткой молодежной организации «Гитлерюгенд». Начиная же с 1927 года в числе лиц, финансирующих Гитлера и его партию, находились промышленики, олицетворяющие мощь Германии [35]. Эмиль Кирдорф – глава Рейнско-Вестфальского угольного синдиката, вручивший Гитлеру при первой встрече 100 тыс. марок и организовавший отчисление в пользу Гитлеру по 5 пфениенгов с каждой тонны проданного угля (всего около 6 млн. в год). Альфред Гугенберг – директор Круппа и владелец кино- и газетного концерна, который давал Гитлеру по 2 млн. марок в год. Альберт Феглер – генеральный директор Гельзенкирхенского углепромышленного общества и директор Стального треста, деньги которого дали Гитлеру возможность преодолеть «партийный кризис» 1932 г. Яльмар Шахт – президент Рейхсбанка, который, по выражению одного американского исследователя, «открыл Гитлеру путь к крупным банкам». Эмиль Георг фон Штаусс – директор «Дейче банк» – самого мощного частного банка Германии, ставший членом нацистской партии. Фридрих Флик – крупнейший промышленник Средней Германии, соперник Тиссена в Стальном тресте, передававший деньги Гитлеру через подставных лиц. Георг фон Шницлер – директор «ИГ Фарбениндустрн». Только эти семь человек (а их было не семь, а куда больше) своими миллионами были в состоянии удержать на поверхности партию Гитлера. Ранее «темная лошадка», Гитлер становится своим человеком в Руре. 27 января 1932 г. он произнес в Индустриальном клубе в Дюссельдорфе речь, которая открыла ему сердца и сейфы рурских баронов [36]. В зале сидели Тиссен, Кирдорф, Цанген, Крупп – все «избранное общество» Рура. Д-р Дитрих – впоследствии пресс-шеф Гитлера – назвал этот день «достопамятным» для нацистского движения, ибо с тех пор Гитлер мог не беспокоиться о средствах. Средства шли также из-за границы: английский нефтяной король Детердинг, друг Гофмана и Рехберга, регулярно снабжал Гитлера валютой (однажды он ему предоставил 10 млн. голландских гульденов). Чем нужнее становился Гитлер для немецких монополий, уже не видевших иных средств обеспечить курс на войну и справиться с растущим недовольством масс, тем шире становился круг покровителей нацизма. В нем особое место занял кёльнский банкир Курт фон Шредер, представитель немецкого филиала международного банкирского дома Шредеров. Он основал «кружок друзей», собиравших деньги на специфическую цель – на финансирование Генриха Гиммлера и его отрядов СС. Другим сборщиком денег для Гитлера был журналист Вальтер Функ, на счет которого для финансирования нацистской партии регулярно вносили сумму такие фирмы, как «ИГ Фарбениндустрн», «Винтерсхалль» (трест Ростерга – Рехберга), «Маузер-верке» (военная фирма), Стальной трест, «Реемтсма» (табачная фирма), Калийный синдикат и многие другие. Не удивительно, что решающий сигнал для прихода Гитлера к власти дали те же господа – хозяева рурской промышленности. ...В 1945 г. при вступлении американских войск в Кельн в сейфе барона Курта фон Шредера вместе с материалами о финансировании Шредером Гитлера и Гиммлера был найден один очень важный документ. Он был представлен обвинением на Нюрнбергском процессе и подвергся ожесточенным атакам со стороны защитников главных военных преступников, поставивших под сомнение его достоверность. Однако в 1957 г. в Германском имперском архиве были найдены акты канцелярии Гинденбурга, среди которых находилось подтверждение о поступлении данного документа к Гинденбургу. Опасная вещь архивы! [37] Вот важнейшие места из этого документа – обращения виднейших промышленников к президенту Гинденбургу с просьбой призвать Гитлера к власти. В первую очередь магнаты Рура заявляли Гинденбургу, что поддерживают его стремление создать диктаторское правительство, не зависящее от парламента (ведь на выборах в 1932 г. коммунисты собрали 6 млн. голосов). Авторы письма выступали за диктатуру. За него, писали они, все, если не считать коммунистической партии, «отрицающей государство». «Против нынешнего парламентского партийного режима, – говорилось в их обращении, – выступают не только немецкая национальная партия и близко стоящие к ней небольшие группы, но также и национал-социалистская рабочая партия. Тем самым все они одобряют цель Вашего Высокопревосходительства. Мы считаем это событие чрезвычайно отрадным...» «...Поэтому мы считаем долгом своей совести верноподданно просить Ваше Высокопревосходительство, чтобы для достижения поддерживаемой всеми нами цели Вашего Высокопревосходительства было произведено образование такого кабинета, в результате которого за правительством станет наиболее мощная народная сила». «...Передача фюреру крупнейшей национальной группы ответственного руководства президиальным кабинетом[8], составленным с участием наилучших по своим деловым и личным качествам деятелей, ликвидирует те шлаки и ошибки, которые свойственны любому массовому движению[9], и привлечет к сотрудничеству миллионы людей, которые до сих пор стоят в стороне. В полном доверии к мудрости Вашего Высокопревосходительства и чувству связанности Вашего Высокопревосходительства с народом мы с глубочайшим изъявлением нашего почитания приветствуем Ваше Высокопревосходительство. Подписали: сенатор д-р Вейндорф (Ганновер), д-р Курт фон Эйхборн (Бреслау), Эвальд Хеккер (Ганновер), Э. Гельферих (Гамбург), граф Эберхард Калькрейт (Берлин), Карл Винцент Крогман (Гамбург), д-р Э. Любберт (Берлин), Эрвин Мерк (Гамбург), генеральный директор Ростерг (Кассель), д-р Яльмар Шахт (Берлин), барон Курт фон Шредер (Кельн), Рудольф Венцкн (Эйслинген), Ф. X. Виттхефт (Гамбург), Курт Верман (Гамбург)» [38]. Утром 19 ноября 1932 г. этот меморандум был вручен руководителю личного бюро президента д-ру Мейснеру [39]. 21 ноября Меиснеру представили дополнительные подписи к меморандуму: граф фон Кайзерлинк, фон Рор, Фрнц Тиссен. Кроме того, Мейснеру было сообщено, что эти идеи поддерживают, хотя и не подписывали документа, следующие лица: д-р Альберт Феглер, д-р Пауль Рейш, д-р Фриц Шпрингорум [40]. Смысл этого меморандума был предельно ясен: допустить Гитлера («фюрера крупнейшей национальной группы») к власти. Даже одряхлевшему Гинденбургу вся пышная трескотня промышленников о «народе» и «благе отечества» была преподнесена в таком понятном виде, что не вызывала никакого сомнения. Но еще больше, чем фразеология, значили в этом меморандуме подписи. Это были подписи хозяев металлургии (Тиссен, Рейш, Феглер), угольной промышленности (Шпрингорум), финансов (Шахт, Гельферих, Вейндорф, Шредер), химии (Мерк), судостроения (Виттхефт), помещичьего хозяйства (Калькрейт, Эйхборн, Кайзерлинк, Венцкн). В общей сложности они представляли более 160 крупнейших компаний с капиталом более 1,5 млрд. марок[10]. А 4 января 1933 г. Гитлер встретился в Кельне с одним из участников «петиции» – Куртом фон Шредером. Там состоялся сговор, обеспечивший Гитлеру 30 января приход к власти. Какую же роль в этом сыграл германский генералитет? Хотя рейхсвер в те годы не являлся силой, которая диктовала Германии состав правительства, руководители рейхсвера всегда принимали участие в различных закулисных комбинациях, следя за тем, чтобы их интересы также были учтены. В сложной паутине политических интриг и споров буржуазных партий всегда находилась нитка, которая вела в военное ведомство, на Бендлерштрассе. Второе обстоятельство, которое заставляет обратить внимание на роль руководства рейхсвера в январских событиях 1933 г., – иного рода. Дело заключается в том, что оставшиеся в живых ветераны рейхсвера, обосновавшиеся сегодня в Западной Германии, энергично пытаются изобразить рейхсвер противником прихода Гитлера к власти или по крайней мере непричастным к этому событию. Находятся, например, люди вроде отставного генерала Рерихта, которые заявляют, что «было бы исторически неверно обвинять армию в том, что она помогала Гитлеру прийти к власти». Это заявление воспроизвел на страницах своей книги о германских генералах английский военный публицист Бэзил Лиддел-Харт. Он сопроводил слова Рерихта замечанием о том, что, и, по его мнению, «нет достаточных доказательств», чтобы говорить о «помощи Гитлеру» со стороны рейхсвера. Даже более осторожный фельдмаршал Манштейн, который не отрицает «удовлетворения» офицеров по поводу прихода Гитлера, распространяется о «беспокойстве психологического порядка» и о «тревоге за внутреннюю безопасность государства», якобы охватившей тогда офицеров рейхсвера. Подлинное отношение руководства рейхсвера к Гитлеру было далеко от «тревоги». С того момента, когда генерал Эпп нанял будущего рейхсканцлера, до 30 января 1933 г. взаимоотношения рейхсвера и нацистской партии прошли через различные стадии. Однако ни на одной из них рейхсвер не был врагом нацизма. В отношении к гитлеровцам генералы рейхсвера в основном следовали курсу «генералов» промышленности. На определенной стадии они позволяли себе не замечать будущего фюрера и даже третировали его. Но с каждым годом они вступали с ним в более тесный контакт и внимательнее присматривались к Гитлеру как кандидату в диктаторы. Эта позиция не исключала тактических столкновении и конфликтов (ведь в первое время рейхсвер собирался выдвигать диктатора из своих собственных рядов!). Но, чем выше поднималась волна протеста и недовольства трудящихся масс, тем охотнее генералы соглашались на приход Гитлера к власти. Как относились тузы немецкого генералитета и офицерства к Гитлеру в то время? Вот что свидетельствует по этому поводу такой знаток положения, как Гейнц Гудериан, отец немецких танковых войск. «Как только в стране появились национал-социалисты со своими новыми националистическими лозунгами, молодежь офицерского корпуса сразу же загорелась огнем патриотизма... Отсутствие у Германии вооруженных сил в течение многих лет удручающе действовало на офицерский корпус. Неудивительно, что начавшееся вооружение страны было встречено одобрением, так как оно обещало после пятнадцатилетнего застоя снова возродить немецкую армию. Влияние национал-социалистской партии Германии усилилось еще и потому, что Гитлер... вел себя дружественно по отношению к армии»... [41] Действительно, с некоторых пор Гитлер всячески старался проникнуть в рейхсвер и завоевать влияние среди офицеров. 15 марта 1929 г. Гитлер выступил в Мюнхене с речью на тему: «Мы и рейхсвер». Лидер фашистов рисовал следующую концепцию рейхсвера: рейхсвер не должен оставаться вне политики; ему следует покончить с политическими партиями, с «разбойниками, которые делают политику» и «ведут государство к гибели». Рейхсвер должен ликвидировать парламентский режим и стать диктатором в Германии, «наплевав» на присягу республике. Речь Гитлера имела определенную цель. Он адресовался к той части офицерства, которая внутренне готова была покончить с республиканским режимом и поддержать режим диктатуры. Вскоре генералы заметили, что Гитлер не только произносит речи. В казармах 5-го ульмского артполка были арестованы три офицера, которые открыто вели пропаганду в пользу Гитлера, за вооруженный путч против республики. Военный министр Гренер на этот раз оказался недальновидным. Он не послушался совета замять дело. Начался открытый суд, перед которым предстали обер-лейтенант Вендт, лейтенанты Шерингер и Людин. Ульмскни процесс (сентябрь 1930 г.) внезапно показал, что нацисты не напрасно рассчитывают на симпатии в рейхсвере. Шерингер и Людин были выходцами из зажиточных семей. Они начали читать нацистские газеты и журналы, уверявшие, что НСДАП – это «единственная партия, с которой армия может иметь духовные связи». Молодые лейтенанты заинтересовались: они связались с ульмскими нацистами, вскоре познакомились с главой штурмовиков Пфеффером фон Зало-моном. Тот объяснил, что Гитлер нуждается в поддержке офицерства. Офицеры согласились и начали вербовать своих сослуживцев. На процессе никто не отрицал этого. Более того. Командир полка вступился за своих офицеров. Он заявил, что не видит ничего плохого в их нацистских убеждениях. В чем дело? – спрашивал полковник – «Ведь рейхсверу ежедневно говорят, что он является армией, построенной на принципе фюрерства. Что же вы хотите от молодого офицера?» Имя этого полковника было Людвиг Бек. В сущности, судить надо было не двух молодых офицеров, а их начальников. Ибо уже в 1930 г. руководство рейхсвера склонялось к тому, что настало время призвать Гитлера к власти [42]. В архиве министра рейхсвера (а впоследствии канцлера) генерала Шленхера после войны нашли набросок письма в редакцию газеты «Фоссише цейтунг», в котором Шлеихер писал, что с сентября 1930 г. он «последовательно и настойчиво выступал за привлечение НСДАП в правительство». Как свидетельствует западногерманский историк Г. Краусник, вслед за этим Шлеихер сам выдвинул идею сделать Гитлера рейхсканцлером.
Становление А. Гитлера фюрером.
Три года – 1930, 1931 и 1932 – были наполнены сложными политическими интригами, которые плелись в кабинетах министров и промышленников вокруг Гитлера. Рейхсвер и его генералы не только не оставались в стороне, но, наоборот, играли в них важнейшую роль. В ходе этих интриг последовало трогательное единение Гитлера с таким идейным представителем рейхсвера, каким являлся Ганс фон Сект. Впервые Сект встретился с Гитлером в 1923 г. [43] и тогда обронил замечание, что у него и у Гитлера «сходные цели». Через восемь лет, в 1931 г. [44], Сект после очередной беседы с Гитлером сообщил своим друзьям-генералам, что рассматривает нацизм «как спасительный фактор» и его нужно включить во внутриполитические комбинации рейхсвера. Затем генерал счел своим долгом отправиться в курортный городок Гарцбург, где Альфред Гугенберг 11 октября 1931 г. [45] от имени «немецкой национальной партии» заключил официальный союз с Гитлером и создал так называемый гарцбургский фронт, который крайне помог Гитлеру на его пути в имперскую канцелярию. Сект и его старый друг генерал фон дер Гольц своим присутствием освятили «гарцбургский фронт» от имени генералитета. С этими предзнаменованиями Гитлер начал свои политические комбинации. В обстановке кризиса и резкого обострения классовой борьбы в Веймарской республике крупнейшие немецкие монополии и значительная часть генералитета окончательно перешли на сторону Гитлера. 19 ноября 1932 г. [46] Гинденбургу было послано известное письмо промышленников. 4 января 1933 г [47]. на вилле у банкира Шредера было принято решение о формировании кабинета Гитлера с участием Папена. Настали решающие для истории страны дни. Хозяева буржуазной Германии пришли к выводу: вложить все полномочия власти в руки Гитлера и его партии и превратить буржуазно-демократическую Германию в фашистскую, в страну открытой диктатуры самых реакционных сил монополистического капитала. Никто не сомневался, что приход Гитлера к власти будет означать кровавый террор против прогрессивных сил, расправу с организациями рабочего класса, а во внешней политике – курс на воину. «Гитлер – это воина!» – эти слова Эрнста Тельмана коротко и прозорливо определили смысл прихода нацизма к власти. На выборах в рейхстаг летом 1932 г [48]. гитлеровцы получили 13,8 млн. голосов избирателей. Угроза захвата власти гитлеровцами становилась все более реальной. Единственной партией, решительно и последовательно боровшейся против фашизма, была КПГ. Основным лозунгом КПГ было единство действий всех антифашистских сил, сопротивлявшихся Гитлеру. КПГ организовывали антифашистские митинги, демонстрации и забастовки, давала отпор гитлеровским штурмовикам и срывала фашистские сборища. Во имя этой важнейшей цели КПГ предлагала союз и руку помощи социал-демократам – другой крупной партии, за которой стояла часть рабочего класса. Но в этот решающий час правое руководство СДПГ, отравленное ядом антикоммунизма и пресмыкавшееся перед германским империализмом, отвергло предложения коммунистов. Тем самым лидеры СДПГ перешли через роковую черту и влились в лагерь пособников Гитлера. А этот лагерь был занят лихорадочными приготовлениями. Предстояло привести Гитлера к власти «законным» парламентским путем, поскольку правящие круги боялись дать повод для революционного выступления масс. Массы бурлили. 15 января 1933 г. – в день годовщины убийства Либкнехта и Люксембург – в Берлине состоялась антифашистская демонстрация. 25 января под руководством КПГ на улицах Берлина прошла 130-тысячная манифестация под лозунгами: «Долой фашизм!», «Не допускать Гитлера к власти!», 25-го такая же демонстрация состоялась в Дрездене. В этой ситуации для сторонников Гитлера было необычайно важно заручиться поддержкой рейхсвера. И рейхсвер не обманул возлагавшихся на него надежд [49]. Чтобы получить поддержку военных кругов, Гитлер использовал самые различные средства. Во-первых, он смог опереться на тех генералов рейхсвера, которые в эти годы уже стали завзятыми нацистами. На пост военного министра в будущем кабинете Гитлера предназначался генерал Вернер фон Бломберг – бывший командующий войсками I Восточно-прусского военного округа, являвшийся в 1932 г [50]. военным представителем Германии на Женевской конференции по разоружению. Бломберг, давно связанный с нацистами, дал согласие, причем получил на это благословение главы германской военной клики – фельдмаршала Гинденбурга. Вторая задача Гитлера состояла в том, чтобы «нейтрализовать» возможные возражения со стороны деятелей рейхсвера, группировавшихся вокруг тогдашнего канцлера генерала Курта фон Шлейхера. Шлейхер находился у власти с лета 1932 г. Хозяева политической жизни Германии полагали, что генерал во главе правительства может совладать с положением и «усмирить» массы. Шлейхер вел хитроумную игру, потворствуя нацистам, но в то же время ища союзников среди других реакционных групп. С Гитлером Шлейхер поддерживал тесный контакт. В течение 1931 – 1932 гг. он неоднократно оказывал ему помощь. В конце января 1933 г. Шлейхер окончательно пришел к выводу, что ему пора уступить место Гитлеру. Он понял, что «сильные мира сего» – уже решили сделать ставку на коричневую клику, ибо только в ней они видели надежное средство борьбы с нарастающим протестом масс. Рейхсвер и его канцлер- интриган отодвигались на роль помощников гитлеровской клики. 26 января 1933 г [51]. командующий рейхсвером Гаммерштейн, до которого дошли слухи о том, что готовится смена кабинета, отправился к своему другу Шлейхеру узнать, в чем дело. Шлейхер сообщил, что его отставка – дело нескольких дней. Что будет дальше, пока не ясно. Но для себя оба генерала уже сделали выбор. «Практически говоря, – так раскрывает ход мыслей Шлейхера английский историк Г. Крэйг, – было два возможных преемника: Гитлер и Папен... Из этих двух возможностей Шлейхер предпочитал первую». Другой исследователь этого периода – американский генерал Тейлор (обвинитель в Нюрнберге) сообщал: «Шлейхер думал о союзе с Гитлером, имея в перспективе коалицию нацисты – рейхсвер». Это признавал и Гаммерштейн. В записи от 28 января 1935 г., сохранившейся в его личном архиве, генерал сообщает, что сразу после разговора с Шлейхером он отправился к влиятельному человеку – секретарю имперской канцелярии Отто Мейснеру и предупредил его, что в кабинет Папена Гитлер не пойдет [52]. Тем самым кабинет не сможет рассчитывать на устойчивость, а армии будет очень трудно защищать такую комбинацию. Вслед за этим Гаммерштейн посетил Гинденбурга и имел с ним беседу на ту же тему. Сведения об этой беседе чрезвычайно противоречивы, и поэтому она стала объектом самых различных домыслов, среди которых главную роль играет попытка обелить Гаммерштейна. Так, присутствовавший при беседе генерал фон дем Буше-Иппенбург опубликовал в 1952 г. воспоминания, в которых утверждает, будто Гаммерштейн «серьезно предупредил президента по поводу Гитлера и безграничности его целей», на что Гинденбург будто бы ответил, что он не думает сделать канцлером австрийского ефрейтора [53]. Эта довольно распространенная в западной литературе версия не подтверждается, однако, документами самого Гаммерштейна. В памятной записке Гаммерштейн чрезвычайно коротко резюмирует свой разговор с Гинденбургом: «Мейснер... просил меня изложить мои заботы господину президенту. Я это сделал». Но это краткое замечание тем не менее дает ключ к разгадке. Гаммерштейн сказал Гннденбургу то же, что по договоренности с Шлейхером говорил Мейснеру, следовательно, он выступал за правительство Гитлера, против других вариантов! Западногерманский исследователь Тило Фогельзанг сообщает по этому поводу, что 26 января Гаммерштейн заявил Гннденбургу о невозможности повторить эксперимент правительства Папена (т. е. без нацистов) и что он «этому эксперименту явно предпочитает легальное призвание к власти Гитлера» [54]. Когда Шлейхер 28 января вручал Гинденбургу свою отставку, он недвусмысленно посоветовал ему «правительство с национал-социалистской партией как лучшую возможность» [55]. Когда же на следующий день Шлейхер с Гаммерштейном стали обсуждать ситуацию, то они решили активно помочь будущему фюреру. «Нам было ясно, – вспоминал Гаммерштейн, – что в качестве будущего рейхсканцлера возможен только Гитлер». Как пишет западногерманский историк Брахер, «если мы сегодня... утверждали бы, что со стороны руководства рейхсвера имелась серьезная оппозиция против призвания Гитлера, то это означало бы несправедливое искажение исторических акцентов». Если генералы вообще и думали о сопротивлении, пишет Брахер, то только против того кабинета, в котором не было бы Гитлера. 30 января 1933 г [56]. Гитлер стал рейхсканцлером, Геринг – рейхскомиссаром Пруссии, Фрик – министром внутренних дел, Бломберг – военным министром, Папен – вице-канцлером. Это означало установление в Германии открытой террористической диктатуры наиболее реакционных, шовинистических и агрессивных элементов финансового капитала. Чтобы оправдать террор и не допустить успеха КПГ на выборах в рейхстаг, назначенных на 5 марта, гитлеровские главари пошли на провокацию. По их приказу 27 февраля группа фашистов проникла в здание рейхстага и подожгла его [57]. Виновной в поджоге рейхстага правительство объявило КПГ, которая якобы готовила коммунистическое восстание. Под этим лживым предлогом вскоре были отменены все пункты Веймарской конституции, гарантировавшие свободу личности, слова, печати, собраний и союзов. В начале марта 1933 г. Гитлеровцы арестовали Э. Тельмана. Им удалось также схватить находившегося в то время в эмиграции в Германии руководителя болгарских коммунистов Георгия Димитрова. КПГ была объявлена вне закона. Тысячи коммунистов были убиты без суда и следствия, десятки тысяч заключены в тюрьмы и концентрационные лагеря. В марте был принят закон о предоставлении правительству чрезвычайных полномочий. Это было равносильно уничтожению рейхстага и остатков Веймарской конституции. Гитлеровцы разогнали нефашистские профсоюзы и другие массовые организации трудящихся. В июне была запрещена СДПГ, многие социал-демократы погибли в концлагерях. Вскоре все буржуазные партии объявили о «самороспуске», а затем были изданы законы, по которым в стране могла существовать одна Национал- социалистическая партия, объявленная правительственной организацией. После смерти Гинденбурга в 1934 г. Гитлер объединил посты президента и рейх канцлера, сосредоточив в своих руках всю полноту власти [58]. С помощью всех этих мер, гитлеровцы окончательно ликвидировали буржуазные свободы. Массовый террор сопровождался гонениями против прогрессивной интеллигенции. Ее лучшие представители вынуждены были эмигрировать из страны. Тот, кто не успел это сделать, оказался в застенках Гестапо. Города Германии были озарены кострами из книг великих писателей и ученых. Страну захлестывали волны кровавых еврейских разгромов. Зверство и варварские преступления фашисткой диктатуры ужасали весь мир. Торжественное единение рейхсвера, Гинденбурга и коричневой братии было подкреплено специальной церемонией, состоявшейся 21 марта 1933 г. в Потсдаме, в гарнизонной церкви, где покоились останки Фридриха II [59]. В присутствии депутатов рейхстага, высших чинов государства и рейхсвера, генералов и фельдмаршалов кайзеровской армии престарелый Гинденбург прочитал декларацию, в которой подтвердил, что призванный к власти Гитлер пользуется его полным доверием. Гитлер ответил ему выспренной речью, и вслед за тем оба спустились в усыпальницу короля-кондотьера, кумира прусской военщины. Так прошел «день Потсдама», ставший символом единства Гитлера и генералов. Через пару месяцев Гитлер сказал в речи, перед «Стальным шлемом»: «Все мы прекрасно знаем, что если бы армия... не стояла на нашей стороне, то мы не были бы здесь» [60]. Командование рейхсвера сделало свое дело. И это понимают даже буржуазные историки. Гордон Крэйг пишет: «На назначении Гитлера рейхсканцлером была поставлена печать одобрения армии» [61]. Уилер-Беннет замечает по этому поводу: «В те роковые январские дни в их (генералов – Л. Б.) власти было успешно противодействовать завершению национал-социалистского взлета... Но они не хотели этого» [62]. Они хотели обратного: прихода Гитлера. И генералы этого добились. 3 февраля 1933 г. они увидели Гитлера у себя в гостях.
Заключение.
История прихода фашистской партии к власти в Германии – это история возвышения и превращения Гитлера в диктатора. Чтобы обладать абсолютной властью в мире, к чему столь яростно стремился фюрер, ему необходимо было добиться такой власти в партии и в стране. Ради этого, он был готов сражаться с любыми противниками, и сражался. Одного за другим Гитлер выводил из игры своих оппонентов в партии, сначала основателей К. Харера и Ф. Дрекслера, затем всего главного идеологического соперника Г. Штрассера и в завершение приказом убить – Рема. В результате в середине 30-х годов Гитлер стоял во главе НСДАП, был признан её единственным вождём. В борьбе с соперниками по партии Гитлер совершенствовал свои методы, основанные на терроре, коварстве, беспринципности. Каждый этап внутрипартийной борьбы привносил что-то новое в организацию и методы фашистского движения, совершенствовал НСДАП, благодаря чему партия стала готовой формой террористической государственной власти. С 1933 года, после прихода к власти, Гитлер начинает борьбу за превращение вождя в фюрера. Прейдя к власти в стране в 1933году, легальным путём Гитлер фактически получил её из рук народа, который делегировал ему свою волю. Это во многом обусловило то, что фюрер установил всеобъемлющий контроль за всеми сферами жизни и государством, и подавляющая масса населения свято верила в основные цели, установки фюрера. Обе стороны сливаются воедино для достижения универсальной цели, которой Гитлер провозгласил господство над всем миром. Однако Гитлеру для этого нужна была абсолютная власть в стране. Первоначально фюрер расправлялся с политическими оппонентами – коммунистами, социал-демократами, профсоюзами, остальные партии вскоре заявили о самороспуске. Так была установлена однопартийная система в Германии. Постепенно шла замена коллективного правления деспотичной властью фюрера. С помощью террора и пропаганды фюрер добивался всеобщего подчинения и абсолютной власти во всех слоях общества. Завершил Гитлер этот процесс подчинением армии и генералитета, той силы которая была ему очень нужна для осуществления его далеко идущих внешнеполитических планов и в то же время, остававшаяся слишком независимой. К концу 30-х годов Гитлер стал тем, чья поддержка была обязательным условием успеха в Третьем рейхе. Но власть Гитлера несла в себе разрушение: разрушение демократии, коллективного управления государством, разрушение общества Германии и Европы. Центром этой всеразрушающей силы был сам Адольф Гитлер – фигура крайне противоречивая. Но обладал взаимоисключающими чертами характера – реализмом и приверженностью к иллюзиям, простотой и надменностью, деловитостью и экзальтацией, ленью и способностью к энергичным действиям. Он отождествлял себя с партией, утверждая, что голос вождя это голос партии. Высокомерие его росло по мере того, как в нем укреплялась убеждённость в своём величии и гениальности. Фюрер относил себя к личностям, на которых не распространяются нормы жизни обыкновенных людей. Гитлер видел себя величайшим гением собственного народа и крупнейшим законодателем грядущего человечества, считал себя ниспосланным для этого на землю провидением. Широко известно его утверждение: “Утверждают, что я политический гений. Это ошибка, я просто гений”. Ему действительно удалось вывести страну из глубочайшего кризиса сплотить нацию в равенстве и процветании. По всей Европе у фюрера было много почитателей. Все приверженцы нацизма считали, что духовное единство нации решит все проблемы, поэтому эта цель оправдывает средства. Но Гитлер не остановился на достигнутом в стране, ибо цель его заключалась в получении мирового господства. Он был настолько поглощен этой целью и упоён своими победами, что даже на миг не мог себе представить своё поражение. Война была не только обязательна, но и безотлагательна, она решала быть или не быть национал-социализму. Фюрер имел темперамент революционера, правого радикала. Он был полон решимости довести свою революцию до конца, для чего пытался объединить нацию и повернуть её энергию на завоевание совершенно иной Германской империи на востоке и на порабощение её коренных жителей. Воплотив в жизнь свои планы в отношении захвата абсолютной власти в НСДАП и Германии, проходившие с триумфом до 1939 года включительно, попытка Гитлера завоевать абсолютную власть над миром не увенчалась успехом. Его же собственная власть к разрушению нанесла поражение всем амбициозным планам фюрера. Для Гитлера, человека, лишенного созидательной энергии, самовлюблённого, рвущегося к власти с патологической страстью, естественным было падение вниз с вершины власти в бездну поражений, завершившееся смертью. Это поражение стоило немецкому народу неимоверно дорого, но, по крайней мере, спасло весь мир от увековечивания нацистского режима. Сноски.
(сноски поставлены «на халяву» для формальности) Список литературы.
1. Л. Безыменский Германские генералы – с Гитлером и без него. – М.: Соцэкгиз, 1961. 2. Д. Мельников, Л. Черная Преступник № 1. Нацистский режим и его фюрер. – М.: Агенство печати Новости. 1982. 3. Г. Раушинг Говорит Гитлер. Зверь из бездны. - М.: Миф. 1993. 4. В. Ругу Как Гитлер пришел к власти. Германский фашизм и монополии. (сокращенный перевод Г. Рудого). – М.: Мысль. 1985. 5. Л. Чёрная Коричневые диктаторы. (Гитлер, Геринг, Гиммлер, Геббельс, Борман, Риббентроп). – М.: Республика, 1992.
Приложение №1
[pic]
[pic]
[pic]
[pic]
[pic]
[pic]
[pic] [pic]
[pic] [pic] [pic]
Приложение №2
[pic]
А. Гитлер на параде [pic]
Портрет Адольфа Гитлера в 1921 году
----------------------- [1] О Ланце существует книга Вильфреда Дейма под названием «Человек, который поставлял Гитлеру идеи. О религиозном заблуждении сектанта и расовой мании диктатора».
[2] После разгрома фашизма была обнаружена чудовищно циничная переписка Бормана с его женой, в которой жена требовала, чтобы Борман как «чистый ариец" позаботился о потомстве от разных женщин с «чистой кровью».
[3] В то время австрийцы официально именовались немцами. [4] Английский историк, автор двухтомной монографии о Гитлере. [5] Бывший приверженец Гитлера, который после 1934 года эмигрировал из Германии и написал известную в свое время книгу «Гитлер мне говорил».
[6] Это широко распространенное прозвище основано на недоразумении. Гинденбург перепутал два различных Браунау: австрийский городок, в котором родился Гитлер, и чешский (богемский) город того же названия.
[7] Согласно официальной биографии Гитлера, в Пазевальке его лечили от отравления после газовой атаки англичан. Во время написания этой книги известный военный историк ГДР фон Витцлебен сообщил авторам, что в 1944 году немецкие врачи-антифашисты обнаружили в Пазевальке историю болезни Гитлера, из которой явствует, что он находился на излечении от сифилиса. По словам Витцлебена, этот факт стал известен знаменитому немецкому хирургу Зауэрбруху, который был связан с участниками заговора против Гитлера 20 июля 1944 года. В случае удачи заговора Зауэрбрух должен был выступить по радио и сообщить немецкому населению о том, что фюрер болел сифилисом.
[8] Т. е. кабинетом, не отвечающим перед парламентом и назначаемым президентом.
[9] Такими словами германские промышленные короли определяли зверства и разбой гитлеровских молодчиков.
[10] Общий капитал всех акционерных обществ Германии в 1933 г. составлял 2,2 млрд. марок.
-----------------------
Прокламация "Пивного путча". "Воззвание к германскому народу! Режим ноябрьских преступников объявляется низложенным. Формируется временное германское национальное правительство. В него входят генерал Людендорф, Адольф Гитлер, генерал фон Лоссов, полковник фон Шайссер"
Join Us On Telegram @rubyskynews
Apply any time of year for Internships/ Scholarships
