Армянский вопрос.

В то самое время, когда русская дипломатия одерживала победы на Дальнем Востоке, в Турции и на Балканах снова становилось неспокойно. В середине 90-х годов в Турции разразился очередной внутренний кризис. На революционное движение армян султан Абдул-Гамид ответил организацией резни в ряде местностей Малой Азии, а затем и в самой столице своей империи. Английское правительство воспользовалось этими событиями для вмешательства в дела Турции. Формальное основание для этого шага оно усматривало в статье 61 Берлинского трактата 1878 г. Она гласила:

«Блистательная Порта обязуется осуществить без дальней­шего промедления улучшения и реформы, вызываемые местными потребностями, в областях, населённых армянами, и обеспечить их безопасность от черкесов и курдов. Она будет периодически сообщать о мерах, принятых ею для этой цели, державам, которые будут наблюдать за их осуществлением».

Действительной причиной антитурецкого курса английской политики было падение британского влияния в Турции. Вследствие захвата Египта англо-турецкие отношения осложнялись. Султан чем дальше, тем больше склонялся к сближе­нию с Россией. После русско-турецкой войны царское прави­тельство не помышляло о захвате Константинополя и проливов; оно предпочитало поддерживать султана в качестве «стража» у ворот из Средиземного моря в Чёрное.

Английское правительство рассчитывало своим вмешатель­ством в пользу армян запугать султана, дабы заставить его при­мириться с оккупацией Египта и сменить царскую дружбу на британскую. Таким образом оно надеялось снова подчинить Турцию английскому влиянию, как то было при Пальмерстоне и при Дизраэли.

Была у Англии и другая цель. Морской путь в Индию обеспечивался британским господством в Египте и на Кипре, равно как и недопущением русского контроля над проливами. Но имеются и сухопутные подступы к Индии. Помимо Афгани­стана таковыми являются Персия, Аравия и Азиатская Турция, составляющие как бы мост из Европы в Индию. Внимание бри­танской дипломатии было приковано ко всему этому поясу земель, обрамляющих Индийский океан и особенно Персид­ский залив. Проект железной дороги Кейптаун — Каир нашёл своё продолжение в проекте Каир — Калькутта. Так постепенно набрасывались контуры грандиозной азиатско-африканской им­перии с Индийским океаном посередине.

Действительную основу проармянских симпатий английской дипломатии вскрывают два донесения турецкого посла в Лон­доне, которые султанские чиновники продали русскому послу. «Если оттоманское правительство хочет действовать сообраз­но своим интересам, финансовым и иным, — говорил лорд Солсбери турецкому дипломату, — оно должно изменить ны­нешнюю политику. Поднимая вопрос о Египте, Порта причинит себе лишь беспокойство, ничего не выгадывая». В другой раз Солсбери ясно намекал на финансовую помощь со стороны бри­танского правительства в случае, если султан примет англий­скую ориентацию. Весьма правильно определял английскую по­литику в турецком вопросе граф Гатцфельд, германский посол в Лондоне. «Или удастся план, — писал он, — сохранить в живых турецкое государство путём проведения действительных ре­форм и этим вырвать его из-под исключительного влияния Рос­сии, или план этот не удастся, и дело дойдёт до краха и раздела Турции». В 1895 г. Солсбери излагал Вильгельму II план такого раздела. Выяснилось, что помимо окончательного утверждения в Египте английское правительство при разделе Турции имело виды на Месопотамию, Аравию и Крит.

В августе 1896 г., после покушения армянских национа­листов на захват Оттоманского банка и последующей резни в Константинополе, положение Турции стало критическим. На помощь дипломатам к Дарданеллам была направлена сильная английская эскадра. В Петербурге опасались появле­ния британского флота в проливах. Русское правительство известило Лондон, что в этом случае Черноморский флот немедленно войдёт в Босфор. Было решено ни в коем слу­чае не допускать утверждения Англии в проливах. «Вся торго­вля южной России, — писал Лобанов-Ростовский, — не имея другого выхода, кроме проливов, окажется тогда отданной на произвол Англии».

Солсбери ещё в 1895 г. был готов отдать приказ флоту войти в проливы. Но первый лорд адмиралтейства Гошен возразил, что, войдя туда, флот окажется запертым, как в мышеловке, ме­жду французской и русской эскадрами. Солсбери ворчливо от­ветил Гошену, что если его корабли сделаны из стекла, то, по­нятно, придётся несколько изменить политику.

Заручившись содействием Германии и Франции, царская дипломатия дала отпор замыслам Англии на Ближнем Востоке. Таким образом, она спасла султана и спасла Турцию от раздела; себе же самой она развязала руки на Дальнем Востоке.

Германская дипломатия действовала на Ближнем Востоке так же, как и на Дальнем: она стремилась обострить англо-рус­ские противоречия. С одной стороны, Германия оказывала русскому правительству поддержку в его борьбе против англичан, с другой — та же германская дипломатия на­травливала Англию на Россию. Она подстрекала Лондон по­слать в проливы британский флот, заявляя, что это было бы самым верным средством воздействия на султана. Таким об­разом, германское правительство всячески стремилось спрово­цировать англо-русский конфликт. Разумеется, двойная игра германской дипломатии не оставалась тайной для руководите­лей английской внешней политики. Англо-германские отноше­ния продолжали сохранять напряжённый характер.