Румыния

ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ.
Румыния – государство на юго-востоке Европы, в бассейне ни­жнего Дуная. На востоке омывается Черным морем. Территория – 237,5 тыс. кв. км. Население – 23,2 млн. человек (1990 г): 90%
– румыны, 6,9%- венгры, 3,1%- немцы, есть и представители дру­гих национальностей. Столица – Бухарест (2,3 млн. жителей).Го­сударственный язык – румынский.Верующие – преимущественно пра­вославные. Румыния состоит из 40 административных единиц – уе­здов, самостоятельная административная единица – столица Буха­рест.
Румыния – президентская республика. Президентом Румынии в настоящее время является Ион Илиеску. Представительный орган, осуществляющий законодательную власть – Национальное собрание, состоящее из двух палат: Сената и Собрания депутатов. Крупней­шей парламентской партией является Партия социальной демокра­тии. Важнейшие оппозиционные партии объединены в Демократичес­кую конвенцию.
Высшую судебную власть осуществляет Верховный суд. Кабинет министров – важнейший орган исполнительной власти.
В центральной и северной частях Румынии расположены горы Во­сточные и Южные Карпаты и Трансильванское плато, на западе – Западные Румынские горы, на юге – Нижнедунайская равнина, на юго-востоке – плато Добруджа. Климат умеренный, континенталь­ный. На равнинах средние температуры января от 0 до -5 граду­сов, июля от 20 до 23 градусов. В год выпадает 300-700 мм оса­дков (в горах до 1500 мм). Главная река – Дунай. 27% террито­леса, главным образом в горах; на равнинах (большая часть их распахана) – степная и лесостепная растительность.
В I в. до н. э. – III в. н. э. населявшие территорию Румы­нии гето-дакийские племена вели борьбу с Римом. В начале II в. н. э. область расселения даков попала под господство Рима и была превращена в римскую провинцию Дакию. После ухода римлян (217) на территории Румынии оседали племена готов, гепидов, авар, в VI-VII веках поселились славяне. В XIV веке образова­лись феодальные государства – Валахия и Молдова,попавшие в XVI веке под османское иго.
Румыния образовалась в 1859 году в результате объединения княжеств Молдовы и Валахии под властью одного избранного пред­ставительными собраниями господара Александра Кузы,который по­лучил титул князя румынского. В 1866 году Куза был низложен,на престол избран принц Карл (из дома Гогенцоллернов) и введена новая конституция. В 1877 году Румыния заключила союз с Росси­ей против Турции и провозгласила свою независимость.В 1881 го­ду Румыния была провозглашена королевством.
Румыния участвовала во 2-й Балканской войне (1913), в 1916 на стороне Антанты вступила в 1-ю мировую войну. В 1918 г. Ру­мыния захватила Бессарабию и Северную Буковину, которые в 1940 г. она возвратила СССР.
В 1927 году король Кароль II был изгнан из страны. Королем стал его пятилетний сын Михай.В 1930 г. Кароль вернулся на ро­дину, и Михай стал престолонаследником с титулом великого вое­воды.
ГЛАВА 1. 23 АВГУСТА 1944 ГОДА.
В предвоенные годы Румыния была отсталой аграрной страной. Основным занятием 3/4 населения было сельское хозяйство. Сель­скохозяйственные продукты составляли значительную часть экспо­рта. Доходы от данного производства шли главным образом поме­щикам, владельцам огромных земельных площадей.Мелкие и средние крестьяне,опутанные долговой кабалой,разорялись. В деревне су­ществовали феодальные пережитки.
Промышленность была слабо развита. По экономическому потен­циалу Румыния отставала от западноевропейских стран почти на 100-150 лет.Значительных размеров достигали только добыча неф­ти, разработка леса и некоторые другие отрасли, интересовавшие иностранный капитал. По данным 1938 г.,доля иностранного капи­тала в нефтяной промышленности составляла почти 92%, в произ­водстве электроэнергии и газа – 95%, в металлургии – 74%,в хи­мической промышленности-72%, в деревообрабатывающей – 70%.Мно­гие отрасли промышленности использовали импортное сырье. Гос­подствовавшие в экономике Румынии нефтяные монополии сотрудни­чали с гитлеровской Германией.
Германия при содействии румынской буржуазии и помещиков пре вращала Румынию в антисоветский плацдарм. Осенью 1940 г., по­сле того как Северная Трансильвания решением Гитлера была пе­редана Венгрии, Кароль вторично удалился в эмиграцию. Генерал Ион Антонеску стал премьер-министром страны по форме и дикта­тором по существу. Формально сохранялась парламентская монар­хия. 18-летний Михай стал монархической ширмой для военно-фа­шистской диктатуры Антонеску. Королевским указом Антонеску был присвоен титул “кондукэтора” – фюрера, вождя нации. В начале октября 1940 г. в Румынию были введены крупные соединения не­мецких войск.
22 июня 1941 г. румынский диктатор генерал Ион Антонеску отдал приказ войскам перейти границу по реке Прут и “разгро­мить врага на Востоке”. Король Михай выразил ему признатель­ность “за радость пережить дни славы предков”. 1 июля началось форсирование Прута.
На первых порах вступление в войну пользовалось определен­ной поддержкой румынской общественности. Здесь, безусловно, сказалось отношение населения к событиям июня 1940 г., когда в состав Советского Союза вошли Бессарабия (оккупированная в 1918 г. румынскими войсками) и никогда не принадлежавшая Рос­сии Северная Буковина. Против СССР Румыния выставила второй по численности после гитлеровского военный контингент. Ее армии воевали под Одессой, в Крыму, на Дону, в Сталинграде и на Се­верном Кавказе – сражались там и гибли. 15 ноября 1943 г. Ан­тонеску, произведенный к тому времени в маршалы, свидетельст­вовал в письме Гитлеру: “В 1942 г. мы дали 26 дивизий с самым лучшим вооружением и послали на фронт почти всю тяжелую артил­лерию. На Дону и под Сталинградом мы потеряли 18 дивизий,а ос­тальные 8 дивизий были уничтожены на Кубани. Мы потеряли 250 тыс. человек и вооружение 24 дивизий.” К началу 1944 г. потери румынских войск на фронте достигли 660 тыс. человек.
Поражения рассеивали шовинистический угар. Страна, истощен­ная войной и обобранная гитлеровскими оккупантами, бедствова­ла. Нарастала оппозиция режиму Антонеску. В армии ширилось де­зертирство. Рабочие бастовали. Крестьяне саботировали поставки продовольствия. Интеллигенция была обеспокоена судьбой родины, увлекаемой диктатором в пропасть.Лидеры формально распущенных, но продолжавших существовать “исторических партий” – национал- -либеральной (НЛП) и национал-царанистской (НЦП), прежде безо­говорочно поддерживавшие Антонеску, стали искать выход из ту­пика. Поначалу это проявилось в осуждении безбрежно-завоевате­льной программы (освоения так называемой Транснистрии, т. е. земель между Днестром и Бугом с центром в Одессе, и создания “Великой Румынии”) и выдвижении “программы-минимум” (Бессара­бия и Северная Буковина). Позднее начался активный поиск выхо­да из надвигавшейся катастрофы путем договоренности с Велико­британией и США.
Разгром и пленение румынских армий в Сталинграде, бегство с Северного Кавказа, поражение немецких войск в битве под Кур­ском и Белгородом,выход из войны Италии – все эти события 1943 г. показывали, что час расплаты для румынских правителей бли­зок.
Организатором сопротивления режиму Антонеску была Коммунис­тическая партия Румынии (КПР), находившаяся в подполье. Заслу­ги коммунистов в патриотическом движении несомненны. КПР явля­лась единственной подитической силой, с самого начала выступа­вшей против союза с гитлеризмом. Во второй половине 1943 г. по инициативе КПР возник Патриотический антигитлеровский фронт с участием нескольких демократических организаций. Лидеры нацио­нал-либеральной и национал-царанистской партий в него не вош­ли. Они уповали на то,что из войны удастся выйти с помощью Ве­ликобритании и США, возлагая при этом надежды на так называе­мый балканский вариант, выдвигавшийся английским премьер-мини­стром Черчиллем. Последний, рассчитывая, что силы западных де­ржав, врезавшись клином в континент, тем самым преградят Сове­тской Армии путь как на Запад, так и на Балканы, выступил с идеей удара в “мягкое подбрюшье Европы”. Но этот план не был реализован. Успехи советских войск летом – осенью 1943 г. были так велики, а вероятностьдля англо-американской экспедиции за­стрять на Балканах столь реальна, что возникла иная “угроза”: как бы “красные” не добрались до Ла-Манша, пока англо-америка­нцы распутывают балканские узлы. На союзной конференции в Те­геране (конец 1943 г.) были согласованы сроки открытия второго фронта во Франции.
Лидеры румынских “исторических партий” развернули лихорадо­чную активность по установлению контактов с западными союзни­ками СССР. Они направили своих эмиссаров в Анкару и Каир, про­изводили зондажи в Мадриде и Стокгольме. Антонеску им не мешал и даже пытался подключиться к этим контактам. Соблюдая союзни­ческую лояльность, дипломаты Англии и США советовали в ответ вступить в переговоры с правительством СССР.
27 марта 1944 года Советская Армия перешла румынскую грани­цу. 2 апреля Советское правительство заявило: “Вступление со­ветских войск в пределы Румынии диктуется исключительно воен­ной необходимостью и продолжающимся сопротивлением войск про­тивника” и “не преследует цели приобретения какой-либо части румынской территории или изменения существующего общественного строя”. 12 апреля В.М.Молотов предал гласности следующее усло­вие перемирия с Румынией, воспринятое в мире как великодушное: разрыв с гитлеровской Германией и совместная с антигитлеровс­кой коалицией борьба против нее; восстановление довоенной со­ветско-румынской границы; возмещение СССР убытков, причиненных ему действиями румынских войск и оккупацией; освобождение сою­зных военнопленных; обеспечение союзным войскам свободы перед­вижения по Румынии в соответствии с потребностями войны. В со­ветском заявлении говорилось о возвращении Румынии Северной Трансильвании, которая осенью 1940 г. по решению Гитлера и Му­ссолини была передана Венгрии.
Антонеску отверг эти предложения и объявил, что переходит к тотальной войне. Но он уже не был хозяином положения в стране. В апреле 1944 г. коммунисты и социал-демократы достигли согла­шения о создании Единого рабочего фронта. Тогда же 66 видных ученых,членов Академии и профессоров Бухарестского университе­та обратились к Антонеску с открытым письмом, призывая немед­ленно прекратить войну. В июне был образован Национально-демо­кратический блок (коммунисты, социалисты, царанисты, либералы),
ставивший целью добиться выхода Румынии из войны и присоедине­ния ее к Объединенным Нациям, устранения Антонеску и установ­ления в стране конституционного демократического режима.Но со­гласия между участниками блока не было, лидеры НЛП и НЦП про­должали маневры, добиваясь сепаратного договора с западными державами и высадки в Румынию англо-американского десанта. В то же время они пытались подвигнуть Антонеску согласиться на перемирие.
Королевское окружение давно уже утратило веру в победу гит­леровской коалиции и занималось поисками выхода из тупика с сохранением института монархии и династии Гогенцоллернов на престоле. Еще в 1943 г. король начал зондировать почву,вступив через приближенных в контакт с реально или потенциально оппо­зиционными диктаторскому режиму кругами.
Критический момент наступил в августе 1944 года. 20 августа прорывом войск 2-го Украинского фронта началась Ясско-Кишинев­ская операция (“Ясско-Кишиневские Канны”) против 900-тысячной группировки противника (25 немецких и 22 румынских дивизии).
Руководители четырех партий установили контакт с королем. Одновременно они поддерживали отношения с СССР в целях подпи­сания перемирия через г-на Штирбея в Каире и посла Советского Союза в Стокгольме Александру Коллонтай.
Было решено, что генерал Аурел Алдя поедет в Москву с пол­номочиями от короля и Национально-демократического блока с це­лью заключить перемирие. Однако возникшие трудности военного и технического характера воспрепятствовали выполнению миссии ге­нерала Алдя. Тем не менее по специальным дипломатическим кана­лам союзники были проинформированы о состоянии духа румын, о решении партий, короля и вооруженных сил.
И все-таки выход из числа сателлитов “оси” и присоединение к коалиции задерживались, поскольку маршал Антонеску, вернув­шийся с фронта, почувствовал: что-то готовится.Хотя партии де­йствовали в обстановке секретности, вся страна знала, что со­бытия стремительно приближаются к роковой развязке. Диктатор начал предпринимать всяческие меры противодействия тому, что, как он подозревал, должно произойти.
Чтобы помешать ему принять решительные меры, союзники реши­ли ускорить государственный переворот.
После того,как была достигнута договоренность о дате и спо­собах совершения государственного переворота, была сделана по­следняя попытка склонить маршала Антонеску самого заключить перемирие.Вечером 22 августа блок четырех партий попросил Иона Михалаке, поддерживавшего личные отношения с Антонеску, поста­раться убедить маршала в том, что интересы страны требуют пре­кращения всяких отношений с гитлеровской Германией, вывода из Румынии немецких военных соединений и заключения мира. С этой целью маршалу предлагалось попросить перемирия.
Через Михалаке Ион Антонеску передал,что понимает сложность ситуации, но попросил один день отсрочки на размышления. Позд­нее было установлено, что он хотел испросить разрешения нем­цев.
На следующий день, 23 августа, утром, собравшись в доме од­ного из руководителей национал-либералов Дину Брэтиану, все представители партий, за исключением руководителя коммунистов Лукрециу Пэтрэшкану, преследуемого полицией, попросили Джордже Брэтиану сделать последнюю попытку договориться с маршалом от имени блока четырех партий: срочно поехать в Снагов и потребо­вать ясного ответа на предложение, сделанное Ионом Михалаке, –
– либо “да”, либо “нет”.
Маршал колебался. От имени лидеров четырех партий Джордже Брэтиану навел его на мысль немедленно явиться во дворец для обсуждения всей совокупности вопросов с королем.
Ион Антонеску согласился. Около четырех часов дня он явился к королю вместе со своим однофамильцем, вице-премьером и мини­стром иностранных дел Михаем Антонеску. Произошел бурный раз­говор. Маршал настаивал на том, чтобы испросить согласия нем­цев на заключение Румынией перемирия. Перед лицом такого сле­пого упрямства король объявил обоих Антонеску арестованными. Это произошло с предварительного согласия Демократического блока.
Немедленно вслед за этим во дворец были вызваны и также арестованы генералы Василиу, заместитель государственного сек­ретаря по внутренним делам, и Пантази, военный министр.
Через четверть часа члены нового правительства были утверж­дены в должности; государственный переворот был закончен. Все было сделано таким образом, что гестапо ничего не знала.
В десять часов вечера по радио передали воззвание короля, а также закон-декрет об амнистии. Так вся страна узнала о прои­зошедшей перемене. На Дворцовой площади начали собираться ты­сячи жителей столицы, выражавшие энтузиазм и радость по поводу случившегося.
Король Михай объявил о прекращении военных действий.Эта ак­ция короля имела огромное значение: по конституции он являлся верховным главнокомандующим вооруженных сил страны, и поэтому армия безоговорочно выполнила приказ о прекращении огня.Ни од­но воинское подразделение не выступило на защиту свергнутого диктатора.
Но было необходимо обсудить условия вывода немецких войск из страны таким образом, чтобы не пострадало население.Во дво­рец были вызваны полномочный посол Германии барон Манфред фон Киллингер и командующие немецкими войсками в Румынии генералы Хансен и Герстенберг. Их поставили в известность, что Румыния порвала связи с “осью” и перешла на сторону антигитлеровской коалиции и что немецкие войска смогут беспрепятственно уйти из страны, не будучи разоруженными, при условии, если высшее не­мецкое командование отдаст притказ о мирном отступлении. Гене­рал Хансен дал честное слово, что выполнит эти условия. Барон фон Киллингер вел себя нагло, но был вынужден смириться с реа­льностью. Тем не менее на следующий день столица подверглась ожесточенной бомбардировке. Честное слово немецкого генерала было грубо нарушено, а жители Бухареста пережили три дня и три ночи чудовищного обстрела с огромным числом жертв и материаль­ным ущербом.
В Румынии оценка 23 августа 1944 г. зависела от политичес­кой конъюнктуры.Вначале фигурировал термин “исторический акт”, затем – “восстание”, “национальное восстание”, “антифашистское национальное вооруженное восстание”. 23 августа объявлялось “днем освобождения Румынии Советской Армией от фашистского гнета”. В 1969 г. была выпущена медаль в честь “25-летия осво­бождения Родины”. В последние годы диктатуры клана Чаушеску 23 августа стало считаться началом “антифашистской и антиимпериа­листической революции социального и начционального освобожде­ния”. Брат диктатора генерал Илие Чаушеску “со товарищи” выпу­стил книгу и множество статей, доказывая, что участие Румынии в антигитлеровской войне с осени 1944 г. сократило продолжите­льность этой войны ровно на 208 дней (ни днем больше, ни днем меньше).Сейчас румынские историки оценивают 23 августа 1944 г. или как “день национального предательства”, или как “историче­ский спасительный акт короля и исторических партий”.
ГЛАВА 2. РОЖДЕНИЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РУМЫНИИ.
23 августа 1944 г. диктатура Антонеску была свергнута. Это явилось историческим событием в жизни румынского народа. В стране началась революция, в ходе которой была установлена ди­ктатура пролетариата.Румыния повернула оружие против гитлеров­ской Германии. На заключительном этапе Румыния сражалась вмес­те с Советским Союзом до полного разгрома фашизма; румынские войска участвовали в освобождении Венгрии и Чехословакии.Урон, причиненный во время второй мировой войны, и военные расходы составили более 1 млрд долларов.
Силы, противодействовавшие революции, сплотились вокруг ко­ролевского двора и буржуазных партий (национал-либеральной и национал-царанистской).
Румынская компартия в довоенный период была расколота на 2 крыла: “национальное” (Георге Георгиу-Деж, Георге Апостол, Лу­крециу Пэтрэшкану) и “московское”, состоящее в основном из ра­ботников Коминтерна (Ана Паукер, Василе Лука, Иосиф Кишиневс­кий).До 23 августа 1944 г. вся РКП насчитывала менее 1000 чле­нов. Прибывшая в Румынию Ана Паукер в те бурные дни выразила убежденность, что компартия вскоре станет правящей в стране, а в ответ на удивление собеседника заявила: “Во время отдыха Советской Армии в Румынии партия увеличит свои ряды на тысячи и десятки тысяч человек.” Она, по-видимому, знала, что говори­ла: уже к концу 1947 г. РКП выросла до 803831 человека. Реаль­ная власть в партийном руководстве принадлежала поначалу “мос­ковской” фракции,хотя из тактических соображений Сталин выдви­нул на первый план “национал-коммуниста” Дежа.
Компартия выступила организатором Национально-демократичес­кого фронта, в который вошли социал-демократическая партия, “Фронт земледельцев”, единые профсоюзы и некоторые другие ор­ганизации. 6 марта 1945 г. было создано первое демократическое правительство во главе с видным политическим деятелем Петру Гроза,приступившее к глубоким демократическим преобразованиям, в том числе аграрной реформе (март 1945 г.). На первых после­военных парламентских выборах (ноябрь 1946 г.) блок демократи­ческих партий во главе с коммунистами одержал решительную по­беду над “историческими партиями” – национал-либеральной и на­ционал-царанистской. По требованию народа 30 декабря 1947 г. король Михай был вынужден отречься от престола, решением пар­ламента страна была провозглашена народной республикой. Пере­ход к социалистическму этапу был осуществлен сравнительно мир­ным путем.
Политическим событием большой важности явилось объединение коммунистической и социал-демократической партий и создание на съезде (февраль 1948 г.) единой Румынской рабочей партии.В на­чале 1948 г. были образованы высшие и местные органы государс­твенной власти – Великое национальное собрание и народные со­веты. 13 апреля 1948 г. была принята новая конституция.
На первой послевоенной национальной конференции (октябрь 1945 г.) началась разработка румынского варианта администрати­вно-командной системы экономических и общественных отношений. Суть этой системы – копирование сталинской “модели” обществен­ного развития. В дальнейшем к этому добавился откровенный на­ционализм.
Болезнь Сталина и развязанная им в 50-е гг. антисемитская кампания способствовали падению престижа “коминтерновцев” в РКП.В 1952 г. “фракционная группа” А.Паукер и В.Луки была око­нчательно устранена с пути, а в июне этого же года был сформи­рован новый секретариат ЦК РКП, где преобладали представители национального крыла. Руководителем страны стал Георге Георгиу- -Деж. Впервые в партийную элиту вошел Николае Чаушеску.
Советский Союз выступил защитником национального суверени­тета Румынии и ее позиций на мировой арене. В соглашении о пе­ремирии с Румынией, подписанном СССР от имени союзников еще 12 сентября 1944 г. в Москве, Советское правительство исходило из безусловного признания независимости и суверенитета страны. СССР первым признал народно-демократическое правительство Ру­мынии и установил с ним 6 августа 1945 г. дипломатические от­ношения.
Благодаря твердой позиции СССР мирный договор, подписанный в феврале 1947 г. в Париже, не затронул независимости Румынии. 14 декабря 1955 г. Румыния вступила в ООН.
Экономическое сотрудничество с Советским Союзом и другими социалистическими странами сыграло важную роль в укреплении на родного хозяйства Румынии. 8 мая 1945 г. правительства СССР и Румынии подписали соглашения об экономическом сотрудничестве и товарообмене, что способствовало решению проблем послевоенного возрождения румынской промышленности.
В тяжелые годы хозяйственной разрухи, усугубленной двухлет­ней засухой 1945-1946 гг., Советский Союз предоставил Румынии 400 тыс. т. зерна. Поставки сырья (железной руды, кокса, хлоп­ка) из СССР позволили наладить работу целого ряда отраслей ру­мынской промышленности.
Советско-румынский Договор о дружбе, сотрудничестве и вза­имной помощи был подписан 4 февраля 1948 г. в Москве. Аналоги­чные договоры были заключены Румынией с Болгарией – 16 января 1948 г., Венгрией – 24 января 1948 г., Чехословакией – 21 июля 1948 г., Польшей – 26 января 1949 г.
В январе 1949 г. Румыния вместе с СССР и другими социалис­тическими странами приняла участие в создании Совета Экономи­ческой Взаимопомощи, а в мае 1955 г. подписала в Варшаве вмес­те с ними Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.
Капиталистические страны объявили экономический и политичес­кий бойкот молодой республике, стремились к ее изоляции на ми­ровой арене,препятствовали принятию Румынии в Организацию Объ­единенных наций.
К этому моменту государство владело ограниченным сектором в экономике (20% предприятий черной металлургии и 30% металлооб­рабатывающей промышленности, Национальный банк, несколько ферм в сельском хозяйстве). Законом от 11 июня 1948 г. были нацио­нализированы основные средства производства, экспроприирована собственность промышленной и финансовой буржуазии, иностранных предпринимателей. Совершился переход к развитию экономики на плановой основе.
С начала 1950-х годов в Румынии был взят курс на развитие тяжелой промышленности, проходивший на экстенсивной основе, преимущественно за счет перелива средств из сельского хозяйс­тва, где по сталинской схеме, хотя и с меньшими потерями, – в 1962 г. была завершена “сплошная коллективизация”.
В 50-е годы, используя материальную помощь и кредиты СССР, ГДР, Чехословакии, румынское руководство добилось прогресса в экономическом развитии страны.Был реконструирован или построен заново ряд крупных промышленных предприятий. Г.Георгиу-Деж по­следовательно придерживался сталинской модели форсированного развития, создания в стране многоотраслевой экономики, базиро­вавшейся на неперспективных, с точки зрения научно-техническо­го прогресса, отраслях тяжелой промышленности.
По мере утверждения командно-административной системы в Ру­мынии и особенно после ХХ съезда КПСС в стране стал возрож­даться национализм.Отчасти это было вызвано желанием поставить предел слишком уж рьяным попыткам вмешательства советских ру­ководителей во внутренник дела страны. Кроме того, когда лиде­рам коммунистов стало ясно, что опираться исключительно на Со­ветскую Армию неблагоразумно, они решили обрести прочную соци­альную базу внутри страны. Из двух возможных путей – построе­ния потребительского “гуляш-социализма” или утверждения безу­держного национализма – румынские руководители выбрали второй.
После смерти Сталина советско-румынские разногласия обос­тряются. В ходе “десталинизации” Хрущев пытался сменить лиде­ров в восточноевропейских странах-сателлитах.Деж принимает от­ветные меры: казнит единственного соперника – Л.Пэтрэшкану,на­весив ему ярлык “агента империализма”.
На V|| съезде РКП в 1955 г. впервые говорится о “румынском пути к социализму”. К концу своей жизни Георгиу-Деж сумел до­биться для Румынии более автономного положения в “социалисти­ческом содружестве”. В конце 50-х годов из страны были выведе­ны части Советской Армии.
В 1964 г. в советском журнале “Экономическая жизнь” была опубликована статья некоего Валева, в которой излагался план “межгосударственного экономического комплекса в зоне нижнего Дуная”.Эта сугубо академическая публикация дала румынскому ру­ководству повод для резкой отповеди и последующего развязыва­ния националистической кампании.Ее закреплением стала принятая на апрельском (1964 г.) Пленуме ЦК Румынской рабочей партии “Декларация о независимости”.После этого румынское руководство заняло особые позиции в Совете экономической взаимопомощи (СЭВ)
и в Организации Варшавского Договора (ОВД).
21 августа 1965 г. была принята новая конституция, провоз­гласившая страну Социалистической Республикой Румынией.
ГЛАВА 3. НОВЫЙ КОНДУКЭТОР.
В 1965 г. Деж внезапно умирает, и начинается борьба за “ка­фтан” генсека. Поднаторевшие в политических интригах “бароны”, которые схлестнулись у гроба Дежа, боялись друг друга и поэто­му сошлись на безобидной, всех устраивающей кандидатуре Н.Чау­шеску. Они рассчитывали, что он станет послушной марионеткой в их руках и рассматривали его назначение как временное. Офици­ально выдвижение Чаушеску объясняли тем,что неизлечимо больной Георгиу-Деж сам назначил его своим преемником.
В интервью 4 января 1990 г. Свободному румынскому телевиде­нию И.Г.Маурер,бывший в 1965 г. премьер-министром,заявил:”Оши­бку назначить Чаушеску Генеральным секретарем совершил я”. Вы­двигалось и другое предложение – избрать на этот пост Г.Апос­тола,но оно не прошло из-за “противодействия министра внутрен­них дел А.Дрэгича и скрытой оппозиции Н.Чаушеску”. По словам Маурера, члены румынского руководства опасались, что в случае, если в стране начнется открытая борьба за власть, в страну под этим предлогом могут быть вновь введены советские войска. Чау­шеску казался тогда Мауреру человеком хотя и недостаточно об­разованным, но “с большим желанием учиться, следовательно, че­ловеком с открытым умом, который слушает и пытается понимать”.
Николае Чаушеску родился 26 января 1918 г. в селе Скорни­чешти уезда Олт. Он был одним из десяти детей крестьянина Ан­друце. Закончив начальную школу, он впервые приехал в столицу и начал работать подмастерьем сапожника.Тогда ему было 11 лет.
15-ти лет Николае вступил в Союз коммунистической молодежи. Большую часть своего времени он стал проводить на уличных де­монстрациях. Впервые он был захвачен полицией в 1933 г., а за­тем аресты следовали один за другим.
Ему удалось преодолеть врожденный дефект речи. Мешала, од­нако, нехватка образования. Николае с трудом формулировал свои мысли.
Практически все военные годы он провел в тюрьме. В его ла­гере коммунисты были сгруппированы в бараке номер 8, где ста­ростой был лидер компартии Г.Георгиу-Деж.Чаушеску исполнял при нем роль денщика или адъютанта. Это позволило Чаушеску войти в доверие к “первому коммунисту страны”, приблизиться к кругу партийных “баронов” и впервые прикоснуться к реальной борьбе за власть.
Незадолго до восстания 23 августа 1944 г. 26-летний Чаушес­ку вышел на свободу. Сразу же он становится генсеком СКМ (ру­мынского комсомола). На национальной конференции РКП в октябре 1945 г. его избирают в состав ЦК партии, а еще через год – де­путатом парламента. С 1948 г. он – заместитель министра сель­ского хозяйства, а с 1950 г. – заместитель министра националь­ной обороны в чине генерал-лейтенанта, начальник высшего поли­тического управления. Перед этим он закончил 8-месячные курсы в Академии имени М.Фрунзе в Москве.
Чаушеску угодничал перед начальством, был надменен и груб с подчиненными. В 1952 г. он стал секретарем ЦК РКП.В 1955 г. он занял ключевой пост члена Политбюро, отвечающего за кадровые вопросы.После смерти Г.Георгиу-Дежа он стал генеральным секре­тарем РКП.
Чаушеску сполна использовал свой шанс. Либеральной полити­кой он привлек на свою сторону интеллигенцию, а националисти­ческой – широкие массы населения. В 1967 г. к нему переходит и пост председателя Государственного Совета.
В международных делах Чаушеску продолжил и развил политику своего предшественника.При этом его политический курс стал бо­лее вызывающим, рассчитанным на привлечение внимания и симпа­тий мировой общественности.В результате на протяжении по край­ней мере полутора десятилетий на Западе считали, что Чаушеску “успешно противостоит давлению Москвы”.
В 1968 году внимание всего мира было приковано к Чехослова­кии, где руководство во главе с Александром Дубчеком приступи­ло к демонтажу государственного контроля и либеральным рефор­мам.
С точки зрения достигнутой независимости румынский лидер видимым образом обгонял чехословацкого, поскольку к августу 1968 года он более решительно (или, по крайней мере, более де­монстративно) порвал с Советским Союзом, нежели Дубчек. Совет­ские войска не ступали на румынскую землю с 1958 года; румынс­кие вооруженные силы бойкотировали военные учения Варшавского пакта,и среди стран-участниц Варшавского Договора Румыния ока­залась своего рода парией, ее даже перестали приглашать на ва­жные межправительственные совещания.В отличие от Чехословакии, Румыния к тому же была менее расположена поддерживать междуна­родную политику СССР, о чем свидетельствует протокол голосова­ния в ООН; она также осмелилась, невзирая на ярость Москвы,ус­тановить “нормальные” отношения с враждебным Советскому Союзу китайским руководством.Визит де Голля в Румынию в мае 1968 го­да и широко разрекламированный визит Чаушеску к Тито в Югосла­вию свидетельствовали о том, что внутри Варшавского пакта су­ществует страна, намеренная сохранить свое лицо и идти своим путем.
Брежнев, однако, гораздо больше был озабочен Дубчеком, не­жели Чаушеску, поскольку последний не собирался сотрясать ос­новы марксизма-ленинизма. Дубчек же,напротив, покушалсяна свя­тая святых системы. Во внутренних делах Румыния оставалась столь же ортодоксальной, как и Советский Союз, за одним, пра­вда, исключением: Чаушеску неоднократно подчеркивал,что он по­ддерживает “новые веяния” в Чехословакии. Выступая перед рабо­чими в Галаце, он заявил, что румынская компартия “не разделя­ет взгляды тех, кто испытывает тревогу в связи с событиями в Чехословакии”.
Он всячески демонстрировал (чего не делал Дубчек) решимость Румынии дать отпор советской интервенции. В речи, обращенной к рабочим-партийцам и выпускникам военных училищ, Чаушеску поз­волил себе вызывающие намеки: “Нет и не может быть никаких оп­равданий для чьих-либо попыток осуществить вооруженное вмеша­тельство во внутренние дела любой из социалистических стран­участниц Варшавского Договора”. Два дня спустя, 16 августа, он полетел в Прагу и подписал с Дубчеком “Договор о дружбе, сот­рудничестве и взаимной помощи”. Договор не давал ответа на ва­жнейший вопрос: окажет ли Румыния вооруженную помощь в случае нападения на Чехословакию? Будучи в Праге, Чаушеску охаракте­ризовал договор исключительно как результат совместных усилий, направленных “против агрессивной политики империалистических кругов”, что, однако, мало кого ввело в заблуждение. По возв­ращении в Румынию, буквально накануне вторжения СССР в ЧССР,он заверил рабочих автомобильного завода, что “судьба чехословац­кого народа в надежных руках”. “В лице чешского народа, – ска­зал он, – мы видим прекрасного друга в нашей общей борьбе за социализм.” На следующий день советские войска вместе с симво­лическими частями болгарской, восточногерманской и польской армий пересекли границу Чехословакии. Дубчек и его соратники были схвачены и силой привезены в СССР.
Разумеется, Чаушеску не мог не предвидеть подобного поворо­та событий; к его чести надо сказать, что и здесь он не отсту­пил. 21 августа во время внушительного митинга на Дворцовой площади он заявил взбудораженной, оживленной толпе, что втор­жение СССР в Чехословакию – “это колоссальная ошибка, серьез­ная угроза миру в Европе и судьбе социализма, постыдное пятно в истории революционного движения”. “Нет и не может быть опра­вдания военному вмешательству во внутренние дела братского со­циалистического государства,- добавил он,- никто извне не име­ет права указывать, каков должен быть путь социалистического строительства в каждой отдельной стране”. На защиту независи­мости “нашей социалистической отчизны”, объявил Чаушеску, он призывает бросить силы “вооруженной национальной гвардии, сос­тоящей из рабочих, крестьян и интеллигенции”.
Благодаря своей принципиальной позиции по этому вопросу Ча­ушеску буквально в одночасье стал не только национальным геро­ем, но и политической звездой мировой величины.
Его публичное выступление 21 августа 1968 г. с резким осу­ждением ввода войск ОВД в Чехословакию надолго закрепило на Западе мнение о нем как о “диссиденте в социалистическом лаге­ре”. Его обращение к участникам многотысячного митинга в Буха­ресте было безоговорочно поддержано народом и снискало ему ши­рокую популярность в стране и за рубежом. На Западе этот шаг Чаушеску был воспринят с пониманием, ибо выстраивался в один ряд с особой позицией Румынии в отношении ближневосточного кон фликта 1967 г., а также с сепаратным, без учета интересов со­юзников по Варшавскому Договору, установлением дипломатических отношений между Румынией и ФРГ.
Сохранение после июньской войны 1967 г. на Ближнем Востоке дипломатических отношений с Израилем стало впоследствии глав­ным аргументом при решении конгрессом США вопроса о предостав­лении Румынии режима наибольшего благоприятствования в торгов­ле. Позиция Запада не была поколеблена даже тем, что Чаушеску в самый разгар “культурной революции” в Китае поддерживал от­ношения с ним, объясняя это “необходимостью совместной защиты от советской угрозы”. Отношение Запада к Чаушеску изменилось лишь в начале 1980-х гг., когда он первым из руководителей во­сточноевропейских стран “заклеймил” развитие событий в Польше.
Причина, заставившая Чаушеску осудить советскую интервенцию и поддержать Дубчека, заключалась в том, что в глубине души он знал: рано или поздно его собственное “диссидентство” может спровоцировать Советский Союз на вторжение в Румынию.Таким об­разом, скорее сама идея советской интервенции, нежели ее конк­ретная причина, заставила Чаушеску так бурно отреагировать.
Западные советологи поставили Дубчека и Чаушеску в один ряд. Их сходство всячески подчеркивалось (как оказалось впоследст­вии, абсолютно неправомерно), а все различия в их характерах и методах руководства игнорировались. Во время августовских со­бытий 1968 года Чаушеску вел усиленную подготовку по ликвида­ции остатков коллективного руководства РКП и дискредитации со­ратников Георгиу-Дежа – старой гвардии, представлявшей, по его мнению, серьезную угрозу его авторитету и амбициям. Западу же был важен только тот факт, что и Дубчек, и Чаушеску стремятся покончить со статусом сателлитов.
Запад же не замедлил откликнуться на поведение Чаушеску в августе 1968. Еще в дни оккупации Чехословакии его посетил Майкл Стюарт, министр иностранных дел Великобритании, и хотя МИД Великобритании неизменно подчеркивало,что речь идет исклю­чительно об англо-румынских экономических связях, всем было очевидно,что таким образом британское правительство хотело вы­разить уважение и поддержку независимой позиции Чаушеску.
Его истинный триумф, однако, состоялся год спустя,когда Ру­мынию посетил Ричард Никсон. Это был первый визит Никсона в коммунистические страны в качестве президента США. Он, правда, уже однажды (в 1967 году) нанес “частный визит” в Румынию (где ему был оказан прием, по протоколу полагающийся только главе государства) и еще тогда выразил свое благожелательное отноше­ние к Чаушеску. Визит Никсона задал тон: с августа 1968 года Румынию стало модно посещать.
Став генеральным секретарем, Чаушеску вскоре завел практику приглашать в Румынию выдающихся политических деятелей,тщатель­но при этом выбирая гостей и с большим стратегическим искусст­вом организуя их пребывание в стране. Он инстинктивно останав­ливался на тех, кто мог впоследствии быть ему полезен, хотя с течением времени он обнаруживал все большую склонность к руко­водителям любого рода. Это был мудрый шаг,ибо в кильватере по­добных визитов всегда оказывалась группа журналистов, готовых представить “румынский путь” в самом благоприятном свете. Гос­теприимство Чаушеску не только принесло ему широкую извест­ность за рубежом, но и дало новый повод и без того раболепной партийной прессе для прославления его величия. Визиты Вилли Брандта, де Голля и Никсона были широко разрекламированы во всей румынской печати. Еще более пристальное внимание уделили румынские средства массовой информации поездке Чаушеску в Юго­славию, ибо в 1968 году все еще Тито, а не Чаушеску, был самым известным, самым признанным “антисоветским” диссидентом-комму­нистом, не побоявшимся дать отпор всесильному Сталину в дале­ком 1947 году.
Чаушеску стал проявлять особый интерес к “третьему”, непри­соединившемуся миру. Перед руководством этих стран он старался не козырять коммунистической идеологией,а разыгрывать роль ли­дера нейтральной страны. Он начал развивать идею о том,что Ру­мыния гораздо лучше, нежели прочие государства восточноевропе­йского блока, понимает нужды третьего мира, поскольку она сама стоит перед теми же проблемами – экономическим отставанием и грядущей индустриализацией. Таким образом, полагал Чаушеску, страны третьего мира охотнее пойдут на деловой контакт с Румы­нией, чем с другими соцстранами, и румынским специалистам бу­дет обеспечен более теплый прием. Подобный маневр, по крайней мере вначале, оказался на редкость успешным.
Другим объектом его неусыпных забот (порожденных маниакаль­ным стремлением выбиться в лидеры международного масштаба) стал Ближний Восток. После 1967 года израильское посольство внутри коммунистического блока сохранилось только в Румынии, что легко объяснялось честолюбивыми притязаниями Чаушеску на роль посредника между Советским Союзом и Израилем. Эта забота, первоначально продиктованная вполне естественным желанием вне­сти свой посильный вклад в урегулирование конфликта,в дальней­шем превратилась в средство достижения тайной амбициозной меч­ты стать лауреатом Нобелевской премии мира. С этой целью высо­кие румынские инстанции год за годом упорно осаждали Нобелевс­кий комитет в Осло, и в газетах часто появлялись сообщения о “выдвижении” Чаушеску на премию.
После инцидента с Чехословакией в течение ряда лет Чаушеску в глазах Запада числился рыцарем без страха и упрека. Истинную суть его натуры западные лидеры прозрели значительно позже,не­жели сами румыны. В 1978 году, когда Румыния была самой тота­литарной страной в самом восточном блоке, Чаушеску все еще со­чли достойным приглашения в Букингемский дворец в качестве ли­чного гостя королевы Елизаветы. В 1983 году Джордж Буш (в то время вице-президент) по-прежнему называл его “хорошим комму­нистом”.Симпатии США к Чаушеску несказанно усилились после его решения игнорировать бойкот Олимпийских игр 1984 года.
В действительности самое недвусмысленное намерение стать вторым румынским кондукэтором Чаушеску обнаружил по прошествии всего трех дней после отъезда президента Никсона. 6 августа 1969 года состоялся Х съезд Румынской коммунистической партии, и, не дожидаясь его конца, Чаушеску изменил устав: отныне ге­неральный секретарь переизбирался не Центральным комитетом, а делегатами съезда, органа не в пример более послушного. Пере­рыв между съездами увеличивался с четырех до пяти лет. Авгус­товский съезд положил конец и любой потенциальной угрозе со стороны старой гвардии Георгиу-Дежа – ни Апостол, ни Стойка не были вновь избраны в ЦК. Невиданное доселе неистовое идолопок­лонство, впервые продемонстрированное съездом по отношению к Чаушеску (что он сам воспринял как должное) тоже не предвещало ничего хорошего. Несколько сотен делегатов в едином порыве вскакивали с мест и подолгу аплодировали ему,беспрестанно ска­ндируя: “Чаушеску – народ”. На съезде он добавил еще один ти­тул к растущему реестру своих заслуг: он стал председателем Национального совета Фронта демократии и социалистического единства,а вскоре, 14 марта 1969 года, приобрел еще два – пре­дседатель Совета обороны и Верховный главнокомандующий воору­женными силами. Культ личности развивался по знакомой схеме. В газете “Скынтейя” стали появляться подробные описания жизни нового кондукэтора в его собственном изложении:”Будучи кресть­янским сыном, я изведал гнет помещиков, а с одиннадцати лет и капиталистическую эксплуатацию”.Среди прочих славословий в ад­рес Чаушеску, изобилующих на страницах “Скынтейи”, фигурировал также и “большой теоретический и практический вклад в развитие и обогащение политической науки”. Увы, он очень быстро поверил этим подхалимским глупостям и к 1970 году уже стал видимым об­разом терять связь с действительностью. “Люди вроде меня,- за­явил он в начале 70-х годов министру здравоохранения,- появля­ляются раз в пятьсот лет”. Под руководством Чаушеску, сообща­лось в одной из статей, румынская экономика “достигла такой степени развития, что вызвала восхищение всего мира”.
Последнего соперника – И.Г.Маурера Чаушеску убрал с полити­ческой арены в 1974 г. Предметом спора были степень централи­зации управления, а также темпы и масштабы индустриализации. Победил в этом споре Чаушеску. В марте того же года Чаушеску принимает присягу президента Румынии. Начинается эпоха культа личности. Еженедельно президент выступает на многотысячных ми­тингах с речами,на руководителей всех звеньев обрушивается ла­вина “ценных указаний”.
ГЛАВА 4. ЭКОНОМИКА “ЗОЛОТОЙ ЭПОХИ” ЧАУШЕСКУ.
Приговор, вынесенный мировой демократической прессой “золо­лотой эпохе” румынского кондукэтора, предельно краток: геноцид собственного народа. Конечно, все это было – и голод, и холод, и отсутствие необходимых медикаментов, и высокий уровень дет­ской смертности. И это ужасно, потому что гибли слабые, стари­ки и дети.Но, расцвечивая все это яркими красками, пресса как- -то обходит стороной первопричину – выплату внешнего долга за­падным странам.Я попытаюсь поглубже разобраться в истоках “не­популистской” внутренней политики Румынии 70-80-х годов.
Общее ослабление социалистической системы в начале 1970-х годов заставило развитый Запад перейти от обременительной “хо­лодной” войны к войне более страшной – экономической,войне до­лгов и кредитов. Так военное противостояние двух систем смени­лось грандиозным ростовщичеством, которое было выгодно для За­пада, так как он давал “взаймы” неперспективные, отработанные технологии, продукты перепроизводства, денежные средства, сох­раняя за собой определенный контроль за их использованием. А получить собирался и долг, и набежавшие проценты валютой и сы­рьем. К тому же, когда за столом переговоров сидят два лидера, и один из них – должник, в переговорах уже нет равенства, пос­следний становится более сговорчивым. Нередко валютные долги можно частично вернуть их политическими эквивалентами.
Крупные стратегические ошибки, допущенные румынским руково­дством в национальной экономике в начале 70-х годов, когда бу­дущее казалось светлым и безоблачным, всей стране пришлось ис­купать в 80-е ценой огромных народных жертв.Запад сыграл с Ру­мынией злую шутку, посулив ей неясные, но заманчивые перспек­тивы интеграции страны в мировую экономику.
Румыния после прихода к власти Чаушеску взяла курс на заку­пку дорогостоящих проектов по строительству гигантов химичес­ких, металлургических, нефтеперерабатывающих производств, обо­рудования в США, Франции, Италии и ФРГ.Румыния стала развивать торговые отношения более чем со 150 странами, а к 1987 г. выш­ла на 12-е место в мире по годовому объему торговли. В струк­туре румынского экспорта, выросшего с 1967 по 1987 год более чем в 9,6 раза, стали преобладать изделия с высокой степенью обработки (62% всего экспорта).Чаушеску рассудил со многих то­чек зрения правильно: экспортировать выгодно только готовый продукт. “Сырьевой” же путь ведет к неуклонному обнищанию соб­ственной экономики и к росту колониальной зависимости.Он хотел превратить Румынию в некий перевалочный пункт между Западом и Востоком, ориентированный на переработку восточного сырья.
Роковым для Румынии стал 1972 год, когда Международный банк реконструкции и развития открыл для нее крупный источник полу­чения долгосрочных кредитов. Обнадеженный гарантиями, Чаушеску строил,без оглядки брал кредиты и займы у Запада, традиционный экспорт нефтепродуктов (12-14 млн. тонн ежегодно) позволял Ру­мынии тогда покрывать выплаты по этим долгам.Как ему казалось, он наконец-то нашел свою независимую нишу в системе Запад-Вос­ток. Страна из традиционно аграрной на глазах превращалась в индустриальную, объем промышленной продукции вырос более чем в 6 раз по сравнению с 60-ми годами, а с 1944-м – в 100 раз.Про­цесс этот,как известно из мировой практики, очень тяжелый,тре­бующий значительных капиталовложений, вернуть которые в скором времени мало кому удавалось.
“Подвел” и энергетический кризис середины 70-х годов, и ре­зкий взлет цен на нефть, которые Румыния стала закупать в бо­льших количествах для реализации амбициозных планов Чаушеску. Добывая ежегодно 10-11 млн. т нефти,Румыния стала закупать по­чти вдвое больше. При этом объемы перерабатывающейся в стране нефти быстро возрастали (с 22,6 млн. т в 1982 г. до 30,6 млн т в 1989 г.) как в целях расширения экспорта нефтепродуктов за рубеж, так и для нужд нефтехимии – планы ее форсированного ра­звития, лишенные реальной основы, разрабатывались под руковод­ством “академика” Елены Чаушеску.
До 1979 г. кондукэтора выручала поддержка иранского шаха, который преподнес Чаушеску поистине бесценный подарок в виде бартерного соглашения на иранскую нефть по твердым ценам. Низ­вержение шаха привело к коренному пересмотру иранского догово­ра. С 1979 года Румынии пришлось расплачиваться за нефть валю­той по мировым ценам, а заводы, построенные на банковские кре­диты, были весьма энергоемкими предприятиями. Один алюминиевый комплекс в Слатине потреблял столько же энергии, сколько весь Бухарест.
В погоне за индустриализацией совершенно не принимались в расчет энергетические затраты, между тем себестоимость продук­ции некоторых румынских предприятий была в 3-4 раза дороже за­падных аналогов. Все это не имело особого значения, пока миро­вые цены на нефть были низкими, но с резким скачком цен румын­ская промышленность оказалась в тяжелом состоянии.
Только к концу 70-х годов румынское руководство осознало, что попало в экономическую ловушку: страны Запада вовсе не ну­ждались в продукции огромных мощностей румынских заводов-гига­нтов, как не нуждаются они в готовом продукте или даже в полу­сырье. “Независимая” политика привела к тому, что СССР вместе с другими соседями Румынии по восточному блоку не мог исполь­зовать эти мощности, так как они изначально не были интегриро­ваны в экономику СЭВ, да и бартерный “валютный” рубль СЭВ не принимался западными банками. СРР бросилась в страны третьего мира, но они оказались бедны и не способны заключать сделки в таких объемах, хотя и нуждались в румынской продукции.
Румынию уверенно ставил на колени преуспевающий Запад.Перед страной встала жестокая альтернатива: плыть по течению все во­зрастающей задолженности, или превратить 23-миллионную страну в одного большого донора. Был выбран второй путь, а для этого Румынии было необходимо ежегодно обеспечивать позитивное саль­до торгового баланса в размере 2 млрд. долл., в связи с чем внутренний рынок начисто лишался тех товаров,которые можно бы­ло экспортировать, в частности продовольственных. Одновремен­но с этим резко сокращался импорт с Запада, за счет которого вплоть до 1981 года в большей мере обеспечивалась нормальная работа и модернизация промышленных предприятий.Круг замыкался.
Вот некоторые цифры этого бега против течения: 1980 г.-долг 11 млрд. долларов; 1981-й – 10,1; 1985-й – 7; 1986-й – 6,4..Но Запад не мог позволить Румынии выйти из долговой ямы. По кре­дитам, предоставленным СРР после 1980 года, сальдо ее задолже­нности Международному банку реконструкции и развития в 1987 г. увеличилось на 50% (около 250 млн. долларов). Это явилось сле­дствием того, что изменения валютных курсов были применены то­лько в отношении должников, а также следствием валютных махи­наций со стороны МБРР. Западные страны выравнивали и утрясали свои финансовые отношения за счет восточных соседей, но самое главное – пытались всеми силами удержать последних в процент­ном ярме своих кредитов. В результате увеличения задолженности Румынии МББР “по валютному риску” она понесла значительные фи­нансовые потери, выплачивая большие денежные взносы и процент­ные ставки. В двух словах, нужно было не только сохранить взя­тый темп выплаты, но и увеличить его к возросшим процентам, а для этого приходилось искать новые внутренние возможности, ло­мать уже действующую модель. 11 млрд долларов изначального до­лга в итоге вылились для Румынии в 21 миллиард! Но разве можно в долларовом исчислении оценить те жертвы, которые понес румы­нский народ, количество голодных стариков и неродившихся де­тей?!
В середине 1980-х годов мировая демократическая пресса мно­го писала о нехватке продовольственных продуктов в СРР,об эко­номических санкциях в отношении румынского продовольственного экспорта. Гуманный Запад, поборник прав человека, мог без осо­бого труда, учитывая катастрофическое положение в стране,”смя­гчить” условия выплаты долгов, но не сделал этого!
Чаушеску ни к кому не шел на поклон – ни к СССР,первые при­знаки политической вялости и экономического распада которого он почувствовал еще в начале 80-х (а для него это было очевид­ным предостережением того, что могло ожидать Румынию),ни к За­паду – наблюдая, как многие из его бывших партнеров по восточ­ному блоку влезают в экономическую зависимость от последнего. Румынскую экономику того периода можно охарактеризовать как безоглядное- не считаясь ни с чем, ни с какими жертвами- стре­мление к полной независимости страны от любого влияния. Путь к независимости лежал через выплату внешнего долга.
Экономия на всем, даже жизненно необходимом, была возведена в ранг государственной политики. Согласно официальным инструк­циям, в квартире разрешалось зажечь только одну лампочку мощ­ностью 15 ватт, использование холодильников и других бытовых электроприборов зимой категорически запрещалось, равно как и употребление газа для обогрева жилых помещений. Нарушения выя­влялись созданной с этой целью “экономической полицией” и ка­рались штрафами, а затем и отключением газа и электроэнергии. Горячая вода в квартиры практически не подавалась, а телевиде­ние работало 2-3 часа в сутки. Потребление электроэнергии на душу населения в Румынии было тогда самым низким в Европе.
Страна была вынуждена сесть на голодный паек. Вновь были введены продовольственные карточки, отмененные в 1954 г.,и ра­зработана “программа научного питания”. Потребление мяса сок­сократилось с 45 кг на душу в 1980 г. до 37,2 в 1988 году. С начала 80-х годов в Бухаресте стали все чаще появляться исто­щенные и босые крестьяне, а крестьянские дети, выбегая к про­ходящим поездам, просили хлеба.
На внутренний рынок поступало всего около 14,6% готовых те­кстильных изделий, 11,6% обуви, 6,3% бензина, производившихся в стране. В последние годы правления Николае Чаушеску каждод­невную пищу людей в основном составляли хлеб, сладкий перец и брынза. Кусок мяса тогда был роскошью, а лучшим подарком счи­тался маленький кулечек с натуральными кофейными зернами. Осо­бенно тяжелыми были зимы, когда людям приходилось жить в домах при температуре в 10-12 градусов. Конечно, первыми не выдержи­вали старики… В некоторых особо неблагополучных уездах стра­ны новорожденных младенцев регистрировали лишь в возрасте шес­ти месяцев, тем самым скрывая от мировой общественности истин­ные цифры детской смертности, вызванной недоеданием и отсутс­твием лекарств.
Румыния не брезговала ничем. Она была единственной страной восточного блока,которая превратила эмиграцию в доходное дело. Чаушеску рассуждал просто и ясно: тот, кто родился, вырос, по­лучил бесплатное образование и медицинское обслуживание в од­ной стране, не может просто так поменять ее на другую, не рас­платившись по всем счетам. За каждого немца, покидающего Румы­нию, ФРГ вносила на румынские внешние счета по 5 тысяч запад­ногерманских марок, а еврейские общины Запада были вынуждены платить адекватную сумму в американских долларах за каждую “голову”. При этом отъезжающий обязывался по румынским законам сдать свое имущество – ценности, машину,дом – специальной го­сударственной оценочной комиссии. Такая “работорговля”, вызы­вавшая крайнее раздражение в цивилизованном мире, давала в ка­зну государства определенный стабильный приход в СКВ, который также шел в уплату западного долга.
Мы можем самыми мрачными красками живописать “золотую эпо­ху” Чаушеску, ненавидеть и презирать этого человека,сравнивать его с Гитлером, Сталиным, с кем угодно, но мы не можем не при­знать исторический факт: страна стала единственным в мире го­сударством, выплатившим долги. И – соответственно – получившим возможность свободно распоряжаться всей поступающей от внешней торговли валютой. 12 апреля 1989 года на Пленуме ЦК РКП Нико­лае Чаушеску торжественно заявил всему миру о полной выплате Румынией внешней задолженности.
Не могло руководство СРР открыть ворота западному капиталу для внедрения в ключевые отрасли румынской экономики.По мнению кондукэтора, учитывавшего опыт многих африканских стран, “пас­сивный” путь возвращения задолженности и долевое участие в прибылях собственной экономики вели в тупик затягивающихся фи­нансовых трудностей.
Сам факт того, что Румыния избавилась от внешнего долга,ос­тался почти незамеченным в глазах мирового общественного мне­ния. Почему? Было на практике доказано, что внушительный валю­тный долг можно вернуть, и делать сие нужно быстро,так как лю­бое затягивание этого болезненного процесса приводит к быстро­му разрушению национальной экономики.
3 млрд. долларов – такую сумму должна была выплачивать Ру­мыния по процентам своих долгов приблизительно каждый год. Де­сять, двадцать, тридцать, сорок лет. До бесконечности – такие долги не отдают, подобного случая не было в мировой практике. Чаушеску же долг вернул.
ГЛАВА 5. СЕКУРИТАТЕ.
Нигде, даже, пожалуй, и в СССР при Сталине не было такого всемогущего сыскного аппарата, как в Румынии при Чаушеску. Ру­мынская секретная полиция проникла во все сферы румынской жиз­ни, ее боялись больше самого Чаушеску, и она пользовалась еще более мрачной славой,чем советский КГБ. Причина заключалась не только в том, что Секуритате теснейшим образом сотрудничала с РКП на всех ее уровнях, но и в том, что тайная полиция (более гибкая и многофункциональная организация, нежели КГБ) прониза­ла все уровни государственной деятельности. Румынское министе­рство торговли было не просто рассадником агентов Секуритате, но, по существу, ее собственным ведомством. Секуритате облада­ла также самостоятельной сетью торговых компаний с дочерними филиалами за рубежом и даже банками. Она к тому же в большой степени опиралась на информационную агентурную сеть, действую­щую внутри РКП.
Румынская тайная полиция была настолько вездесущей, что в итоге превратилась в своего рода пугало; ее и без того доста­точно большая власть многократно увеличилась в воображении ру­мын. Как-то раз в середине 80-х годов Мариану Челак (известную диссидентку и архитектора) привезли на большой завод,чтобы на­глядно продемонстрировать сыскные способности охранки. Все те­лефонные разговоры записывались на пленку, и в качестве дока­зательства ей представили кассету под номером 6432. “Главный абсурд состоял в том, – рассказывала она, – что, хотя они дей­ствительно записывали все разговоры, никто очевидным образом этими разговорами больше не интересовался и не анализировал их содержания. Одного сознания, что все записывается и прослуши­вается,оказалось достаточным, чтобы превратить людей в трусов. Инструментом Секуритате было обычно человеческое чувство стра­ха.”
Вот что сказал Ливиу Турку, бывший сотрудник тайной полиции, в 1987 г. эмигрировавший в США: “Представьте себе огромный ап­парат, распускающий слухи и наводящий страх и ужас, и создан­ную им атмосферу, в которой люди панически боятся, что, если они допустят хоть малейшую оплошность, квалифицированную как акт неповиновения Чаушеску, они бесследно исчезнут. Именно страх парализовал румынское население; самым выдающимся образ­цом дезинформации был слух, специально распускаемый Секуритате, что каждый четвертый румын является ее осведомителем.”
Начиная с 1978 года,Румыния все больше попадала в тиски тя­желого экономического кризиса. Первая забастовка шахтеров (по­сле долгих и жарких дебатов по поводу рабочего графика и уре­занных пенсий) произошла в сентябре 1972 года в долине Жиу.Еще более мощная забастовка вспыхнула в августе 1977 года и охва­тила 35 тысяч человек; в ходе репрессий, устроенных Секуритате,
два инженера, выступивших на стороне рабочих, погибли в “авто­мобильной катастрофе”. Попытка создать “независимый” профсоюз закончилась отправкой зачинщиков в психиатрические больницы, а остальных – под суд за “преступления против социализма”. Одна­ко в октябре 1981 г. горняки вновь забастовали.На этот раз Се­куритате не ограничилось карательными отрядами и отдельными расправами; она депортировала в другие районы страны такое ко­личество шахтеров и членов их семей, что состав населения в долине Жиу коренным образом изменился. Секуритате перевела в этот район часть бывших военнослужащих,а также своих собствен­ных агентов, срок контракта с которыми в скором времени исте­кал, и произвела их в шахтеры. Это отчасти объясняет поведение шахтеров в последующем.
Репрессивные меры Секуритате, направленные против отдельных интеллектуалов, были куда слабее, нежели против любых форм ор­ганизованной оппозиции. Истязания одиночек носили скорее пси­хологический, чем физический характер. Например, несколько раз Челак извещали, что ей следует прибыть по такому-то адресу для допроса; ее заставляли долго ждать,а затем несколько часов по­дряд допрашивали, но неизменно отпускали домой. С Даном Петре­ску (одним из двух известных диссидентов города Яссы) обраща­лись подобным же образом, но после допросов, рассказывал он, чиновники Секуритате затевали “нормальный разговор”, шутили и даже выражали некоторое подобие раскаяния за издевательства “по долгу службы”.
По мере того как государственный штурвал ускользал из рук Чаушеску, Секуритате во все возрастающей степени из сугубо ре­прессивного аппарата превращалась в систему управления. Если она не могла вылечить экономику, то по крайней мере была спо­собна обеспечить послушание. Кроме того,она была готова в слу­чае нужды предупредить Чаушеску о готовящемся против него за­говоре, ибо Кондукэтор хорошо знал по опыту прошлого, что в смутные времена пост генерального секретаря становился весьма и весьма опасным.
Постепенно сыскная деятельность Секуритате распространилась и за рубеж; началась слежка за дипломатами, подозреваемыми в излишнем “либерализме”. Корнелиу Мэнеску, один из самых талан­тливых румынских дипломатов, представитель Румынии в ООН и по­зднее министр иностранных дел, сообщил в телеинтервью (в янва­ре 1990 года), что “в конце концов наши посольства почти пов­семестно превратились в вотчины Секуритате”. Хотя между минис­терствами иностранных и внутренних дел как будто бы существо­вала договоренность о пропорциональном соотношении в посольст­вах настоящих дипломатов и агентов Секуритате, к середине 70-х годов процент сотрудников тайной полиции резко и необоснованно возрос. Они весьма преуспели в слежке за коллегами,но сами как дипломаты были абсолютно беспомощны.
Секуритате тратила на свои нужды поистине бесчисленные сре­дства, и, вероятно, Чаушеску иногда сам поражался, куда уходят деньги. “Я подсчитал, – сказал диссидент Силвиу Брукан, – для того чтобы просто держать под наблюдением и меня и мой дом, то есть задействовать персонал, машину и т. д., они расходовали в среднем 200 тысяч лей в месяц.
В число любимых проделок Секуритате входила расправа с эми­грировавшими диссидентами, причем руками наемных убийц нерумы­нского происхождения. Однако налаженная система иногда давала осечку. Так произошло, когда тайная полиция в 1981 году попы­талась уничтожить двух самых известных румынских изгнанников – Вирджила Тэнасе и Пауля Гому. Агент по имени Хайдуку, направ­ленный во Францию для того,чтобы нанять убийц, немедленно пре­дложил свои услуги французской службе безопасности. Писателей- -диссидентов сразу законспирировали, а Кондукэтора дезинформи­ровали сообщением о том, что покушение якобы состоялось. Через длительный промежуток времени перевербованный агент Хайдуку все же раскрыл карты,поставив Чаушеску в крайне щекотливое по­ложение. Этим инцидентом поспешил воспользоваться президент Франсуа Миттеран, давно искавший предлог, чтобы отменить на­меченный на 1982 год официальный визит в Румынию.
Любимейшим чтением супругов Чаушеску были секретные докуме­нты, собранные Секуритате, особенно те, что касались интимных сторон жизни их ближайших коллег и сподвижников по РКП. Когда после смерти Елены Чаушеску в Весеннем дворце вскрыли ее лич­ный сейф, то наряду с драгоценностями в нем обнаружили большое количество запечатанных конвертов,содержащих в себе свежие ра­звернутые донесения Секуритате о высокопоставленных румынских сановниках, приближенных к Елене. Одной из первоочередных за­дач Секуритате считалось наблюдение за детьми Чаушеску.
Силвиу Брукан имел возможность собственными глазами убеди­ться в том, с какой тщательностью работала Секуритате. После революции ему удалось раздобыть досье на самого себя, причем это был экземпляр, сделанный тайной полицией для личного поль­зования Чаушеску. Досье было красиво оформлено, толщиной и фо­рматом напоминало сброшюрованный киносценарий. В правом верх­нем углу переплета было начертано “совершенно секретно” и “в одном экземпляре”; о том, что это копия лично для Чаушеску, свидетельствовал неестественно крупный шрифт донесений. (Нико­лае был близорук, но терпеть не мог очки, которыми не пользо­вался даже дома. Поэтому все доклады печатались для него осо­бым шрифтом, по размеру почти в три раза превышавшим обычные типографские стандарты.) Досье на Брукана, случайно сохранен­ное румынским рабочим, посланным в числе многих других после смерти Чаушеску на уничтожение архивов Секуритате, было столь подробным, что содержало некоторые детали о его прошлой жизни, о которых он сам давным-давно забыл. Этот 100-страничный доку­мент показывал, что в течение нескольких десятилетий он нахо­дился под неусыпным наблюдением Секуритате и что некоторые из его ближайших друзей регулярно поставляли о нем информацию,ибо ряд фактов нельзя было добыть из других источников. Брукану также попал еще один, правда более короткий,”компромат” на са­мого себя. Когда происходили события, способные особенно заин­триговать Чаушеску, Секуритате изготавливала для него особые переплетенные буклеты. Буклет о Брукане докладывал о его теле­фонном разговоре с журналистом из Би-би-си,произошедшем в 1989 году; между прочим, буклет был не напечатан, а написан от руки профессиональным каллиграфом, работавшим в штате тайной поли­ции, причем сделано это было с невероятным мастерством. Лишь едва заметные следы чернил на оборотной стороне листа указыва­ли на ручную работу.
Наряду с такого рода документами, контейнерами свозившимися в кучу и сжигавшимися в марте 1990 года,существовали также со­тни доносов на представителей высшего партийного эшелона, пос­кольку Чаушеску шпионил не только за врагами или мнимыми оппо­нентами, но также, и в первую очередь, за собственными подчи­ненными. Электронный шпионаж за министрами, областными партсе­кретарями, высшим командным составом и правительством был де­лом обычного рода. В гостиницах целые этажи отдавались под ус­тановку подслушивающих устройств, а все туристические бюро бы­ли общеизвестными вотчинами Секуритате.
Говорили, что каждый десятый, а может быть, и каждый четве­ртый румын служил штатным или внештатным осведомителем Секури­тате. Тайная полиция распространяла слух о том, что все теле­фоны в Румынии оснащены “жучком”, благодаря чему Секуритате имеет возможность прослушивать свыше 10 миллионов телефонных разговоров.
Несомненным остается лишь факт, что в тот или иной период своей жизни каждый румын независимо от социального статуса не­избежно сталкивался с неким образованным и очаровательным нез­накомцем,досконально все о нем знавшим и усиленно предлагавшим ему наладить необременительное, но постоянное сотрудничество с Секуритате; причем очень часто объекты внимания тщетно напря­гали свое воображение, силясь понять, какая может быть логиче­ская связь между ним и проблемами безопасности. Когда один ве­дущий архитектор-проектировщик спросил своего собеседника, ка­кую пользу он может принести своими донесениями, ему был дан ответ: “Вы работаете в той области, о которой нам мало что из­вестно”. Очевидно, смысл тотального дознания заключался в уст­ройстве такого государственного порядка, при котором Секурита­те в любой сфере – в больницах, школах, университетах, типог­рафиях, банках, театрах – в любой момент могла проверить сте­пень благонадежности подданных.
В книге “Красные горизонты” Пачепа приводит множество сви­детельств маниакальной одержимости Чаушеску электронными подс­лушивающими устройствами, и, вне всякого сомнения, дай ему во­лю, с течением времени он нашпиговал бы “жучками” всю страну. В действительности в этом не было особой нужды, ибо румыны и так были убеждены, что их телефоны и спальни прослушиваются, что никто не может избежать слежки.
Что больше всего отличало Секуритате от тайной полиции дру­гих тоталитарных стран, так это культурный и социальный уро­вень ее осведомителей. Разумеется, всегда существовали вульга­рные стукачи, работавшие на Секуритате по приказу партии. Од­нако в связях с охранкой подозревались и многие видные врачи, писатели и кинорежиссеры. Осведомителями становились даже ве­дущие интеллектуалы, например, известный переводчик француз­ского поэта Анри Мишо и писатель-диссидент Саша Ивасюк.
Контингент тайной полиции представлял собой довольно мощную силу, ибо Секуритате в течение многих лет вербовала как самых блестящих, так и самых беспринципных государственных служащих, для многих из которых попасть туда означало получить хорошее университетское образование. Хотя в Секуритате имелся необхо­димый “джентельменский набор” головорезов и заплечных дел мас­теров, в целом это была очень профессиональная организация. По возможности Чаушеску следил за тем,чтобы убийства и самые гру­бые формы устрашения проводились не румынами, а заезжими “гас­тролерами” (обычно палестинцами). Это обстоятельство, очевид­но, и породило совершенно безосновательный слух о том, что во время событий 22-25 декабря 1989 года стрелковые отряды и снайперы, орудовавшие на улицах Бухареста, были подразделения­ми “арабских боевиков”.
К середине 80-х годов высший командный состав Секуритате со всей очевидностью осознал, что Николае и Елена Чаушеску стано­вятся тормозом общественного развития. К 1989 году, когда пе­рестройка в советском союзе шла полным ходом, уже многие пони­мали, что Чаушеску обречен. Секуритате к этому времени совер­шенно прекратила информировать супругов об истинном отношении к ним румынского народа. Пресмыкательство и естественное жела­ние избежать неприятностей и личных унижений постепенно приве­ли к тому, что Секуритате ограничивалась поставкой только та­кой информации, которая была угодна обоим Чаушеску,к тому же в последние годы их правления личные помощники Елены просматри­вали всю корреспонденцию, ложившуюся на президентский “поднос”,
и отбрасывали все “неподходящее”, что могло бы задеть досто­инство президента. В конце концов этот уникальный инструмент наблюдения, усмирения и подавления совершенно утратил свою ва­жнейшую функцию барометра общественного мнения.
Секуритате пережила революцию без какого-либо существенного ущерба; она была переименована в Румынскую разведывательную службу (SIR).
ГЛАВА 6. РУМЫНСКИЙ ДИКТАТОР.
Экономические шаги Н.Чаушеску можно в какой-то мере оправ­дать. Но нельзя забывать о многих его делах и поступках, кото­которыми он охарактеризовал себя как тоталитарный вождь. Эти поступки жестоко отразились на судьбах румынских граждан.
В годы “золотой эпохи” ощутимо проявилась пропасть между ко ндукэтором и 3,8-миллионной массой членов Румынской компартии. Власть клана Чаушеску покоилась не только на моральной и физи­ческой эксплуатации подавляющего большинства рядовых партий­цев, но и на неустойчивом, “подвешенном” положении среднего, а подчас и руководящего звена партии.
Для упрочения своего положения “вождя партии и нации” и обеспечения лояльности Чаушеску завел на каждого из видных па­ртийных и государственных функционеров компрометирующее “до­сье”. Он, например, угрожал одному из старейших членов руково­дства партии и главных участников свержения диктатуры Антонес­ку в августе 1944 г., Э.Боднэрашу, бывшему министру обороны, обнародованием данных о прежних связях его с ведомством Берии. Для поддержания неуверенности в высшем и среднем руководящем звене Чаушеску систематически проводил кадровые перестановки – “ротации”, порождавшие неуверенность в будущем и боязнь выска­зывать свое мнение. Показателем кризисного состояния румынско­го общества явилось и то, что между ХIII (1984 г.) и ХIV (1989 год) съездами РКП “ротация” затронула почти половину партийной номенклатуры (более 10 тыс. человек), в том числе 8 секретарей ЦК РКП, 40 из 41 первых секретарей уездов, большинство замес­тителей премьер-министра и министров.
С другой стороны,в стране не создавались концлагеря для по­литических заключенных,как это было при Сталине, отдельные не­угодные люди сидели в обычных тюрьмах, для многих администра­тивным наказанием становился домашний арест. Оппоненты Чаушес­ку – Трофин, Никулеску, Мизил, Илиеску – хотя и теряли позиции в партийной иерархии, но никогда не арестовывались, не допра­шивались, не подвергались репрессиям. Чаушеску практически ни­когда не прибегал к насилию, если мог достигнуть цели иным пу­тем – запугиванием, обманом, коррупцией. Он придерживался муд­рого правила: не создавать мучеников. С другой стороны – и бы­вшие соратники чувствовади себя как бы “в резерве”, были зало­жниками собственных надежд на возвращение, а значит – остава­лись сообщниками диктатора. Такая форма контроля над обществом оказалась довольно эффективной.
Согласно существовавшим инструкциям, общение любого из ру­мынских граждан с иностранцами могло проходить лишь в присутс­твии свидетелей, а о содержании разговора необходимо было на следующий же день сообщить в письменной форме “куда следует”. Обладателям пишущих машинок было вменено в обязанность регис­трировать их в милиции, а администраторам ресторанов – снять с окон шторы.
И тем не менее за пределы страны проникали сообщения о мно­гих вопиющих фактах румынской действительности, в том числе о том, что, согласно изданному в середине 80-х годов распоряже­нию, новорожденные подлежали регистрации лишь в двухмесячном возрасте. Делалось это для того, чтобы “испортить” статистиче­ские показатели детской смертности, поскольку многие появивши­еся на свет сразу же погибали, так как в родильных домах тем­пература зимой не превышала 7-9 градусов тепла.
На этом фоне все более невероятными выглядели данные офици­альной статистики, согласно которым объем промышленного произ­водства увеличился за годы правления Чаушеску в 128 раз (об этом было объявлено в ноябре 1989 г.), а урожай зерновых якобы составил в том году 60 млн. тонн. Газета “Romania libera” пи­сала 28 декабря 1989 г., что на деле он не достиг 20 млн. т.
Особенно подкосила сельское хозяйство кампания по так назы­ваемой “систематизации” – ликвидации нескольких тысяч “непер­спективных” сел и созданию “социалистических агрогородов”,а на деле – строительству в целях “социалистического переустройст­ва села” скороспелых и плохо оборудованных многоэтажных бара­ков, куда принудительно переселяли крестьян.
Политика “систематизации” была частью “великих преобразова­ний эпохи Чаушеску”. Увековечить ее были призваны престижные сооружения, дворцы и каналы, создававшиеся, по существу, раб­ским трудом армии и заключенных. “Венцом” всех этих сооружений должны были стать помпезный “Проспект победы социализма” и “Дворец весны” в Бухаресте, при строительстве которых уничто­жили многие исторические памятники румынской столицы.Все стро­йки “золотой эпохи” требовали гигантских по масштабам страны расходов.
Внутри страны Чаушеску прибег в те годы к разжиганию нацио­нализма, поиску “внутреннего врага”, стравливанию людей разных национальностей. Провозгласив курс на ускоренную ассимиляцию нерумынских групп населения, оформленный как задача создания “единой румынской социалистической нации”, включающей в себя венгров, немцев, югославян, болгар, режим Чаушеску усилил дис­криминационные меры прежде всего в отношении почти двухмилли­онного венгерского населения. В 80-е годы по инициативе Венг­рии на международных форумах неоднократно поднимался вопрос о бедственном положении венгров в Трансильвании, которое послу­жило причиной роста беженцев из Румынии в Венгрию (в 1989 г. – 22 тыс. человек). Проблема “беженцев”,покинувших родные места, была прямым следствием “систематизации”, охватившей в первую очередь деревни, в которых жили венгры, немцы, сербы и греки. В принятом в 1989 г. венгерским парламентом документе отмеча­лось:”Осуществление проекта (“систематизации”) означало бы для национальных меньшинств Румынии разрушение их материальных и духовных корней, рассеивание их общин, человеческие трагедии, в конечном счете – их насильственную, ускоренную ассимиляцию”.
Нет ничего удивительного в нарастании протеста против ре­жима Чаушеску. Начиная со второй половины 70-х годов в Румынии неоднократно возникали стихийные забастовки.Подавляли их с не­изменной жестокостью, как это произошло в Брашове 15 ноября 87 года. События, произошедшие в этом городе, были первым откры­тым политическим выступлением против тоталитарного режима. По воспоминаниям очевидцев, в тот день около 7 тыс. рабочих соб­рались у здания мэрии (она же – уездный комитет РКП) с требо­ванием хлеба, который стало невозможно купить даже по талонам, прекращения систематических перебоев в водоснабжении и умень­шения вычетов, достигавших 40% зарплаты. Мэр (он же – секре­тарь уездного комитета РКП) угрожал рабочим, что через месяц они и их дети рады будут есть солому. Когда рабочие штурмом взяли мэрию, они обнаружили там банкетные столы, ломившиеся от всякой снеди по случаю избрания “первого уездного лица” в Ве­ликое национальное собрание. Возмущенные рабочие сорвали со стен кабинетов портреты Чаушеску и сожгли их на площади перед мэрией. Выступление рабочих Брашова было потоплено в крови.
Против диктатуры протестовали и старые коммунисты, и предс­тавители интеллигенции. Мужественную акцию предпринял член РКП с 1944 г. К. Пырвулеску, выступив в 1979 г. на X|| съезде пар­тии с резкой критикой Чаушеску. Сегодня известно и о предпри­нятой в середине 80-х годов попытке устранения Чаушеску путем заговора высших военных чинов. Акция была задумана генералом армии И.Ионицей, являвшимся в 1966-1976 гг. министром обороны и устраненным с этого поста по настоянию Е.Чаушеску за отказ повысить в должность генерала тогда еще никому не известного майора И.Чаушеску.
Вступив в 1983-1984 гг. в более тесный контакт с генерал- -майором Шт. Костялом, вместе с которым в 50-е годы учился в военной академии в Москве, а также с близким ему генералом Н. Милитару, Ионица разработал несколько вариантов плана сверже­ния Чаушеску, одним из которых предусматривался военный пере­ворот в момент зарубежного визита диктаторской четы. При этом предполагалось арестовать наиболее близких к Чаушеску лиц, а затем силами войск бухарестского гарнизона овладеть радио и телевидением,чтобы обратиться с воззванием к народу и получить его поддержку. Была намечена и дата переворота: 15-17 октября 1984 г., когда должен был состояться визит Чаушеску в ФРГ.
Но еще в сентябре воинская часть, которая должна была осу­ществить эту акцию, была отправлена на уборку кукурузы, а ее командир уволен в отставку. Вскоре после этого Ионицу и Мили­тару вызвали “наверх”, где им было предложено прекратить вся­кие контакты с Костялом, который был вскоре арестован. В 1987 году Ионица скончался, а Милитару продолжил конспиративную де­ятельность в армейской среде, получил доступ к подразделениям, охранявшим ЦК и президентский дворец, что сыграло большую роль в ходе событий 22 декабря 1989 г.
В апреле 1989 г. в адрес Чаушеску было направлено открытое “Обращение шестерых”, подписанное старыми членами партии и его бывшими соратниками – А.Бырлэдяну, К.Мэнэску, К.Пырвулеску, Т. Рэчану, С.Бруканом и Г.Апостолом. Они призывали “к изменению политического курса, пока это еще не поздно”, приводя конкрет­ные факты нарушения диктаторским режимом румынской конституции и Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудни­честву в Европе (1975 г., Хельсинки).Все они оказались под до­машним арестом.
Чаушеску не терпел возражений, высказанных даже в самой ко­рректной форме. Это привело к тому, что члены партийного руко­водства и правительства не сообщали ему фактов, которые, по словам одного из них, “могли бы вызвать президентскую истери­ку”. В результате Чаушеску “умудрялся руководить страной не на основе информации, даже и извращенной, а исходя из “собствен­ных измышлений, не имевших ничего общего с действительностью” Возомнив себя “сверхчеловеком”, он не удостаивал нормальным обращением даже лиц высокого ранга. Во время визита в США он прилюдно орал на министра иностранных дел, посла и главу пост­предства Румынии в Нью-Йорке, которые не смогли выполнить его приказ немедленно установить свяэь с государственным секрета­рем США С.Вэнсом.
Поднявшийся на вершины власти, Чаушеску был логическим воп­лощением созданной в Румынии системы.Она характеризовалась ра­зорением большинства и беспрецедентным обогащением верхушки. “Дворец весны” , где проживало семейство Чаушеску, отличался роскошью, нагромождением самых дорогих предметов (даже краны в ванной у Николае были золотыми, а у Елены – серебряными). Дик­таторская чета питала пристрастие к бриллиантам. Начальник ох­раны (он же шеф разведывательной службы) М.Пачепа, сопровожда­вший Чаушеску в зарубежных поездках, свидетельствовал, что,за­купая драгоценности (конечно же, за государственный счет),Еле­на заставляла сопровождающих ее лиц торговаться, фарисейски приговаривая, что “не следует обогащать капиталистов коммунис­тическими деньгами”.
Опасаясь медленно действующих ядов, которыми враги могли пропитать его одежду, Чаушеску ежедневно менял свой гардероб, включая верхнее платье и обувь. Приготовленные для одноразово­го использования в течение года 365 костюмов, пар обуви и т.д. содержались в особом помещении при определенной температуре, под усиленной охраной и надзором инженера-химика и после упот­ребления уничтожались. В зарубежные поездки диктаторская чета брала с собою постельное белье и собственную кухню. На стенах приходской церкви на родине Чаушеску в селе Скорничешти появи­лись стилизованные изображения его родителей и деда с бабкой, которым художник придал портретное сходство с диктаторской че­той.
Чаушеску считал себя великим историком, о чем неоднократно заявлял публично. В 1974 г. в Программу РКП был включен лично им отредактированный раздел, где была “нарисована” схема исто­рического развития Румынии с древнейших времен до наших дней. Задача официальной историографии свелась после этого к коммен­тированию этой схемы, созданию угодных диктатору исторических мифов и утверждению национализма.
В период “золотой эпохи” Николае Чаушеску был полновластным хозяином страны.
ГЛАВА 7. ПАДЕНИЕ ДИКТАТОРА.
Ухудшение внутреннего положения сопровождалось усилением внешних проявлений культа личности Чаушеску. Всего за месяц до декабрьских событий, в ноябре 1989 г.,заседания ХIV cъезда РКП сопровождались скандированием лозунгов: “Чаушеску – РКП!”,”Ча­ушеску и народ!”.В июне 1989 г. политический еженедельник “Lu­mea” отмечал: “С чувством глубокого удовлетворения и патриоти­ческой гордости коммунисты, все граждане социалистической Ру­мынии всецело одобрили решение пленума предложить Х|V съезду переизбрать товарища Николае Чаушеску – героя среди героев,вы­дающегося руководителя нации, гениального зодчего социалисти­ческой Румынии, выдающуюся личность современности – на высшую должность Генерального секретаря РКП.”
Вопреки панегирикам внутреннее недовольство в стране неук­лонно возрастало. Не сулили ничего хорошего срывы в экономике, нараставшая нехватка продовольствия, жесткий режим экономии электроэнергии и газоснабжения,приводившие в зимнюю пору к ма­ссовым заболеваниям и смертям; поборы и штрафы, тяжелый прину­дительный труд. Но еще в середине декабря 1989 г. ничто, каза­лось, не предвещало перемен. Газета “Scantea”, орган ЦК РКП,за 20 декабря пестрела фотоснимками, запечатлевшими визит прези­дента Социалистической республики Румынии в Иран. Однако бро­салось в глаза, что на этот раз Чаушеску совершил этот ставший последним в его политической карьере официальный государствен­ный визит без жены. На следующий день, 21 декабря, фотография Елены Чаушеску – также в последний раз в ее жизни – появилась на первой полосе последнего в истории номера “Scantea”.
На той же газетной полосе публиковался президентский указ о введении чрезвычайного положения на территории уезда Тимиш, а также текст выступления Чаушеску по радио и телевидению,из ко­торого следовало, что 16 и 17 декабря “группы хулиганов” спро­воцировали в Тимишоаре серию инцидентов “под предлогом проти­водействия законному судебному решению” (речь шла о попытке насильственной депортации венгерского реформаторского пастора
Л.Текеша, взятого под защиту местным населением). За спиной этих групп, как следовало из выступления президента, действо­вали “реваншистские, ревизионистские и империалистические кру­ги различных стран”, цель которых – “подорвать независимость, целостность и суверенитет Румынии”, вернуть страну “ко време­нам чужеземного господства”, ликвидировать “социалистические завоевания”.
Диктатор еще до отбытия в Иран предпринял попытки подавить “мятеж”. 17 декабря под его председательством состоялось пос­леднее заседание Политисполкома ЦК РКП, где, угрожая снять с постов министра обороны, командующего силами госбезопасности и внутренних войск, он приказал стрелять по “мятежникам”. Прика­зав открыть огонь по демонстрантам, Чаушеску впервые натолкну­лся на возражения министров обороны, внутренних дел и госбезо­пасности. Как явствует из стенограммы заседания и свидетельст­ва одного из его участников, диктатор после этого заорал: “То­гда выбирайте себе другого Генерального секретаря!” – и напра­вился к выходу из зала заседаний. По всей вероятности, это бы­ло предусмотрено заранее разработанным сценарием. Кто-то побе­жал за Чаушеску, умоляя вернуться, женщины зарыдали, а Елена заявила: “Оставьте в покое товарища Чаушеску, я попытаюсь убе­дить его не подавать в отставку”. Через несколько минут он ве­рнулся, и заседание продолжилось. В тот же день он провел за­секреченную “телеконференцию” военного руководства всех уез­дов, объявив боевую тревогу и приказав привести вооруженные силы в состояние повышенной боевой готовности, а по “мятежни­кам открывать огонь без предупреждения”.
По мере того как волнения стали охватывать другие уезды Ру­мынии, в борьбу против “мятежников” вступали родственники от­бывшего в Иран Чаушеску. Елена вызывала к себе то одного, то другого генерала, которым,однако, удалось в конечном счете из­бежать массового кровопролития. А сын Чаушеску Нику, занимав­ший пост первого секретаря РКП в уезде Сибиу, отдал приказ стрелять в демонстрантов.
Возвратившись в страну, диктатор решился на публичное выс­тупление.Несколько тысяч “проверенных” рабочих были свезены на автобусах в Бухарест, где и провели ночь в заводских общежити­ях и гостиницах под неусыпным надзором партии. Утром 21 декаб­ря, пока толпа прибывала, партийные руководители, в чью обя­занность входило воодушевлять собравшихся, привычно заклеймили “контрреволюционных подстрекателей”, ответственных за все беды Румынии, и вновь подтвердили свою несокрушимую верность Конду­кэтору. Стоя на балконе здания ЦК, расположенного в центре Бу­хареста, Чаушеску начал свою речь.Она лилась под привычный ак­компанемент “стихийного” волнения масс – верноподданических лозунгов “застрельщиков” и послушных, заученных аплодисментов, завершавших банальные,набившие за последние годы оскомину фра­зы о торжестве “научного социализма” и блестящих достижениях Румынии во всех мыслимых областях.
Так продолжалось минут восемь, и вдруг где-то в глубине 100- -тысячной толпы началось волнение совсем иного рода: послыша­лись святотатственные свист и шиканье, а затем скандирование “Ти-ми-шо-а-ра”.
Румынское телевидение, благодаря неподвижно установленным в нескольких точках площади камерам, продолжало трансляцию мити­нга. Взорвалось несколько гранат со слезоточивым газом,и гнев­ный ропот толпы неудержимо нарастал: раздались крики “Чаушеску, народ – это мы!”, “Долой убийц!”, “Румыния, проснись!” и воо­душевленное пение запрещенных довоенных патриотических песен. Все это телекамеры передали в эфир, они же зафиксировали заме­шательство на балконе: запинающегося, сбитого с толку Чаушеску и его жену Елену, прошептавшую: “Пообещай им чего-нибудь”.
Явно обеспокоенный, Чаушеску прервал брань в адрес хулига­нов и всенародно возвестил о повышении заработной платы, пен­сий и денежных пособий малоимущим семьям, а также об увеличе­нии студенческих стипендий на 10 лей (что по рыночному валют­ному курсу составляло тогда 2-3 американских цента). Шум и свист усилились, и Чаушеску, абсолютно не готовый к подобному поведению толпы, вообще замолчал. В телекамерах отразился его озадаченный, затравленный взгляд. Телезрители увидели, как че­ловек в военной форме подошел к Чаушеску, взял его под руку и увел с балкона. Непостижимым образом, именно в этот самый мо­мент экраны погасли, когда же, три минуты спустя, они зарабо­тали снова, перед зданием ЦК уже бушевал кромешный ад.
Новости о случившемся мгновенно разлетелись по всему Буха­ресту, и тысячи людей высыпали на улицы города. Манифестации продолжались всю ночь, и тогда же снайперы из Секуритате при­нялись стрелять в людей без разбору. В ту ночь в бухарестские больницы поступило 85 человек с огнестрельными ранениями, уби­тых было еще больше. Как и в Тимишоаре, молва преувеличила ко­личество жертв в десять, в двадцать, в сотню раз. Невзирая на стрельбу, людские толпы скопились вокруг ппартийных зданий, на Университетской площади и перед румынским телецентром. Стрель­ба продолжалась всю ночь, но определить, кто виновник – убийцы из Секуритате или им вторят также и армейские подразделения, – было совершенно невозможно. Царила полнейшая неразбериха, усу­губляемая еще и тем, что некоторые части тайной полиции носили военную форму. Ходили упорныен слухи,что Чаушеску бросил в бой десантно-диверсионный отряд, укомплектованный арабами, прохо­дившими под руководством Секуритате “военно-террористическую” подготовку в Румынии. Слух этот так и не подтвердился.
Тогда еще мало кто знал, что основная масса и без того ко­леблющихся румынских вооруженных сил (за исключением лишь не­которых подразделений Секуритате) перешла в ту ночь на сторону демонстрантов. Этому предшествовали следующие события: 16 де­кабря, после нескольких недель крайней напряженности, в Тими­шоаре вспыхнули яростные антиправительственные демонстрации.На следующий день (17 декабря) Чаушеску обвинил министра обороны Василе Милю в неповиновении и пригрозил ему отставкой в случае,
если он не отдаст румынским войскам приказ стрелять в народ.
Генерал вроде бы подчинился, но, как оказалось, только в при­сутствии Чаушеску. Он не издал приказа – и к вечеру 21 декабря был обнаружен мертвым; официальная версия назвала это “самоу­бийством”, неофициальная – расправой, санкционированной Чауше­ску.Даже спустя месяцы подлинные обстоятельства его смерти ос­тались невыясненными. Несомненно было только одно – смерть Ми­ли заставила высший командный состав всех трех родов войск осознать (если они еще не сделали этого),что отныне Чаушеску –
– битая карта. Глава Секуритате, генерал Юлиан Влад, по-види­мому, уже пришел к подобному заключению. Утром 22 декабря, то есть на следующий день после злополучного выступления Чаушес­ку, солдат, взобравшись на танк, стоящий на Университетской площади, демонстративно отстегнул магазин от автомата и пома­хал ими толпе. С этого момента 3по всей Румынии пронесся новый клич: “Армия – с нами”.
В то утро людская толпа все еще заполняла площадь у здания ЦК, и, что уже совершенно непостижимо, муж и жена Чаушеску все еще находились внутри здания. Они провели здесь ночь, обсуждая ситуацию со своим штабом. Дворня оставалась здесь же. Как рас­сказывал позднее один из членов свиты,каждый следил за каждым; если бы кто-нибудь ушел, его бы сразу записали в предатели. Ни генерал Влад, ни другие ренегаты ни малейшим намеком не выда­ли, что уже списали Чаушеску со счетов. Давно поднаторевшему в искусстве подхалимажа Владу не стоило большого труда скрывать свои подлинные чувства. По правде говоря,”засветиться” на том, что он считает положение Чаушеску безнадежным, действительно было слишком рискованным,поскольку многие из приближенных Кон­дукэтора все еще не осознавали масштабов происходящего.Во вся­ком случае, им были хорошо известны маниакальная забота вождя о личной безопасности и колоссальные меры предосторожности, принятые для того, чтобы ничто не могло застать его врасплох. Для защиты Чаушеску были созданы подразделение войск специаль­ного назначения (“команда Альфа”) и отборные части из сверх­срочников. Как вскоре стало известно мировой общественности, разветвленная сеть подземных туннелей (некоторые из них пред­ставляли собой модифицированную канализационную систему) сое­диняла резиденцию Чаушеску с партийными канцеляриями, оснащен­ными пультами связи, спальнями и бункерами. Супруги вполне мо­гли воспользоваться этой подземной системой кроличьих ходов и благополучно покинуть Бухарест. Почему они так долго остава­лись в здании ЦК, не предпринимая попыток к бегству, и почему они в итоге предпочли бежать вертолетом и практически без ох­раны, хотя 80 отборных солдат, спрятанных в подвалах их посто­янной бухарестской резиденции – Весеннего дворца – были приве­дены в состояние боевой готовности, остается загадкой, объяс­нить которую могли бы только сами Николае и Елена.
Возвратившись в страну, диктатор попытался выступить перед многолюдной манифестацией на Дворцовой площади. Встреченный
свистом и градом камней, он велел открыть огонь по собравшим­ся. Расстрелом руководил его брат, Николае Андруцэ, – генерал- -лейтенант, лично стрелявший в толпу.
Диктаторская чета 22 декабря через подземный переход переш­ла из президентского (бывшего королевского) дворца в здание ЦК и бежала на вертолете, дежурившем на крыше. После этого нахо­дившийся среди демонстрантов профессор П.Роман провозгласил с балкона того же здания: “Сегодня, 22 декабря, диктатура Чауше­ску пала. Провозглашаем власть народа.” В тот же день был сфо­рмирован Фронт национального спасения как орган всех здоровых сил нации, выступивших против диктатуры. ФНС возглавили Петре Роман и Ион Илиеску.
Победа революции была обеспечена и закреплена переходом ар­мии на сторону восставшего народа. Важнейшую роль сыграл при этом министр обороны генерал-полковник В.Миля, который отказа­лся передать армейским подразделениям приказ Чаушеску о рас­стреле демонстрантов Тимошиары, а затем – расстрелять манифес­тантов на Дворцовой площади в Бухаресте, мотивируя это тем,что “в воинском уставе он не нашел статьи, где бы говорилось, что народная армия может воевать против собственного народа”. По приказу Чаушеску Миля был тут же убит. В ходе декабрьских со­бытий выяснилось, чтоармия находилась в значительно худшем по­ложении, чем силы госбезопасности (зарплата и довольствие офи­цера “секуритате”, например, в несколько раз превышали жалова­нье армейского офицера, армейские части использовали на строй­ках), и, может быть, поэтому в решающий момент поддержала на­род.
Бежавшая из столицы чета Чаушеску сделала первую остановку в Снагове – вблизи своей летней резиденции в 40 км к северу от Бухареста. Чаушеску позвонил в “секуритате”, в какие-то воинс­кие подразделения и в Сибиу – сыну Нику. Согласно одной из ве­рсий, когда стало ясно, что побег из страны невозможен, верто­лет был брошен в сельской местности, вблизи города Тырговиште. Бывший диктатор и его жена в сопровождении двух охранников за­хватили машину с водителем и, угрожая ему оружием, приказали ему ехать вперед. Водитель – некто Петришор – рассказывал, что Елена предлагала спрятаться и переждать в лесу, а Николае счи­тал,что они должны прибегнуть к помощи рабочих. Однако во вре­мя остановки у первого же предприятия рабочие забросали машину камнями, выкрикивая: “Смерть преступникам!” Это страшно рас­строило Чаушеску. В Тырговиште они пытались найти убежище в здании местного комитета РКП, но их туда не пустили. После бе­сполезных поисков пристанища они остановились у Центра по ох­ране предприятий, где люди, смотревшие телевизор, сначала не поверили, что перед ними Чаушеску, а затем вызвали военных.
25 декабря Чаушеску были подвергнуты суду военного трибуна­ла. Прокурор Джику Попа судил Чаушеску по обвинению в “геноци­де, повлекшем 60 тысяч человеческих жертв; подрыве государст­венной власти путем организации вооруженных акций против наро­да; нанесении ущерба государственному имуществу разрушением и повреждением зданий; организации взрывов в городах;подрыве на­циональной экономики; попытке бегства из страны с использова­нием средств, хранящихся в иностранных банках, на общую сумму более 1 млрд. долларов”.
Отвечавший за организацию процесса В.Войкулеску (тогдашний заместитель премьер-министра) позднее рассказал, что Елена и Николае не признавали себя пленниками, считали, что их укрыва­ют в этой войсковой части в Тырговиште, меры предосторожности (на ночь их запирали в бронетранспортер) казались им необходи­мыми из-за постоянной опасности нападения. Находясь под стра­жей, бывший диктатор большую часть времени молчал, а его жена вела себя вызывающе.
Начало судебного процесса и появление прокурора было для четы совершенно неожиданным. За годы своего правления они по­теряли ощущение действительности. Членов судебной коллегии ра­здражало поведение обвиняемых, которые отрицали все обвинения. Несмотря на спешку, судебный процесс был законным, подчеркнул Войкулеску. Например, чтобы отложить исполнение приговора, Ча­ушеску могли опротестовать обвинение. По свидетельству защи­щавшего Чаушеску адвоката, заслушав смертный приговор, Чаушес­ку, будучи убежден в несерьезности всего происходящего, заявил прокурору: “То, что вы говорите, – клевета. Когда все это за­кончится, я отдам вас под суд.” Чета Чаушеску не была казнена назначенными для этого исполнителями. Ненависть к ней была на­столько велика, что, как только их вывели во двор, находившие­ся там военные открыли по ним беспорядочный огонь, что говорит о настроениях в армии.
Существует и такая версия – был расстрелян двойник Чаушес­ку. Ложному расстрелу румынского диктатора посвятил свой круп­ный материал журналист Л.Сучевеану в номере бухарестского еже­недельника “Кувинтул”. Заголовок такой: “Чаушеску спасен от смерти?”
Анализируя фотографии расстрелянного диктатора за несколько минут до смерти и при захоронении, автор утверждает, что речь идет о двух различных людях. На первом снимке – следы многочи­сленных кровоподтеков, на втором их вообще нет.На первом – ви­ден некий старик около 80 лет (Чаушеску было 72 года), на вто­ром – человек между 55-60 годами. На первом снимке он в белой рубашке, как и на скором процессе, на втором – он одет совер­шенно по-другому.
Но главным доказательством для журнала служат слова врача, который после расстрела констатировал смерть. Он заявил после осмотра расстрелянного, что “убитый страдал катарактой”. Между тем известно, что у Чаушеску этой болезни глаз не было.
Автор сенсационной публикации приводит еще несколько приме­ров, доказывающих, по его мнению, замену Чаушеску двойником. Хотя, констатирует журнал, телевизионные снимки нескольких ми­нут перед казнью обошли весь мир, момент самого расстрела на пленке не зафиксирован. Наивно утверждение оператора о том,что у него случились непорядки с видеокассетой и он-де не успел поставить новую…
Обо всем этом было рассказано в номере белградской газеты “Вечерне новины” за 10 ноября 1992 г. под заголовком “Румынс­кий журналист утверждает: вместо Чаушеску убит кто-то другой!” Газета в конце материала своего корреспондента из Бухареста сообщает, что румынский автор – не первый, кто заявляет, что в расстреле Чаушеску кроется какая-то тайна.
Суд над Чаушеску стал прологом развала и гибели правящего клана (по некоторым данным, численность его родственников и свояков в различных звеньях секретариата РКП достигала 300-400 человек.Среди прямых родственников диктатора выделялся его сын Нику (39 лет). Следствием установлено, что в результате его приказа открыть огонь по участникам мирной демонстрации в Си­биу 21-22 декабря было убито 89 и ранено 219 человек.Кроме Ни­ку, перед судом предстали двое других детей Чаушеску – Вален­тин и Зоя, которые обвинялись в использовании в личных целях государственного имущества. При ЦК РКП было создано “Бюро по обслуживанию и снабжению” высших функционеров партии и членов их семей.Оно бесплатно предоставляло им квартиры, мебель, оде­жду, продукты питания. В 1989 г. бюджет этого бюро составил 70 млн. лей (10 млн. долларов). Уже упоминавшийся выше брат дик­татора Николае Андруцэ был обвинен в совершении убийств при отягчающих обстоятельствах и в подстрекательстве к геноциду. А другой его брат, Марин, находившийся на посту главы торгпредс­тва в Австрии, сразу же покончил жизнь самоубийством. Еще один брат Чаушеску, Илие, генерал-лейтенант, занимал пост замести­теля министра обороны,а сестра диктатора Елена Бэрбулеску,имея четырехклассное образование, получила степень доктора истории и должность главы школьного инспектората в родном уезде Олт, где прославилась травлей честных людей, коррупцией и хищения­ми. При аресте у нее были конфискованы банковские чеки на сум­му около полумиллиона лей (50 тысяч долларов). Брат Чаушеску Ион был заместителем министра сельского хозяйства.
ГЛАВА 8. ПЕРВЫЕ ШАГИ НОВОЙ ВЛАСТИ.
В результате декабрьского переворота в Румынии носитель то­талитарного контроля – Румынская коммунистическая партия – в одночасье оказалась на обочине общественного развития. Это по­зволило очень быстро организоваться общественным силам различ­ных направлений и начать заполнять возникший политический ва­куум. После нескольких десятков лет безраздельного господства коммунистической номенклатуры было положено начало формирова­нию многопартийной политической системы, основанной на полити­ко-идеологическом плюрализме.
Когда в Восточной Европе появилась возможность демонтажа бюрократического социализма, в Румынии в отличие от ряда сосе­дних стран, где господство тоталитаризма не было столь подав­ляющим, не оказалось организованной силы, способной квалифици­рованно решить эту задачу. В таких условиях более дальновидная часть коммунистической номенклатуры взяла на себя дело ликви­дации деспотического режима Чаушеску. И как бы это ни обстав­лялось в момент событий или ни интерпретировалось позднее, це­лью ее было, разумеется, остаться у власти.
Достаточно очевидно, что развитие постдиктаторской Румынии рисовалось номенклатурным реформаторам по типу советской пере­стройки. Однако политическая смерть и развал РКП, и особенно ярко выраженная антикоммунистическая (а не только антидиктато­рская направленность выступлений населения, смешали все расче­ты. Новая власть в лице фронта национального спасения не реша­лась включить в свои программные заявления и нормативные акты какие-либо упоминания о социализме, пусть даже в варианте “об­новленном”, “демократическом”, с “человеческим лицом”, или хо­тя бы о “социалистическом выборе”.
Оплошность с заявлением о том, что ФНС рассматривает себя как временную власть, ориентированную главным образом на под­готовку свободных демократических выборов в стране, породила затяжные общественные конфликты после того,как руководство ФНС изменило свое решение. Решившим участвовать в парламентских и президентских выборах новым лидерам понадобилась политическая организация, на которую можно было бы опереться при подготовке и проведении выборов. Возглавив ФНС (теперь уже как политичес­кое движение), руководство, состоящее из номенклатурных рефор­маторов, создало себе удобный политический плацдарм, ставший для бывших коммунистов и удобным убежищем.
Растерянность и неуверенность руководства ФНС прошли только после преодоления колебаний относительно того, обнаруживать ли свою приверженность “неокоммунизму” (о чем, кстати, лидеры оп­позиции заговорили практически сразу же после переворота). Де­йствительно, ФНС пришел к власти с помощью испытанных комму­нистических методов. Правда, нельзя забывать, что в условиях Румынии другого пути просто не было. Куда важнее оказалось и для Совета ФНС, и для оппозиции то обстоятельство, что комму­нистическая номенклатура, формально отождествив себя с целями ФНС (а в силу присущего ей оппортунизма это оказалось совсем не трудно), “перетекла” в его территориальные советы – местные органы новой власти. Тем самым она создала себе удобные пози­ции для блокирования и саботажа любых прогрессивных, но неуго­дных ей решений, принимаемых центральной властью, и для оказа­ния давления на эту власть.
В немалой степени именно с данным обстоятельством были свя­заны маневры руководства ФНС по вопросу о судьбе коммунистиче­ской партии как организации, породившей диктатуру,а затем ста­вшей покорным орудием в ее руках,попытки перенести всю тяжесть ответственности перед народом на поверженного диктатора, чле­нов его семьи и ряд его ближайших приспешников,а саму РКП объ­явить просто более несуществующей. Принятие же под давлением оппозиционных сил декрета об объявлении РКП вне закона и пос­ледующее его аннулирование показали оппозиции, что лидеры ФНС отнюдь не независимы и не могут пренебрегать интересами тех реальных сил, которые все еще повсеместно остались у власти,
даже если эти интересы не вполне совпадали с их личными инте­ресами, убеждениями и истинными намерениями. В известном смы­сле руководство оказалось поставленным в ситуацию выбора между двумя силами: с одной стороны, это бывшие коммунисты, обладаю­щие реальной силой на местах,с другой – нетерпеливая, а в силу слабости и агрессивная оппозиция, лидеры которой шли на край­ние требования не в последнюю очередь ради самоутверждения и приобретения престижа среди своих сторонников, хотя, в принци­пе, им нельзя было отказать в правоте.
Руководство ФНС встало, однако, на третий путь. Создав ор­ганизационные структуры ФНС как политического движения и воз­главив его, оно “купило” лояльность части старой номенклатуры, но принесло с собой новую программу, содержавшую отказ от иде­ологической доктрины марксизма-ленинизма, от социализма и ком­мунизма как конечной цели и от демократического (а на деле не­изменно бюрократического) централизма как метода организации и функционирования.Стало ясно,что политическое руководство стра­ны обнаружило склонность к более далеко идущей и достаточно глубокой трансформации тоталитарных структур, доставшихся ему в наследство от прежнего режима.
Первые хозяйственные декреты преследовали ясную цель – лик­видировать наиболее одиозные проявления экономической политики Чаушеску. Реорганизация торговли, прекращение экспорта продо­вольственных товаров и ограничение вывоза нефтепродуктов были призваны содействовать удовлетворению насущных потребностей населения. В сельском хозяйстве были приостановлены планы “си­стематизации”, отменены ограничения цен на крестьянском рынке. Крестьянам выделили наделы размером до 0,5 га.
Осуществляя переход к рыночным отношениям, Румыния приняла специальный законодательный акт по предпринимательству.Декрет- -закон Румынии “Об экономической деятельности на основе свобо­дной инициативы” был призван создать исходный импульс для ра­звития и поддержки предпринимательства, устранить существующие в законодательстве ограничения в предпринимательской деятель­ности, которая в ряде случаев рассматривалась как уголовное преступление.
6 января 1990 г. был опубликован этот закон и вступил в си­лу через 30 дней. В нем определяется, что в целях лучшего удо­влетворения потребностей в товарах и в услугах для населения, эффективного использования ресурсов, сырья и материалов, граж­данами, проживающими в Румынии, могут создаваться мелкие пред­приятия с числом работающих не более 20 человек, доходные об­щества, семейные общества. Разрешается также свободная деяте­льность физических лиц.
Мелкие предприятия могут создаваться по инициативе физичес­ких лиц. Прием на работу на мелких предприятиях производится на основе трудового договора, а заработная плата устанавливае­тся по согласию сторон. Могут наниматься и работники государс­твенных предприятий.Они работают на мелких предприятиях в сво­бодное время. Работники мелких предприятий пользуются правом социального обеспечения наравне с работниками государственных предприятий. Время работы персонала на основании трудового до­говора входит в общественный и специальный трудовой стаж.
Работники мелких предприятий имеют право вступать в профсо­юзы. Мелкие предприятия и их персонал имеют права и обязаннос­ти, предусмотренные для государственного сектора.
Порядок эксплуатации имущества предприятий, амортизации его основных фондов, распределения доходов и работы устанавливает­ся организаторами предприятия и может быть изменен только пре­дпринимателями. Финансовые средства, необходимые для деятель­ности мелких предприятий, создаются из личных средств и из ба­нковских кредитов.
Уездные управы могут сдавать внаем мелким предприятиям нео­бходимые им помещения в государственных зданиях, включая при­легающие территории.Перестройка и оборудование собственных или взятых внаем зданий могут производиться только по разрешению управы. Государсвенные или кооперативные предприятия, имеющие в своей собственности машины, оборудование и установки, могут их продавать или сдавать внаем мелким предприятиям.
Мелкие предприятия могут приобретать запасные части для сво его оборудования, инструменты, сырье и материалы непосредст­венно у производителей на основе контракта. Контрактными цена­ми являются установленные законом цены или, при их отсутствии, договорные цены.
На изделия и услуги мелких предприятий устанавливаются сво­бодные цены. Однако государственным предприятиям изделия про­даются и услуги предлагаются только на основе контракта. Изде­лия и услуги мелких предприятий могут экспортироваться.
Мелкие предприятия работают на основе ежегодно составляемо­го баланса доходов и расходов, утвержденного организаторами предприятия. Заверенная копия бюджета представляется в местные финансовые органы.
Предприятия должны иметь своего бухгалтера и обязаны сос­тавлять на каждое полугодие бухгалтерский баланс и публиковать его в “Правительственном вестнике” в течение десяти дней после проверки его финансовыми органами.
Финансовые средства мелких предприятий в национальной валю­те хранятся на банковских счетах. Суммы в валюте могут храни­ться только на счетах в Румынском банке для внешней торговли. Из сумм в валюте, получаемых от экспорта, 50% перечисляется в национальной валюте предприятию по действующему курсу, а оста­ток остается в распоряжении предприятия.
Предприятие в его отношениях с физическими и юридическими лицами, а также перед юридическими органами представляется ли­цом, которое его основало.
Другой законной формой производства являются доходные обще­ства, которые учреждаются в количестве не более десяти человек на основании контракта. Контракт общества должен содержать цель, наименование и местонахождение общества, вид деятельнос­ти и отчетности, способ учреждения, руководства и управления, разделение прибыли между участниками, а также способы прекра­щения деятельности и ликвидации общества. Лица, входящие в до­ходные общества, несут солидарную ответственность.
Семейные общества в Румынии объединяют членов одной семьи с единым хозяйством.
Предпринимательством могут заниматься и физические лица в области услуг или реализации определенной продукции.
На доходные и семейные общества, а также физических лиц ра­спространяются все основные условия хозяйствования мелких пре­дприятий.
Регистрация всех перечисленных видов предпринимательской деятельности осуществляется уездной управой.
Подоходный налог на прибыль мелких предприятий,доходных об­ществ, семейных обществ и с заработка лиц, осуществляющих сво­бодную предпринимательскую деятельность, устанавливается в за­висимости от рода деятельности и социального вклада. Подоход­ный налог имеет стимулирующий и прогрессивный характер.
Мелкие предприятия и доходные общества могут объединяться, но только с согласия Национальной комиссии по легкой промыш­ленности и услугам.
Этим законом был дан мощный толчок развитию мелкого бизнеса в стране.
ГЛАВА 9. НАЧАЛО ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ.
В условиях усиления требований оппозиции об отставке прави­вительства и руководства ФНС последнее пошло на реорганизацию высшего законодательного органа -Совета ФНС- во Временный со­вет национального согласия (ВСНС) путем включения в него пред­ставителей всех зарегистрированных партий, обеспечив ФНС (име­ется в виду созданное под новые задачи политическое движение) по меньшей мере половину мест.
С образованием политического движения ФНС, заполнившего со­бой левую часть политического спектра Румынии, завершился на­чальный этап перехода к многопартийной политической системе. Содержанием его было образование собственно политических пар­тий и движений, выработка ими своих программ и, естественно, возникновение конфликтных отношений правых и левых организаций при отсутствии согласованных правил политической игры.
Был восстановлен ряд довоенных политических партий правого и правоцентристского толка, прежде всего традиционно называе­мых в Румынии историческими. Национал-царанистская христианс­кая демократическая партия (НЦХДП) считает себя преемницей за­прещенной в 1947 г. Национал-царанистской партии. В феврале 90 года НЦХДП насчитывала 500 тыс. членов. Она выступает за раз­витие рыночной экономики, за частное землепользование, возрож­дение христианских духовных ценностей, за территориальную це­лостность страны, за защиту прав и свобод граждан. Своей соци­альной базой считает сельское население, часть интеллигенции, верующих. Однако попытки НЦХДП обрести поддержку крестьянства в ходе выборов 1990 г. ощутимых результатов не дали. Фактичес­ки НЦХДП стала партией консервативно настроенной интеллигенции и горожан.
Национал-либеральная партия (НЛП) также была под запретом при коммунистах. В апреле 1990 г. возрожденная партия (предсе­датель – Р.Кымпяну) насчитывала 200 тыс. человек, ее социаль­ная база – интеллигенция, студенчество, часть рабочих столицы и крупных промышленных центров. Требует гарантии индивидуаль­ных свобод как условия раскрепощения творческих сил во всех сферах деятельности, обеспечения реального разделения властей, восстановления демократии, гражданских свобод, создания меха­низма контроля за бюрократией; в области экономики – привати­зация предприятий и рыночные реформы, обеспечение профсоюзных свобод и права на забастовку, вовлечение рабочих в управление и участие в доходах предприятий. В политическом спектре Румы­нии НЛП представляет центр.
Возродилась и Социал-демократическая партия,поглощенная КПР в 1948 году. Председателем ее стал С.Кунеску. Эта партия выс­тупила с резкой критикой всего, что связано с деятельностью коммунистов в области идеологии, экономики и политики. Прива­тизацию считает единственным путем к процветанию, но полагает необходимой предварительную психологическую подготовку трудя­щихся. Как социал-демократическая партия рассчитывала на под­держку трудящихся, но в ходе выборов 1990 г. ее не получила.
В целом формирование политических партий приняло, как мало где в Восточной Европе, крайне взрывной характер. Ко времени назначенных на апрель, а затем перенесенных на 20 мая 1990 г. президентских и парламентских выборов число зарегистрированных партий достигло 88. Можно сказать, что в сложившемся к тому времени политическом спектре акцент в целом был смещен вправо, хотя большинство сколь-нибудь влиятельных партий склонны были считать себя центристскими.
Возникновение огромного для небольшой страны количества па­ртий, вероятно, закономерно в обществе, пытающемся перейти от тоталитарной диктатуры к той или иной форме демократии. Здесь прежде всего появилась реакция на внезапное исчезновение силы, подавляющей политический и идеологический плюратизм и навязы­вающей искусственное единство, а также на отсутствие в период диктатуры каких-либо форм общественной самоорганизации. Однако нельзя забывать, что в основе множественности партий на этом этапе лежали не столько различия в реальных объективных инте­ресах социальных групп, сколько личные устремления,амбиции по­литических деятелей. Кроме того, в условиях Румынии взрывной характер образования политических партий и формирований был обусловлен в немалой степени тем,что оказавшийся у власти ФНС, стремясь в полной мере использовать благоприятную для себя си­туацию, назначил кратчайшие сроки для подготовки к президентс­ким и парламентским выборам.
В период с момента создания ВСНС как своеобразного минипар­ламента до парламентских выборов в Румынии едва ли можно было говорить о подлинной демократии или функционирующей политичес­кой системе плюралистического типа, хотя формально существова­ли практически все элементы того и другого. Политологический анализ происходивших в Румынии событий свидетельствовал, что диктатура номенклатурного слоя не канула в Лету, а лишь видои­зменилась. Собственно говоря, она вообще никуда не уходила. Очень быстро обнаружилось,что новая власть (здесь речь не идет о намерениях лидеров ФНС) руководствовалась в своих заявлени­ях и мероприятиях не столько демократическими убеждениями,ско­лько соображениями конъюнктуры.Сам переворот конца 1989 г. был направлен не против власти номенклатуры как таковой, а явился, в сущности,результатом ее раскола и был в немалой степени эле­ментом мимикрии, способом приобретения номенклатурой новой ле­гитимности.
Подлинная демократия, разумеется, не была и не могла быть целью номенклатуры, поскольку работала бы против ее интересов. Элементы демократии в Румынии пробивали себе дорогу лишь пото­му, что ни внешние, ни внутренние условия уже не позволяли по­мешать их возникновению. Из-за потери тотального контроля но­менклатуре оставалось лишь включиться в жизнь в создающейся демократической среде, по возможности придавая ей приемлемый для себя вид. Свержение верхушки тоталитарного режима дало же­ланную возможность номенклатуре, особенно той ее части, кото­рая вполне осознала неизбежность грядущих перемен, лишить их радикальности, дозировать их с тем, чтобы успеть реализовать свою сверхзадачу – приватизировать государственную собствен­ность и тем самым адаптироваться к жизни при ином общественно- -политическом строе.
Развернувшаяся политическая борьба при всей кажущейся ее отстраненности от указанной проблемы в конечном счете отражала борьбу за решение судьбы общественной собственности, которая при социализме хотя и существовала в виде государственной, но использовалась бюрократией в качестве корпоративной собствен­собственности. В новых условиях речь шла уже о том, как разде­лить эту собственность и присвоить ее на законных основаниях.
Упомянутое ранее создание ВСНС было, конечно, попыткой вве­сти политическую борьбу в более мирное русло. Однако в целом оно не дало ожидаемого результата. Основной смысл этого меро­приятия свелся к тому, чтобы фактически завуалировать и леги­тимизировать доминирование ФНС в этом органе верховной власти, которое вполне справедливо воспринималось оппозиционными сила­ми как незаконное.
Ввиду неуступчивости ФНС и отсутствия действенного механиз­ма регулирования и разрешения политических разногласий в рам­ках ВСНС оппозиции пришлось неоднократно прибегать к “уличной демократии”, чтобы оказать давление на власти. Об остроте по­литической напряженности свидетельствуют, например, проводив­шиеся с 22 апреля по 13 июня 1990 г. в центре Бухареста бес­прерывные антикоммунистические митинги и акции протеста,напра­вленные против ФНС и правительства.
Характерно, что даже результаты президентских и парламентс­ких выборов, на которых победили ФНС и лично Илиеску, избран­ный на пост президента Румынии, не погасили накала страстей. Новое руководство, до выборов стремившееся избегать острой ре­акции на происходившее, после получения мандата на выборах ре­шилось на репрессивные акции против демонстрантов, вызвав сто­лкновения.
Оружием толпы на переполненных автотранспортом улицах горо­да стала бутылка с бензином. Страшная разрушительная сила это­го оружия особенно сильно проявилась в мае 1990 г, в “пик” со­бытий на Университетской площади. В ночь с 13 на 14 мая толпы оппозиционно настроенных горожан, среди которых было много цы­ган, окружили румынское телевидение с требованием добиться “гласности”. Не получив доступа к “открытому микрофону”, толпа стала штурмовать здание.
Румынское телевидение представляет собой многоэтажную баш­ню,на крыше которой стоит антенна. Перед зданием – газоны,кое- -где кусты, в общем, открытая территория. Толпа со всех сторон окружила этот куб из стекла и бетона, внутри которого запер­лись в ожидании штурма полицейские и малочисленная группа де­сантников. Был взломан пункт приема стеклотары, расположенный поблизости. На угнанных грузовиках откуда-то из центра также привезли пустые бутылки. Патрули из добровольцев тормозили все проезжающие машины и заставляли водителей сливать бензин. Тем, кто оказывал сопротивление или пытался уехать, пробивали заос­тренными железными палками бензобаки, крошили лобовые стекла и фары. Залитые “зажигалки” перетаскивали на линию огня прямо в ящиках.
С нескольких этажей толпу пытались отогнать водяными струя­ми из брандспойтов, чего явно было недостаточно. Метание “за­жигалок” выглядело следующим образом: осажденный объект был разделен на сектора, выбирались наиболее уязвимые места – под­валы, складские помещения, технические комнаты. Отдельные не­заметные люди руководили толпой, показывали нужные окна.В ата­ку шли три цепи нападающих. Первая выбивала камнями стекла, другая метала “зажигалки”, остальные подносили ящики с приго­товленными бутылками, камнями, выполняя роль тыла. Шумными во­згласами восторга толпа приветствовала меткое попадание,а “че­мпион”, как футболист, забивший гол, поднимал руки. Туда, где разгорался пожар, методически подкидывали новые бутылки – для поддержания огня. А в это время первая цепь не давала пожарни­кам тушить пламя, отгоняя их камнями внутрь здания. Что же пе­режили за эти часы полицейские, журналисты, техники, находив­шиеся внутри здания? “Мы предпочли бы сгореть в здании теле­центра, чем быть забитыми до смерти толпой”,- признались потом отдельные работники телевидения.
Подоспевшие вскоре армейские части, которые, как потом вы­яснилось, были вообще не в курсе происходящих в Бухаресте со­бытий, не дали окончательно сжечь телецентрЖ без единого выс­трела, в считанные минуты, разогнали толпу по соседним улицам. Многие из пойманных участников штурма пытались доказать свою непричастность к событиям, но солдаты требовали протянуть руки
– запах бензина разрешал все сомнения.
Правительство вновь (как и в феврале 1990 г. при схожих об­стоятельствах) обратилось за помощью к шахтерам. Они прибыли в город уже на рассвете и направились к зданию правительства для защиты его от оппозиционно настроенных бунтовщиков.Грозным ва­лом прокатились они утром по всему городу, разъезжая на самос­валах, наводя страх и ужас на горожан, арестовывая и избивая всех подозрительных. Два молодых человека были избиты в кровь стальными прутьями лишь потому, что какая-то старуха заявила, что они студенты. В течение двух дней шахтеры были полновласт­ными хозяевами города. Наводя “порядок”, они разгромили штаб­квартиры ряда оппозиционных партий и независимых изданий.
Осуждение этих действий румынских властей Западом и рядом бывших социалистических стран,последовавшие вслед за этим эко­номические санкции со стороны США и ЕС показали, что мировое сообщество не принимает методов борьбы ФНС со своими политиче­скими противниками. ФНС вынужден был перейти к достижению сво­их целей более демократическим путем.
Положительным результатом указанных драматических и даже трагических событий явилась несколько большая сдержанность ос­новных участников политического процесса. Кроме того, благода­ря президентским и парламентским выборам политическая борьба хоть отчасти вошла в рамки более цивилизованных, парламентских процедур.
Президентом Румынии стал Ион Илиеску, получивший 87% голо­сов избирателей. Илиеску родился и вырос в Олтенице, в семье рабочих-железнодорожников. В 1944 году его отца исключают из коммунистической партии из-за разногласий с тогдашним лидером Георгиу-Дежем. В том же 1944 году Ион вступает в Союз коммуни­стической молодежи. Он прилежно учится, поступает в Бухарестс­кий политехнический институт. Как одного из лучших студентов, его посылают в Московский энергетический институт (факультет гидроэнергетики).В 1955 году молодой специалист приходит в Ру­мынский институт исследований и проектирования в области энер­гетики инженером-проектировщиком. И только накопив знания, жи­зненный опыт, И.Илиеску соглашается на освобожденную комсомо­льскую и партийную работу. Его избирают первым секретарем СКМ. Уже тогда Илиеску начал работать в том направлении, которое в итоге отдалило его от номенклатуры. В 1971 году его назначают секретарем ЦК РКП по делам пропаганды. Начинается его скрытое для многих противостояние с Чаушеску. Он выходит из доверия, становится директором технического издания. Снова на политиче­ской арене Илиеску появился лишь во время декабрьской револю­ции 1989 г.
Расстановка политических сил в стране после выборов оста­лась, в сущности, той же, что и в период подготовки к ним, т. е. неблагоприятной для оппозиции. Это достаточно наглядно ил­люстрирует распределение мандатов в парламенте, состоящем из двух палат: Собрания депутатов (387 чел.) и Сената (119 чел.). ФНС получил в них соответственно 263 и 92 места, Демократичес­кий союз румынских венгров – 29 и 12, НЛП – 29 и 9, Экологиче­ское движение Румынии – 12 и 1, НЦХДП – 12 и 1, Партия нацио­нального единства румын Трансильвании – 9 и 2, Демократическая аграрная партия Румынии – 9 и 0, Социал-демократическая партия Румынии – 2 и 0. Остальные места разделили между собой другие партии и независимые кандидаты.
Ряд парламентских партий уже охарактеризованы. Но, как мож­но видеть по результатам выборов, в Румынии есть и другие до­вольно влиятельные силы. Прежде всего это Демократический союз румынских венгров (ДСРВ). Он был создан 25 декабря 1989 г. и включил в себя практически все политически активное венгерское национальное меньшинство. Задачи и цели ДСРВ обусловлены поло­жением венгерского населения как национального меньшинства – это требования развития образования, культуры, науки на родном языке, использование венгерского языка в судопроизводстве и в работе местных органов власти, создание условий для расширения связей и контактов с другими частями венгерской нации. Предсе­дателем партии был избран Д.Геза.
Экологическое движение Румынии (ЭДР) возникло в первые не­дели после падения диктатуры Чаушеску (председатель ЭДР -Т.Ма­йореску). Девиз движения – “Чистый человек, чистая страна,чис­тый мир”. В целом ЭДР поддержал ФНС, но борется и за свои спе­цифические цели – защиту окружающей среды, борьбу с любыми за­грязнениями, экологически грамотное хозяйствование, защита па­мятников природы, истории,культуры. ЭДР выступает также за по­литику открытости, диалога с любыми народами, против насилия и нетерпимости, за соблюдение прав человека и сокращение воору­жений, вплоть до их полной ликвидации.
Партия национального единства румын Трансильвании была соз­дана 15 марта 1990 г. как оппонент ДСРВ для отстаивания инте­ресов румын Трансильвании. Платформа этой партии перекликается с принципами союза “Ватра ромыняскэ” (“Румынский очаг”), часть членов которого в известной мере заражены антивенгерскими нас­троениями. Сам факт быстрого появления в Трансильвании двух партий, отстаивающих интересы представителей двух национально­стей, свидетельствует об очень непростой ситуации в этом реги­оне. Обострение межнациональных отношений стало печальной за­кономерностью стран, переходящих от тоталитарных режимов к де­мократии.
Демократическая аграрная партия Румынии (ДАПР, председаль –
В.Сурду) с самого начала рассчитывала на поддержку работников сельского хозяйства, пищевой промышленности, лесного и водного хозяйства,производственной и потребительской кооперации на се­ле. Если судить по результатам выборов, то эти расчеты оправ­дались. В основу своей деятельности партия положила принципы демократии и фундаментальных свобод. Она рассматривает румынс­кую деревню как базу для возрождения национальной экономики, требует передачи земли тем, кто ее обрабатывает, экономической и политической поддержки всех граждан (особенно молодежи), же­лающих вернуться в деревню.
В отличие от ЭДР Румынская экологическая партия (председа­тель – Ю.Дрэгич) сразу заявила о своей полной независимости от ФНС. Что же касается общеэкологических целей, то они у этих двух политических сил, естественно, во многом схожи.
Выдвигаемые цели и задачи отражены в названии Румынской де­мократической социалистической партии (председатель – М.Кырчу­мэреску). При этом сторонники партии отдают приоритет развитию личности, индивида, укреплению его прав.
Заслуживает внимания и Социалистическая партия труда, обра­зованная путем слияния осколков РКП и вновь созданной Демокра­тической партии труда. Она выступает в качестве внепарламентс­кой левой оппозиции. Возглавил партию один из бывших деятелей режима Чаушеску – И.Вердец.
ГЛАВА 10. ТРУДНОЕ НАЧАЛО ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕФОРМ.
Победа ФНС на выборах, по существу, означала, что коммунис­ты получили шанс попытаться вывести страну из глубочайшего кризиса, в который она была ввергнута благодаря политике их прежнего руководства. Сама судьба ФНС стала полностью зависеть от успешной реализации экономических и политических реформ в стране, глубоко пораженной тоталитаризмом.
В борьбе между различными концепциями развития в посткомму­нистический период в качестве основных альтернатив выделились социал-демократическая и либерально-демократическая тенденции, не очень отличающиеся друг от друга. Социал-демократическая программа ФНС вобрала в себя многие элементы либерально-демок­ратической концепции переустройства общества. Более того, эво­люция правительства ФНС в сторону либерализма оказалась столь стремительной, что буквально застала врасплох исторические па­ртии национал-царанистов и национал-либералов. Возглавлявшие парламентскую оппозицию лидеры национал-либералов вынуждены были критиковать кабинет П.Романа не за существо предлагавших­ся мер, а лишь по поводу методов и темпов преобразований.
Следует отметить, что с момента падения диктатуры ни одна политическая партия – как из союзниц ФНС, так и из среды оппо­зиции – не смогла противопоставить платформе ФНС сколько-ни­будь существенно отличающуюся программу. Разногласия между ФНС и оппозицией существовали не столько в сфере программных целей,
сколько в вопросе об отношении к коммунистам, прежде всего к
номенклатурным кадрам старого режима. Другими словами, речь
всегда шла лишь о том, кто имеет моральное право на власть в
стране. С этим был связан и острый вопрос о нелигитимности но­вой власти.
Результаты выборов 1990 года не могли не сказаться на поли­тической жизни страны и на положении как внутри правящего ФНС, так и в оппозиционных партиях. Что касается последних, то дос­таточно, например, указать на раскол в НЛП, в результате кото­рого образовалась НЛП-Молодежное крыло. В НЦХДП произошел вну­тренний конфликт между руководством и молодыми членами партии, вследствие которого от НЦХДП отделились независимая НЦХДП (с центром в городе Крайова), Национал-царанистская партия и На­ционал-царанистская партия – Линия Маниу-Михалаке.
Произошел раскол Фронта Национального Спасения. Массовое движение “Гражданский форум”, объединившее в своих рядах отко­ловшуюся от ФНС интеллигенцию, на своем первом съезде было преобразовано в партию под тем же названием (ФНС). Лидером ФНС остался премьер-министр Петре Роман. Эта партия объединила сторонников радикальных реформ.
Левое крыло во главе с президентом Ионом Илиеску вышло из ФНС. Появилась новая очень влиятельная партия – Демократичес­кий Фронт Национального Спасения.
Ряд партий объединились в оппозиционную Конвенцию за уста­новление прав человека, позднее переименованную в Демократиче­скую конвенцию.
В течение 1990-1991 гг. в Румынии произошли заметные пере­мены в политической сфере. Установилась демократия в рамках многопартийной политической системы. Политический плюрализм в стране возник в основном за счет дробления бывшей РКП на мел­кие партии.
В конце июня 1990 г. на совместном заседании сената и пала­ты депутатов был одобрен состав кабинета министров.Премьер-ми­нистр Петре Роман изложил программу правительства, рассчитан­ную на 2 года.
Повсеместно ощущалась нехватка продовольствия, электроэнер­гии, с перебоями работали предприятия.Правительство Романа на­меревалось решать возникшие проблемы путем радикальных эконо­мических реформ, базирующихся на децентрализации экономики, приватизации, привлечении иностранного капитала, предоставле­нии льгот предприятиям, продукция которых ориентируется на за­просы рынка.
Был принят закон о приватизации. Конфискованные после 1945 года дома, квартиры, земля (не более 10 га) возвращались преж­ним владельцам, или им выплачивалась денежная компенсация. Го­сударственные предприятия преобразовывались в акционерные кор­порации. Но этот переход от социализма к капитализму был очень болезненным. Осуществляя перевод экономики на рыночные отноше­ния, правительство столкнулось со значительными трудностями.
Либерализация экономики привела к росту цен (за исключени­ем двух десятков наименований товаров первой необходимости). К январю 1991 уровень инфляции достиг 200-300%. По сравнению с 1989 годом производство в 1990 году, по официальным данным, упало на 26%,а по мнению председателя Национал-либеральной па­ртии Раду Кымпяну – более чем на 50%. Число безработных дости­гло 500 тысяч.
В газетах постоянно появлялись все новые и новые сообщения о хищениях машин и квартирных кражах, грабежах и убийствах в Бухаресте. “Обычные последствия бедности”, – так объясняла си­туацию столичная полиция. Плрожденный нуждой цинизм двигал мо­лодыми парнями, которые с наступлением темноты грабили на ули­цах беззащитных стариков. Этот же цинизм двигал и родителями, которые посылали несовершеннолетних дочерей в дорогие отели для иностранцев, чтобы те своим телом добывали вожделенную ва­люту.
Курс на приватизацию и либерализацию цен вызвал народные волнения.
25 сентября 1991 года четыре тысячи шахтеров из долины Жиу­луй,самовольно захватив два пассажирских поезда, прибыли в Бу­харест, чтобы встретиться с премьер-министром страны Петре Ро­маном. Еще раньше горняки приглашали лидера к себе на “крепкую беседу”, чтобы познакомить его со своим уровнем жизни в усло­виях либерализации цен. Премьер отказался, сославшись на неот­ложные дела, да и к тому же за год до этого шахтерам была зна­чительно увеличена заработная плата. Тогда горняки сами прибы­ли в столицу, чтобы жечь и штурмовать то самое здание своего правительства, которое они год назад отчаянно защищали.
Шахтеров ждали в Бухаресте, и слух о том, что первые отряды с минуты на минуту прибывают на железнодорожный вокзал Беняса, быстро полетел по городу. Начали пустеть улицы, люди в спешке перепарковывали с тротуаров во внутренние дворы и гаражи свои автомашины. Полицейские нервничали. В воздухе Бухареста запах­ло психологической гарью предстоящих беспорядков.
Кто-то из шахтеров, недовольный общим тоном газеты “Ромыния Либерэ”, пообещал в одном из телевизионных интервью “выяснить отношения” с газетой по дороге в город. По всей видимости, это означало разгром редакции и избиение ее сотрудников. Получив информацию о том,что шахтеры прибыли на вокзал, журналисты по­ставили все вверх дном: кто прятал в массивные сейфы компьюте­ры, кто лихорадочно спешил перегнать свою автомашину в безопа­сное место, подальше от редакции.
Четыре тысячи рабочих встречал отряд всего в полсотни поли­цейских – значит, им разрешили войти в город. О том, что шах­теры настроены агрессивно, уже знали, по дороге они разнесли в пух и прах железнодорожный вокзал в одном небольшом городе, разгромив попутно несколько частных магазинов.
Чумазые, в горняцких касках с фонариками, в черных комбине­зонах и резиновых сапогах, окруженные своими же активистами, следившими за порядком, они шутили и огрызались на вопросы ре­портеров. В ожидании прибытия второго поезда по команде лиде­ров они послушно сели на перроне, уверенные, сознавая свою си­лу. “Мы настроены решительно и не уйдем из столицы, пока не будут удовлетворены наши политические и экономические требова­ния”,- отвечали они журналистам, поигрывая перед камерами пал­ками и стальными прутьями. Кто-то мелом написал на вагоне:”Пе­тре Роман, спускайся к нам в забой, от тебя будет больше поль­зы там, чем в кресле премьер-министра!”
После прихода второго поезда колонны горняков организованно прошли пешком в центр города, оставив без внимания опустевшую редакцию газеты “Ромыния Либерэ”.Шахтеры расположились на пло­щади Виктория и устроили сидячую забастовку перед зданием пра­вительства. В считанные часы они обросли толпами жителей Буха­реста. Так начиналось это – в первые часы еще мирное – проти­востояние власти и народа, вызванное процессом либерализации цен.
Снова произошел штурм телецентра. После неудавшейся попытки завладеть домом правительства на площади Виктория отряды шах­теры переместились в район телевидения и несколько часов осаж­дали его. Они были менее организованны, чем их предшественники с Университетской площади, но более смелы и настойчивы. Все та же территория снова стала ареной уличных гражданских боев.
Отличительная деталь: полиция и части специального назначе­ния снова не применили против возмутителей спокойствия огнест­рельного оружия. Почему? Да потому, что это означало бы полную дискредитацию существующего режима. Если бы такое произошло,то на общем демократическом фоне правительству Румынии не остава­лось бы ничего другого, как подать в отставку. Один полицейс­кий сказал тогда: “Я сдал автомат и не завидовал сам себе,ког­да стоял со щитом и дубинкой.Я очень боялся быть оторванным от своей цепи. Мне пришлось на себе испытать эту “ахиллесову пя­ту” демократии.
В этот раз для борьбы с шахтерами в Бухаресте применили ис­пытанное западными демократиями оружие – “хлопушки” и слезото­чивый газ.Когда толпа с “зажигалками” наготове приближалась на опасно близкое расстояние к цепи полицейских, охранявших объ­ект, в ее ряды по команде выбрасывались специальные взрывпаке­ты, разрывавшиеся с большим грохотом, но не причинявшие телес­ных повреждений. Звуковой эффект вызывал инстинктивное чувство страха. Использовались и капсулы со слезоточивым газом, выст­реливаемые из специальных приспособлений, по мнению специалис­тов, обычного раздражающего действия, без нервно-паралитичес­ких компонентов.
Сначала на узких улицах Бухареста газы отбросили горняков, но вскоре атакующие разобрались в механизме воздействия вещес­тва на организм. Выяснилось, что газ вызывает сильное слезовы­деление, раздражая не столько глаза, сколько носоглотку. Тогда рабочие использовали смоченные водой носовые платки, чтобы ды­шать через них.
Пострадали же в основном жители данного района. Газ тяжелее воздуха, и поначалу даже не придаешь особого значения шипящим и крутящимся на асфальте цилиндрикам. Но постепенно газ выте­сняет воздух и начинает подниматься, доходит через какое-то время до головы,начинает сильно щипать глаза. Инстинктивно хо­чется проморгаться, вытереть глаза, но этого нельзя делать, слезы потекут ручьем, и тогда становишься полуслепым, полубес­помощным, как маленький ребенок. Газ осел в низинах, и жите­ли близлежащих домов, живущие на первых этажах, на несколько дней были вынуждены перебраться в другое место, пока газ не рассеялся. Долго еще, проезжая это место на машинах, люди бы­ли вынуждены закрывать окна.
В рукопашных схватках с полицейскими шахтеры применили изо­бретенное ими еще год назад оружие – полутораметровые металли­ческие палки, нарубленные из толстого стального троса. Гибкая, в чем-то использующая эффект штурмовой полицейской дубинки,эта “палица” способна перебить позвоночник человека даже в броне­жилете.
В качестве другого оружия шахтеры использовали также дорож­ностроительную технику – бульдозеры, гусеничные экскаваторы, просто грузовики.Разогнав многотонные махины, их как таран на­правляли на здание, попутно поджигая.Под прикрытием таких сво­еобразных танков-крепостей шли на штурм.
Среди шахтеров было немало стариков, пенсионеров,инвалидов. Либерализация цен больно ударила по их карманам. Не в силах участвовать в боях с полицейскими, они разбирали руками булыж­ную мостовую.
Многое еще можно было бы рассказать об ужасах этих граждан­ских беспорядков, главная побудительная причина которых заклю­чалась в экономической политике государства.
Чего же добились шахтеры в результате своего похода на сто­лицу ? По большому счету – ничего. Их политическое требование об отставке премьер-министра, представлявшего, по мнению неко­торых из них, интересы французского и израильского капитала в стране, было в конце концов удовлетворено. Он ушел с занимае­мого поста, но не спустился в забой, как они хотели, а остался лидером Фронта Национального Спасения. Кресло премьер-министра занял Теодор Столожан, продолживший экономическую политику по ранее намеченному плану, в том числе и либерализацию цен. Один шахтер из долины Жиулуй уже после событий сказал в телеинтер­вью: “Если бы я знал заранее, каких результатов мы добьемся,ни за что бы не отправился в Бухарест”. И все-таки правительство пошло на отдельные социальные уступки в отношении шахтеров, учитывая тяжелые условия труда под землей и во многом неустро­енный их быт.
ГЛАВА 11. ВЫБОРЫ.
На 9 февраля 1992 года были назначены выборы в местные ор­ганы власти. Румыния подошла к ним в труднейшей обстановке.
Зима обрушила на людей невыносимую стужу. В условиях энер­гетического кризиса это означало подрыв экономики и ухудшение условий жизни людей.
За прошедшие после свержения Чаушеску годы реальные доходы населения уменьшились на 20%. Сто раз приходилось подумать че­ловеку, прежде чем купить килограмм картофеля, лука или газе­ту. Однако если в магазине и на городском базаре превалировал пессимизм, то среди парламентариев, журналистов, политиков на­строения были не столь мрачными, хотя и они не снимали от хо­лода пальто даже в своих кабинетах. Здесь они не только дели­лись своими впечатлениями от длинных очередей, переполненных автобусов, замков, повешенных на воротах многих предприятий, больших и малых. Появились вполне конкретные данные, которые свидетельствовали о том, что лед на реке приватизации все-таки тронулся.
Усилилась активность различных политических партий в пред­дверии выборов. Демократы, боясь проиграть выборы,пошли на по­литический шаг, который еще сильнее накалил обстановку в стра­не. Центральная избирательная комиссия отказалась зарегистри­ровать Румынскую социалистическую рабочую партию для того,что­бы она смогла участвовать в выборах.
Это решение было мотивировано тем, что РСРП, по мнению ЦИК, стала “повторением Румынской коммунистической партии в новых условиях”. Но РСРП была полна желания способствовать процессу демократических преобразований, выходу Румынии из экономичес­ких трудностей. РСРП имела авторитет в широких массах. Блокада и дискриминация РСРП привели к сокращению уже существующего демократического пространства.
Руководство РСРП обратилось к правосудию. Но районный суд Бухареста принял решение: Румынская социалистическая рабочая партия не может участвовать в выборах.
Острота предвыборной борьбы порой настораживала и даже вы­зывала страх. Ведь почти 140 политических партий,разбившись на коалиции, блоки, группировки, вели ожесточенную борьбу за то, чтобы посадить своих выдвиженцев в кресла руководителей город­ских и сельских администраций. Всего “кресел” – 42951, а пре­тендентов на них было около 140 тысяч.
Подавляющее большинство из 16,6 миллиона румынских избира­телей выполнили свой гражданский долг – опустили бюллетени на выборах в местные органы власти.А ведь до последнего дня перед выборами авторы прогнозов за малым исключением говорили об апа-
тии в обществе, резком снижении политической активности румын.
Но оказалось, что ни холод в квартирах и домах, ни рост цен,ни безработица не сковали дух,не нейтрализовали политическую эне­ргию людей. А может быть, именно эти факторы, то есть отчаяние вместе с надеждой на то, что к власти на местах придут люди, которые вылечат страну, вдохнули огонь активности?
Главным оппонентом правящего Демократического Фронта Нацио­нального Спасения выступила Демократическая конвенция, состоя­щая из 14 партий. В Бухаресте кандидат от Демократической кон­венции набрал 40% голосов, а его соперник от Демократического Фронта Национального Спасения – 30%. Но в других городах и на селе ситуация была другой. Хотя ДФНС одержал общую победу, пе­риод его монополии на власть кончился.
В сентябре состоялись парламентские выборы. Обе ветви ФНС участвовали в них как отдельные партии. Некоторые политические формирования Румынии включили в списки кандидатов в члены па­рламента граждан Республики Молдова. По спискам Демократичес­кого фронта национального спасения в сенат Румынии баллотиро­вался молдавский поэт Григоре Виеру.В румынский парламент про­шли лидеры Христианско-демократического народного фронта Мол­довы М.Друк и Ю.Рошка, активные сторонники этого движения поэ­тесса Л.Лари и Н.Дабиж, а также бывший министр обороны Молдовы
И.Косташ. До выборов им было предоставлено румынское гражданс­тво.
Демократический фронт национального спасения выиграл выборы в парламент. ДФНС завоевал в Собрании Депутатов 117 мест из 340, а в Сенате – 49 из 143 (Демократическая конвенция соотве­тственно 82 и 34).
Осенью прошли и президентские выборы. Они прошли в два ту­ра. Первый тур был отборочным. После его окончания борьбу за пост главы государства должны были продолжить двое.
Главным соперником Иона Илиеску, представителя Демократиче­ского фронта национального спасения, был кандидат Демократиче­ской конвенции Румынии, 53-летний ректор Бухарестского универ­ситета Эмиль Константинеску. Козырей у него было немало. Глав­ный – он не нес ответственности за экономические трудности,пе­реживаемые страной, в том числе за 50-процентное повышение ро­зничных цен, которое было осуществлено незадолго до выборов.
Свою кандидатуру выдвинул бывший глава правительства Молда­вии Мирча Друк. Экс-премьер, кандидат сначала от экологическо­го движения, а потом как независимый пытался сделать президен­тскую карьеру на обещаниях присоединить Молдову к Румынии. Но оказалось, что румынам Молдовы мало.
Монархисты рассчитывали на экс-короля Михая. Но он смалоду­шничал, отказался от гонок за президентство, чем, естественно, ослабил правых.
Вперед же вышел Ион Илиеску. Хотя против него пустили в ход мощнейшие пропагандистские орудия не только в самой Румынии,но и за рубежом. Договорились до того, что кандидата от Демокра­тического фронта национального спасения объявили “советским агентом”. Но Илиеску выиграл первый раунд.
Илиеску не только предлагал программу выхода из экономичес­ких тупиков – он что-то конкретно делал для этого. Больше то­го, мужественно принимал упреки в том, что многое не получает­ся. Но ведь реформы – не усыпанная розами дорога в рай.
Важный фактор – это поддержка Илиеску многими членами Соци­алистической рабочей партии. Вот почему такой сильный против­ник, как П.Роман, лидер Фронта Национального Спасения, чей ка­ндидат не вошел в первую двойку, с горечью и досадой заявил: “Очень грустно, но самой влиятельной партией в Румынии остает­ся коммунистическая!”
Во втором туре президентских выборов Ион Илиеску набрал 60% голосов избирателей.За Эмиля Константинеску проголосовали 40%. В выборах приняло участие около половины из 16 млн. избирате­лей.
Противники Илиеску решили, что он обвел их вокруг пальца, сфотографировавшись с Майклом Джексоном. Эти снимки, превра­щенные в красочные плакаты,сразу оттеснили на задний план пор­треты Э.Константинеску.
-Надо было пригласить Софию Ротару спеть что-нибудь в штаб- -квартире Демократической конвенции, – задним числом рассуждал один из ее деятелей, – тогда чаша весов по крайней мере выров­нялась бы.
Что и говорить, Майкл Джексон помог Илиеску. Часть молодежи не могла сказать “нет” человеку, принявшему ее кумира. Но, ду­мается, если бы Ротару согласилась, а Джексон заболел и объе­хал Бухарест стороной, ясно: верх все равно одержал бы ДФНС. Конечно, личное обаяние, зрелость и мудрость (3 марта 1993 го­да Илиеску исполнилось 63 года), крепкое здоровье, умение вес­ти диалог, эрудиция и выдержка сыграли свою роль.
Илиеску поставил и вел себя так,что на него смотрели как на мост между прошлым и настоящим, как на нужного человека в нуж­ное время.
ГЛАВА 12. “ПРОФСОЮЗНЫЙ ТЕРРОРИЗМ” И КОРРУПЦИЯ. Экономическая ситуация в стране все ухудшалась и ухудшалась.
Крупные предприятия не могли найти потребителей своей продук­ции. Росла безработица. В какой-то мере смягчала это положение возможность создать свое небольшое дело: открыть часовую мас­терскую, прачечную, столовую, парикмахерскую.В Румынии все бо­льшую роль стал играть мелкий и средний бизнес, который стал бурно развиваться после принятия в январе 1990 г. декрет-зако­на “Об экономической деятельности на основе свободной инициа­тивы”. Но появление мелких частных и акционерных предприятий, конечно же, не могло решить всех проблем румынской экономики.
Всемирный банк отказал Румынии в получении заключительной выплаты по займам примерно в 150 миллионов долларов. В качест­ве причины было названо неблагоприятное состояние экономики страны.
Либерализация цен, дифференциация доходов отдельных граж­дан и энергетический кризис вызывали недовольство многих слоев населения. Румынское правительство стало подвергаться резкой критике левых и националистических партий. В этих условиях си­льные профсоюзные движения решились на забастовки.
10 декабря 1992 г. в Бухаресте и остальных уездных центрах не вышла ни одна из 1300 с лишним газет. Причина тому – 24-ча­совая забастовка, которую провели работники более 20 типогра­фий. Главным требованием было повышение заработной платы в два раза.
“Пик” забастовок пришелся на август 1993 года. Сначала за­бастовали шахтеры крупнейшего угледобывающего региона Румынии Валя Жиулуй.
Почти 10 дней вся страна с тревогой следила за тем, как ра­зворачивался в Валя Жиулуй трудовой конфликт между горняками и правительством. С тревогой не только потому, что от работы 46 тысяч шахтеров этого угледобывающего бассейна зависит обеспе­чение теплом граждан зимой, но и потому, что за горняками Валя Жиулуй давно закрепилась в Румынии репутация бунтарей.
Так, после декабрьских событий 1989 года они в сложные для страны политические моменты трижды совершали “походы на Буха­рест, сопровождавшиеся избиением мирного населения, столкнове­ниями с полицией, хулиганскими выходками. Да и в этот раз ли­дер горняков председатель Лиги шахтерских профсоюзов Мирон Ко­зма вновь пытался припугнуть правительство Румынии очередным “походом на столицу”. Однако кабинет министров проявил твер­дость и с самого начала расценил требования шахтеров увеличить среднюю зарплату до 268 тысяч лей, что в 3 раза превышало сре­дние заработки по стране, как чрезмерные.
Используя электронные средства массовой информации, кабине­ту министров удалось доказать населению, что требования шахте­ров выглядят просто возмутительными по сравнению с доходами остального населения Румынии. В итоге правительство смогло не только расколоть шахтерскую лигу М.Козмы, из которой вышло не­сколько горняцких профсоюзов, но и сплотило против забастовщи­ков практически все политические силы Румынии. В результате в ходе состоявшихся 10 августа переговоров Лига шахтерских проф­союзов была вынуждена согласиться с предложенной премьер-мини­стром Румынии Н.Вэкэрою тарифной ставкой 166 тыс. лей. А с ка­ждым горняком отныне стал заключаться индивидуальный трудовой договор.
Однако с завершением девятидневной шахтерской стачки, каж­дый день которой, по данным агентства Рейтер, обходился стране в 600 тысяч долларов, испытание для кабинета министров не за­кончилось. Вслед за горняками всеобщую забастовку объявили ма­шинисты румынских железных дорог,которые также потребовали по­вышения зарплаты.
И на этот раз правительство не было намерено идти на поводу у избирателей. Власти страны сразу же подали в суд на федера­цию профсоюзов машинистов. Характеризуя волну забастовок в Ру­мынии, министр труда и социальной защиты Д.М.Попеску заявил, что Румыния столкнулась не с профсоюзной борьбой, а с “профсо­юзным терроризмом”.
Если в первые дни забастовки в сообщениях румынского радио и телевидения отмечалась частичная блокада железных дорог, то к шестому дню стачки, заявил министр транспорта Паул Теодору, “забастовка парализовала все железнодорожные центры страны, включая международное пассажирское и грузовое сообщение”.
Так, блокированным оказался мост “Дружбы”, связывающий Ру­мынию с Болгарией. На территории Венгрии скопились сотни ваго­нов, включая вагоны со скотом, которые должны были проследо­вать транзитом в Иран. Под угрозой остановки оказалось немало румынских предприятий, грузы сырья и комплектующих для которых застряли на неизвестное время в пути. На железнодорожных вок­залах скопились тысячи пассажиров, которые в разгар сезона от­пусков вместо побережья Черного моря и альпийских лугов Карпат вынуждены были “загорать” у закрытых билетных касс, внося до­полнительную нервозность и в без того накаленную забастовкой обстановку.
О том, что накал страстей был достаточно высоким, свидете­льствует и тот факт, что неизвестные пригрозили даже взорвать железнодорожный вокзал в Брашове. К счастью, угроза оказалась ложной. Взрывного устройства обнаружить не удалось. Однако это подтвердило слова министра труда и социальной защиты Д.М.Попе­ску, что Румыния столкнулась с настоящим “профсоюзным террори­змом”.
Профсоюз машинистов поездов никак не отреагировал на вер­дикт Верховного суда Румынии отложить проведение забастовки до 31 октября и сесть за стол переговоров. Требование же железно­дорожников увеличить зарплату с самого начала было расценено кабинетом министров как чрезмерное,а сама стачка объявлена не­законной. Премьер-министр Николае Вэкэрою заметил в этой свя­зи, что машинисты поездов уже имеют среднемесячную зарплату в 180 тысяч лей, что в два раза превышало средние заработки по стране. Он сказал, что дальнейшее ее повышение может только подстегнуть уровень инфляции, которая, по данным агентства Ре­йтер, на момент забастовки составляла 230%, подорвать теряющую силу национальную валюту, вызвать новый виток роста цен, что в целом может привести экономику Румынии на грань катастрофы.
Президент Румынии Ион Илиеску провел четырехчасовые пере­говоры с лидерами бастовавшего профсоюза. Тем не менее эти пе­реговоры ничего не дали. Призыв главы румынского государства прекратить стачку и возобновить работу поддержал лишь один из лидеров профсоюза машинистов Иоан Влад. Однако его коллеги по профорганизации тут же обвинили И.Влада в предательстве их ин­тересов.
Забастовка вошла в новую стадию после того, как свыше двух­сот железнодорожников в Яссах на северо-востоке Румынии объя­вили забастовку.
Сложившуюся ситуацию в стране премьер-министр Румынии Нико­лае Вэкэрою расценил как “чрезвычайно сложную”, потребовав в ультимативной форме прекратить стачку и приступить к работе. Однако и после этого поезда не двинулись по своим маршрутам. Лишь только крайнее решение кабинета министров, доведенное до сведения лидеров профсоюза послать в железнодорожные депо от­ряды полиции,возымело действие. Железнодорожное движение в Ру­мынии возобновилось. “Угроза полицией, отрядами жандармерии и разрывом трудовых договоров с машинистами заставила забастов­щиков возобновить работу”, – заявил лидер свободного профсоюза машинистов И.Влад.
Так закончилась самая крупная в посткоммунистический период забастовка профсоюза машинистов, в течение недели парализовав­шая не только все железнодорожное сообщение страны, но и зас­топорившая движение транзитных поездов на границах с сопреде­льными государствами.
Особенно ощутимые потери понесли Венгрия и Болгария. Убытки каждой страны, по данным агентства Рейтер, за первые пять дней стачки вплотную приблизились к 400 тысячам долларов. Однако их потери не идут ни в какое сравнение с ущербом самой Румынии, составившим 150 миллиардов в национальной валюте – леях и 130 миллионов долларов.
Стачка, заявил президент Румынии Ион Илиеску, нанесла удар по всем отраслям национальной экономики, подорвала снабжение горючим и продовольствием.
В мае 1993 года парламент Румынии утвердил персональный со­став комиссии по расследованию фактов коррупции среди высоко­поставленных чиновников. В комиссию, состоящую из 13 сенаторов и депутатов, были включены представители всех главных полити­ческих партий и общественных движений.
Было раскрыто много сенсационных случаев коррупции. В каче­стве обвинителей выступили высшие чины румынской армии.
Бывший комиссар финансовой гвардии генерал Георге Флорикэ попытался выступить с разоблачениями махинаций представителей правительства, силовых министерств, депутатов парламента. Но высказаться до конца ему не дали. Затем в Румынии разразился новый скандал: “дело полковника Кэпэцыне”.
Полковник обвинил в контрабанде драгоценных металлов, нар­котиков и угнанных из Западной Европы легковых автомобилей как минимум восемь генералов и столько же полковников МВД Румынии. Согласно показаниям полковника Кэпэцыне, в порту Констанца в грузовых контейнерах, предназначенных для отправки в Ливан, вместо грузов, обозначенных в документах, были семь лимузинов, украденных на Западе. Как показал Кэпэцыне, в качестве платы за украденные в Западной Европе “мерседесы” и “линкольны” в Румынию из стран Ближнего Востока поступали наркотики, которые затем переправлялись в страны с твердой валютой.
Еще одной сенсацией стало разоблачение махинаций Петре Ро­мана,лидера Фронта Национального Спасения, бывшего премьер-ми­нистра, депутата парламента. Он был обвинен в фальсификации документов и злоупотреблении служебным положением.
Опираясь на документы расследования, проведенного контроль­ной комиссией при премьер-министре, газета “Адевэрул” обвинила Романа в махинациях с пятнадцатью виллами и квартирами, кото­рые он,находясь на посту главы правительства, распределил меж­ду нужными ему людьми. Петре Роман не забыл и себя, подобрал для семьи трехэтажную виллу в самом престижном квартале Буха­реста. В том самом квартале “Весна”,где некогда проживала рас­стрелянная чета Чаушеску.
Cемья лидера Фронта национального спасения,состоящая из че­тырех человек, расположилась в одиннадцатикомнатной вилле с тремя ванными комнатами, специальной комнатой-холодильником, в окружении сада, площадь которого составляет почти две тысячи квадратных метров.
Арендная плата за дом, состоявший ранее на балансе румынс­кой компартии и предназначавшийся для зарубежных гостей, дол­жна составлять 2583 доллара. Бывший же премьер росчерком пера сократил ее в тысячу раз. А свою квартиру в центре Бухареста площадью 140 квадратных метров сдал в аренду румыно-итальянс­кой фирме.
Закон запрещает владельцам частных квартир быть одновремен­но съемщиками принадлежащей государству жилой площади. Поэтому Петре Роман был вынужден освободить виллу.
Наряду с объективными экономическими факторами непрекращаю­щиеся забастовки, а также укоренившаяся на всех уровнях власти коррупция мешали Румынии выйти из кризиса.
ГЛАВА 13. ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКИЕ СВЯЗИ
И МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ.
К лету 1993 года внешний долг Румынии составил 2,3 миллиар­да долларов (в начале января он составлял 2,1 миллиарда долла­ров).
Николае Чаушеску, прежде чем его свергли и казнили, успел полностью выплатить внешние долги страны. Но за последние три года посткоммунистические правительства сделали займы для про­ведения экономических реформ.
Во внешний долг Румынии входят кредиты, полученные от Меж­дународного валютного фонда и Мирового банка, ссуда от Ирака (1,6 млрд. долларов), от Египта (400 млн. долларов) и от Сирии (100 млн. долларов). Румыния задолжала также около 780 миллио­нов рублей Германии, Чехии, Словакии, Польше, Венгрии и России.
И должна еще получить сумму в размере 29,5 миллиона рублей от Албании и Болгарии.
В сентябре 1993 года премьер-министр Румынии Н.Вэкэрою по­бывал в Москве, где провел переговоры с премьером В.Черномыр­диным и был принят президентом Б.Ельциным. Все поставленные цели достигнуты, заявил он по возвращении в Бухарест.
На первое место в Бухаресте вынесли договоренность о допол­нительных поставках российского газа (2 миллиарда кубометров), что позволило смягчить традиционный для Румынии зимний топлив­ный кризис. Это стало возможным после того, как Бухарест вып­латил основную долю задолженности за предыдущие поставки газа.
Был вынесен на рассмотрение экспертов принципиально важный для Румынии вопрос о судьбе ее золотого запаса, эвакуированно­го еще в годы первой мировой войны в Москву. Если верить сос­тавителям выпущенного в Бухаресте сборника документов, реаль­ная стоимость этих ценностей превышает сейчас 1200 миллионов долларов. Но и у российской стороны есть свои контраргументы: например,Румыния в свое время не расплатилась с Россией за по­ставленное оружие, а также за имущество российской армии в Мо­лдове, доставшееся румынам в 1918 году. Так или иначе, пробле­ма взаимных расчетов была поставлена на практические рельсы.
Очень серьезной проблемой в Румынии являются межнациональ­ные отношения. Проблема трансильванских венгров – не единст­венная межнациональная проблема Румынии. Непросты и взаимоот­ношения цыган с остальным населением страны.
Десятки цыганских семей, спасшихся от расправы под защитой полицейских и жандармов, 4 убитых и 13 сожженных домов – таков печальный итог самосуда, который учинили жители села Хедерень, что в трансильванском уезде Муреш, над своими односельчанами- -цыганами.
Поводом для погрома послужил бытовой конфликт между безра­ботным цыганом и его односельчанином-румыном, конфликт, закон­чившийся смертью румына.
Весть о происшедшем с быстротой молнии распространилась по окрестным населенным пунктам. К месту трагедии устремились со­тни людей, одержимых желанием изловить и наказать виновных.Что и было сделано: дом цыгана был сожжен,сам он,а также его брат, к конфликту отношения не имевший, были подвергнуты самосуду.
Однако “суд Линча” не охладил страсти толпы: были разгром­лены и сожжены еще 12 домов, в которых проживали цыганские се­мьи. В огне погиб еще один человек. Только стянутым подразде­лениям полиции удалось остановить насилие.
Вскоре после трагедии император цыган Румынии Юлиан | Рэду­леску потребовал от главы госбезопасности провести расследова­ние всех случаев нарушения прав цыган, доложить о них руковод­ству страны и возместить нанесенный его народу ущерб.
“Чаша терпения ромов переполнена”, – предупредил Юлиан |. Цыган в Румынии преследуют четыреста лет, говорится в открытом письме императора. В 1941 году в целях “расового оздоровления” страны свыше 600 тысяч цыган были насильственно выселены в Приднестровье. Депортация сопровождалась открытым грабежом. У выселенных было конфисковано почти полтора миллиона лошадей, 6 тонн золота и свыше 11 тонн серебра. От голода и холода погиб­ло более 35 тысяч человек.
С 1944 года, продолжает Ю.Рэдулеску, “на нас обрушилась но­вая чума в лице Румынской рабочей партии и ее генерального се­кретаря Георгиу-Дежа.” В 1960 году, например, правительство обязало цыган сдать все золото, которое они имели. Ослушников ждало тюремное заключение. Всего, говорится в письме,с 1960 по 1989 год власти конфисковали у цыган 7,5 тонны золота.
Цыган уничтожали физически,разрушали их дома.Только в 1991- -1993 годах в различных селениях было сожжено 64 дома, принад­лежащих цыганам. Все эти случаи сопровождались человеческими жертвами.
Письмо цыганского императора дополнила публикация в оппози­ционной газете “Ромыния либерэ”: из двух с половиной миллионов проживающих в стране цыган большинство не имеет работы, свыше половины из них неграмотны.
По мнению газеты, в цыганских кланах формируются преступные группировки, организованные по типу итальянской мафии, а также расистско-экстремистские организации. В равной степени, впро­чем, это относится и к румынам. Национал-патриотическая газета “Великая Румыния” недавно намекнула на существование подполь­ной организации “Борьба против цыган”. В ответ на это один из вице-президентов общины цыган Румынии Иван Георге пригрозил: если не будут найдены виновные в смерти цыган из села Хэдэ­рень, “однажды ночью Румыния запылает со всех концов”.
Снять остроту проблемы, по мнению “Ромынии либерэ”, могло бы принятие законов, направленных на развитие традиционных цы­ганских ремесел, привлечение глав кланов к разрешению конфлик­тов, создание широкой образовательной системы, которая помогла бы цыганам интегрироваться в общество. Однако,с сожалением от­мечает газета, в сегодняшней Румынии подобные реформы вряд ли возможны: цыган в стране не ожидают перемены к лучшему.
Румыния и Молдова взяли курс на интеграцию и дальнейшее объ­единение. Румыния, естественно, хочет расширить свои границы, стать более влиятельным государством. Другие выгоды хотят из­влечь молдаване.
“Мы говорили года 2-3 назад, что смешно создавать здесь не­зависимое, процветающее, неделимое государство по типу Швейца­рии, что между Украиной и Румынией не может возникнуть ничего другого, кроме новой Северной Ирландии, нового Кипра, нового Ливана. Именно это и случилось… Чтобы потери были наименьши­ми, мы все должны осознать: единственный выход – в объединении с матерью-родиной Румынией”. ( Мирча Друк, лидер Христианско- -демократического народного фронта, экс-премьер Молдовы. “Ца­ра” – газета ХДНФ, 3 ноября 1992 г.)
“Если мы выйдем из рублевой зоны и оформим все это полити­чески, то вполне естественно, что с нас потребуют перехода на обменные операции по мировым ценам и скорее всего в твердой валюте. На мой взгляд, Молдова с ее экономическим потенциалом вряд ли в обозримом будущем станет Швейцарией. К нашему сожа­лению,она не в состоянии быть абсолютно самостоятельной с эко­номической точки зрения. Реальность такова, что Молдова должна быть чьим-то сателлитом. К сожалению, это наша роль на сегод­няшний день. Если мы откажемся от этой роли по отношению к Ро­ссии или СНГ, то, для того, чтобы выжить и не потерпеть крах, нам понадобится более сильный партнер”. ( Мариан Лупу, началь­ник отдела в Министерстве внешнеэкономических связей Молдовы. “Республика” – газета Социал-демократической партии Молдовы, N27, ноябрь 1992 г.)
Но конкретные шаги к объединению делаются с трудом. Весной 1992 года в Молдове побывал Ион Илиеску. Национальный совет объединения Молдовы и Румынии потребовал от руководителей двух стран “Договор о братстве и интеграции”.Но во время визита до­говор подписан не был.
Но уже через год Румыния стала активно помогать Молдове. Члены палаты депутатов приняли закон о финансировании некото­рых видов деятельности в отношениях с Республикой Молдова, ко­торый предусматривал создание специального фонда в размере не­скольких миллиардов лей. Из этих средств стали финансировать программу экономической интеграции и подготовки в Румынии кад­ров для Молдовы, направили в соседнюю республику школьные уче­бники, улучшили улучшили условия работы контрольно-пропускных пунктов на совместной границе.
Когда Молдова отказалась ратифицировать Устав СНГ,президент Румынии Илиеску выступил с заявлением, в котором сказал, что Румыния будет содействовать Молдове в преодолении любых эконо­мических трудностей, вызванных этим решением. Эти слова сразу же были подкреплены делом. Правительство Румынии выделило Рес­публике Молдова кредит в 200 млрд. лей. Кредит был предостав­лен на льготных условиях сроком на 8 лет с началом выплаты че­рез 2 года после предоставления. Основной целью кредита была закупка Молдовой топливно-энергетических ресурсов.
Румыния приступила к модернизации вооруженных сил и измене­нию военного законодательства: соответствующий закон был при­нят в начале октября 1993 года сенатом.
-Новое законодательство позволит нам создать мощную армию с эффективной системой руководства. Бухарест желает модернизиро­вать вооруженные силы в соответствии со стандартами, существу­ющими в НАТО,- заявил министр обороны К.Никулае Спирою. По его словам, Румыния намерена если и не вступить, то на первых по­рах присоединиться к Североатлантическому союзу.
Согласно данным министерства национальной обороны, свыше 51 процента румын высказываются за вступление или присоединение к НАТО в качестве ассоциированного члена. По их мнению, это спо­собно гарантировать безопасность страны в случае нападения из­вне. Что же касается возможного агрессора, то почти 56% опро­шенных считают, что им может стать Венгрия, свыше 36% – Россия,
более 13% опасаются пасть жертвой коварных замыслов Украины.
Не случайно Россия, не имеющая сегодня даже общих границ с Румынией, оказалась в глазах ее жителей потенциальным против­ником: обывателя старательно убеждает в этом здешняя пресса. Практически не проходит и дня, чтобы на страницах газет не по­явились материалы о “коварном русском мужике”. Например, в пе­редовице “Россия – это Россия”, посвященной трагическим собы­тиям 3-4 октября в Москве, бывший орган румынского комсомола “Тинеретул либер” писал:”Хорошо известно, что все зло нам при­несли русские. Независимо от того, как зовут их вождя: Иван Грозный, Петр Великий, Сталин или Борис Ельцин. Он не может взирать на другие страны,как на равные. Слабые ростки демокра­тии в России мало меняют ее экспансионистскую сущность.”
Подобные утверждения, повторяемые в различных вариантах,бе­зусловно,не могут не влиять на формирование общественного мне­ния. Вот и приходят румыны к необходимости искать защиты “от опасности” под крылом НАТО.
Что же касается собственных вооруженных сил страны, то сей­час их численность составляет 200 тысяч человек, а в случае объявления мобилизации под ружье могут быть поставлены еще око-
ло 600 тысяч. По словам министра обороны К.Н.Спирою, оборонная
промышленность Румынии способна производить весь комплекс воо­ружений для пехоты, некоторые виды ракет, военные корабли,бро­нетранспортеры и танки,вертолеты и даже два типа истребителей- -бомбардировщиков.
В последнее время отношения Румынии с Россией обострились. Прежде всего из-за “дела Илашку”. Речь идет о суде над шестью сторонниками Народного фронта Молдовы во главе с Илией Илашку, обвиненных в убийстве двух должностных лиц в Приднестровье ве­сной 1992 года. Прокурор Приднестровской республинки потребо­вал вынести троим из них смертный приговор.
Президент Румынии Ион Илиеску обратился к президенту Ельци­ну с просьбой помочь прекратить продолжение суда. Илиеску об­ратился с такой же просьбой к президенту Молдовы Снегуру, Со­вету Европы, организации “Эмнисти интернэшнл” и Совещанию по безопасности и сотрудничеству в Европе. Такие шаги предпринял президент.
Румынская толпа не могла остаться в стороне. Во-первых, она осадила российское посольство в Румынии. На тротуаре,вдоль ог­рады, опоясывающей здание посольства, выстроилась цепочка по­лицейских. Рядом дежурили несколько машин с одетыми в граждан­ское сотрудниками румынской госбезопасности.
Сами же пикетирующие расположились на тротуаре через дорогу от посольства. Группа небольшая, но состав ее постоянно менял­ся. Участники пикета потребовали от руководства Румынии более решительных действий. В интервью газете “Ромыния либерэ” один из пикетчиков, рабочий завода “Фаур”,заявил: “Почему мы не мо­жем, сев на танки, отправиться в Приднестровье и спасти Илаш­ку?” Другие пикетчики предлагали “взять в заложники кого-ни­будь из русских. Только так можно обращаться с русскими”.
В знак солидарности с пикетчиками водители машин, проезжаю­щих мимо представительства России, непрерывно сигналили. Дела­ли они это по команде одного из участников пикета, который с плакатом “Сигнальте в поддержку Илашку” разместился на обочине проспекта Киселева.
Предложение редакции газеты “Адвэрул” переименовать прос­пект, где находится посольство России, в “Бульвар Илашку”, бы­ло одобрено на внеочередном заседании местного муниципального совета Бухареста. На нем же приговоренным судом Тирасполя за “террористическую деятельность” Илашку и его товарищам были присвоены звания почетных граждан Бухареста. Решением муници­пального совета перед посольством России была установлена же­лезная клетка,типа той,в которой содержались обвиняемые в тер­роризме в зале Тираспольского суда.
Из всех обещаний Жириновского румынскую общественность шо­кировало заявление о том, что Молдова станет российской губер­нией со столицей в Тирасполе. Отвечая на вопросы корреспонден­та газеты “Ромыния либерэ”, что он думает о судьбе приговорен­ного к смертной казни судом Приднестровья Илие Илашку и его товарищей, Жириновский ответил: “Виновны. Используя румынское оружие, они совершщали преступления, насиловали женщин. За это бандитов из Кишинева ждет расплата. Суворов освободил Молдову от турок.А там, где пролилась русская кровь,- русская земля..”
Антироссийские настроения румын проявились не только в пи­кетировании посольства. В декабре 1993 г. в Бухаресте две ночи подряд неизвестные сбрасывали с постаментов и разбивали памят­ники русским и советским писателям и поэтам.
Жертвами ночных вандалов стали изваяния Льва Толстого, Мак­сима Горького, Владимира Маяковского, Тараса Шевченко. Судя по всему, разрушители заранее готовились к этой акции, поскольку в не освещенном ночью парке отыскать скульптуры, расставленные на различных аллеях, крайне трудно.
Осквернению подверглось и кладбище советских воинов на ок­раине румынской столицы, с которого были сорваны металлические ворота с пятиконечными звездами. С монумента советским воинам, установленного в центре кладбища, неизвестные сорвали и разби­ли мемориальные плиты с надписью на русском и румынском язы­ках: “Вечная слава советским солдатам, погибшим на румынской земле”.
Помимо национализма, все большую опасность для Румынии на­чинает составлять фашизм. К личности маршала Иона Антонеску, первого кондукэтора Румынии, проявляется все больший интерес. Его начинают считать героем. В стране была образована и фашис­тская партия. Бывший полицейский Йоника Катенеску, собрав жур­налистов, объявил, что он восстанавливает в Румынии фашистское движение. Его официальное название – национальная легионерская партия. Цель – “борьба за справедливость в стране” методами, основанными на идеологии и морали “коричневых”.
Экономические трудности – далеко не единственная проблема,с которой нужно справиться современной Румынии.
ГЛАВА 14. ШАТКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ КАБИНЕТА МИНИСТРОВ.
1 декабря – день национального праздника Румынии. И хотя Ион Илиеску призвал превратить праздник в “символ национально­го единства”,оппозиция выдвинула условие: выдайте въездную ви­зу королю Михаю, чтобы он, как и все румыны, “ликовал вместе с народом”. Проживающий в Швейцарии экс-монарх издал коммюнике, в котором подчеркнул, что приедет в Румынию как румын, а не король, и оспаривать нынешний конституционный порядок не наме­рен. МИД, однако, нашел “несоответствие” между этим заявлением и данными паспорта, где значится: “Король Михай I”. По этому поводу министр иностранных дел Теодор Мелешкану сказал: виза – дело техники, и если политические силы сочтут вояж Михая жела­тельным, визу ему дадут. Но президент вдруг решил не уступать своему министру. Тогда Демократическая конвенция, объединяющая парламентские оппозиционные партии, заявила: в Алба-Юлию (там должны были пройти главные торжества) не поедет,а проведет ми­тинг в Бухаресте.
И тут на сцену вышли бывший премьер Петре Роман и его пар­тия, которая тоже стоит в оппозиции к Илиеску. Роман решил-та­ки ехать на торжества, но на официальную трибуну подняться не захотел,а вместе с коллегами по партии коротал время, отведен­ное для митинга, среди простого люда. В самый разгар речи пре­зидента “романцы” вдруг решили уйти с площади, но натолкнулись на полицейский кордон. Полиция действовала жестко.
На этом румыны не успокоились. Демонстрации протеста против политики правительства становились все изощреннее. Вокруг дво­рца Котрочень манифестанты возили похоронный катафалк с пор­третами Илиеску и Чаушеску, а на площади перед резиденцией премьера вывалили кучу мусора, требуя, чтобы дворники вымели ее вместе с… кабинетом министров. На другой день министрам передали своеобразную “потребительскую корзину” – сплетенное из ракитовых прутьев лукошко, на дне которого покоилась горст­ка продуктов. А в День Святого Николая – покровителя бедняков и детей – у Дома правительства были выставлены изношенные са­поги, ботинки и шлепанцы с явным намеком, чтобы премьер напол­нил их “подарками” – повысил зарплату, снизил цены, увеличил социальные пособия.
На демонстрации румын скликали не только оппозиционные пар­тии, но и профсоюзы. Сейчас в стране действуют четыре крупных независимых профцентра. Есть, правда, еще один – с красивым названием: “Альянс конфедераций независимых профсоюзов”.(Кста­ти, в него входит и знаменитый профсоюз шахтеров из Валя Жиу­луй.) Но “четверка” сотрудничать с ним отказывается, полагая, что “альянс” специально создан властями, дабы еще больше рас­колоть профсоюзное движение и сделать его послушным. Именно эти четыре профцентра возглавили массированную атаку на прави­тельство, требуя безоговорочной отставки кабинета во главе с Николае Вэкэрою. К “четверке” прибавилась и “восьмерка” оппо­зиционных партий, представленных в парламенте. Естественно, подключились и студенты. Но кабинет Вэкэрою удержался. Для то­го чтобы сместить правительство (оно сформировано из предста­вителей правящей Партии социальной демократии (бывшего Демок­ратического фронта национального спасения) и беспартийных “те­хнократов”), оппозиции не хватило при голосовании в парламенте всего 20 голосов.
Это, однако, не обескуражило противников Вэкэрою. Через три дня после голосования о вотуме доверия правительству в парла­менте был создан новый политический союз, где главным полити­ческим лицом стала Партия национального единства румын (ПНЕР). К слову сказать, эта националистическая партия, входившая в правящую коалицию, давно хотела переметнуться на сторону оппо­зиции. ПНЕР обиделась, что ее представителям так и не доста­лись министерские портфели. К союзу намеревается присоединить­ся и Национальная партия воссоединения во главе с бывшим пре­мьером Молдовы, а ныне румынским гражданином Мирчей Друком. Лидеры едва родившегося союза объявили о намерении в феврале “начать все сначала”. По сему поводу один американский журна­лист метко заметил: “У нас предвыборная кампания заканчивается после голосования. В Румынии же она продолжается бесконечно!”
Власти хладнокровно парировали упреки в свой адрес. Премьер Вэкэрою нажимал на то. что его министры расплачиваются за оши­бки и необоснованные эксперименты предыдущих кабинетов, кото­рые возглавлял сначала Петре Роман, а потом Теодор Столожан, ныне эксперт Международного банка реконструкции и развития. По словам премьера, безалаберно были растрачены валютные резервы страны – 4 миллиарда долларов, 80% которых пошли на потребле­ние.
В актив своему кабинету премьер записал следующее: приоста­новление промышленного спада, стабилизация во внешней торговле и сельском хозяйстве, укрепление авторитета Румынии на между­народной арене. (В 1993 году Румыния была принята в Совет Ев­ропы, получила режим наибольшего благоприятствования в торгов­ле с США, подписала протокол о намерениях и меморандум с МВФ и МБРР, что позволит ей получить наконец долгожданные кредиты.)
Бесконечные препирательства с оппозицией стали для минист­ров делом привычным. Как, впрочем, вполне привычны и постоян­ные тренировки сотрудников органов охраны порядка. Проходят они в зале гигантского “Дома народов”, строительство которого затеял еще Чаушеску, да так и не успел закончить. Вооруженные щитами и дубинками спецназовцы отрабатывают упражнение “Пан­цирь” (когда бросают камни и бутылки) и “Туннель” (когда надо обеспечить проход высокопоставленных лиц через толпу демонс­трантов). “У нас уже был премьер, который произносил красивые речи и хорошо смотрелся на экране телевизора, – сказал как-то президент, намекая, безусловно, на симпатичного,с хорошими ма­нерами Петре Романа. – Но на этом посту нужно прежде всего ра­ботать, и нынешний премьер работает по 15 часов в сутки. Поэ­тому оставьте его в покое.”
В Румынии игра в политический покер за кулисами всегда была важнее всенародных выборов. Знает об этом и президент, который, “учитывая напряженную атмосферу в политической жизни страны”, предложил лидерам оппозиции встретиться, дабы “познакомиться с их точками зрения и предлагаемыми решениями”. Поэтому Демокра­тическая конвенция, не теряя времени, предложила правящей пар­тии сформировать коалиционное правительство. Было выдвинуто ею и условие – не допускать к министерским креслам экстремистские партии “Ромыния маре” (“Великая Румыния”) и ПНЕР. (Те обеспе­чивали “комфортабельное” большинство в парламенте правящей Па­ртии социальной демократии.) У партии Илиеску не было выбора: если бы к Демократической конвенции примкнула партия экс-пре­мьера Романа, то у них вместе было бы 47 голосов в партаменте, а это на 13 голосов больше, чем у Партии социальной демократии. Следовательно, она оказалась бы в меньшинстве.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:
1) “Вопросы истории” NN 9-10 1991 г. – А.А.Языкова. Крах “зо­лотой эпохи” Чаушеску.
2) “За рубежом” NN 5, 9, 14, 16 1991 г.
3) “Известия” NN 95, 105, 142, 152-154, 156, 173, 183, 195, 197, 198, 232, 242, 246 1993 г.
4) “Иностранная литература” NN 4, 5-6 1992 г.- Эдвард Бэр. Це­луй руку, которую не можешь укусить.
5) Малый энциклопедический словарь. Том II (выпуск IV). – Из­дательство Брокгаузъ-Ефронъ. Издание II-е, вновь переработан­ное и значительно дополненное. Санкт-Петербург, 1909 г.
6) “Наш современник” N6 1992 г. – Алексей Борзенко. Румынский секундомер бежит быстрее.
7) “Новая и новейшая история” N6 1991 г.- 23 августа 1944 г. в Румынии.
8) “Общественные науки и современность” N3 1992 г. – Н.Довжен­ко. Политические силы в постсоциалистических обществах. Румы­ния.
9) “Правда” NN 182, 226 1991 г. NN 13, 30, 34, 70, 114, 121, 134, 137, 168, 170, 185, 186, 195, 208, 225 1992 г.
10) “Предприниматель” N3 1992 г. – С.И.Кретов. Предпринимате­льство: сущность, директивы и перспективы.
11) Советский энциклопедический словарь. – Москва, “Советская энциклопедия”, 1987 г. Издание четвертое.
12) Страны мира. Справочник. – Москва. Издательство политичес­кой литературы. 1991 г.
13) “Финансовые известия” NN 41, 44 1993 г.
14) “Эхо планеты” N1 1994 г. – Н.Морозов. Румынская дубинка из мешка.

Join Us On Telegram @rubyskynews

Apply any time of year for Internships/ Scholarships