Россия как единое политическое сообщество народов
Вызванные распадом СССР грандиозные изменения, имеющие общепланетарные последствия, остро поставили на повестку дня волнующие всех граждан России вопросы: способна ли Россия преодолеть тоталитарное наследие и перейти на демократический путь развития? Может ли Россия повторить судьбу СССР и распасться на составные части? Насколько реален и перспективен сепаратизм в различных ее регионах? Какое будущее ожидает российскую государственность? Очевидно, что эти вопросы чрезвычайно сложны,но попытаться найти на них хотя бы самые общие ответы необходимо.
Распад СССР и последовавший за ним глубокий кризис нанесли мощный удар по самой государственной идее в России. Как правило, подрыв, а тем более потеря осевой идеи (осевого идеала), лежащей в основе того или иного сообщества людей, ведут к появлению множества идей, моделей, концепций. Не все из них выдерживают практическую проверку и, не сумев подтвердить свою жизнеспособность и эффективность, рано или поздно уходят в историческое небытие. С дискредитацией коммунистических идеалов в общественном сознании народов, населяющих территорию бывшего СССР, как бы образовался вакуум. Дело в том, что у многих из них, проживавших в течение нескольких веков совместно в пределах СССР и России, сформировалось чувство внешней и внутренней безопасности, утвердилась прочная гарантия своего существования. В создавшейся ныне ситуации эти. народы оказались в состоянии неопределенности и растерянности, словно лишились устойчивого якоря. Естественно, что для них могут быть притягательны различные идеи и проекты национально-государственного устройства – для кого-то на путях дистанцирования от России, а для кого-то в ее составе.
Однако известно, что государство – это весьма сложное органическое образование, формирующееся и процессе длительного исторического развития, и его невозможно расчленить по прихоти тех или иных политических деятелей и партий.
Причем указанные факторы не существуют и не могут существовать изолированно – они органически слиты друг с другом и с множеством других. Для формирования национального государства на определенной территории необходима прежде всего самодостаточность населяюшего ее социума в экономической, научно-образовательной, социальной, культурной и других ключевых сферах, дополняющих и усиливающих друг друга. Люди как граждане страны идентифицируют себя не только с конкретным территориальным образованием как таковым, но также с его политической и экономической системами. Они разделяют некоторые общие ценности и цели, методы и средства их достижения, у них – единые образ жизни и социокультурные реальности, история и национальная судьба и т. д. Все это в совокупности и, порождает чувство такой самодостаточности.
Нельзя не упомянуть и следующее, на первый взгляд, парадоксальное обстоятельство. Ирония истории заключается в том, что Советский Союз стал жертвой не только негативных последствий некоторых моментов политики по отношению к нерусским народам, но и собственного позитивного вклада в формирование наций. СССР стал, по сути дела, первой страной в истории, созданной из отдельных этнополитических образований.
В целом Советский Союз был не «плавильным котлом », как США, где множество народов переплавлялись в единую американскую нацию, а, наоборот, своего рода полигоном не только сохранения, но и дальнейшего развития наций. Здесь шел по сути двуединый процесс: с одной стороны, осуществлялся процесс модернизации, приведший к превращению аграрных обществ в аграрно-промышленные и городские; с другой – росли и укреплялись единство и консолидация титульных наций, от которых получили свои названия союзные республики.
Правда, установка на постепенное исчезновение национального начала входила составной частью в социальную, культурную и политическую программу советского руководства. Не случайно, марксизм совершенно справедливо рассматривал национальную идею, чувство национальной идентичности, приверженность национальному интересу как главные препятствия на пути социалистического, пролетарского интернационализма и единой советской государственности.
На месте Российской империи, в которой при определенных условиях вызревали предпосылки для формирования единой российской нации, было создано фактически наднациональное государство, где, с одной стороны, ни один народ по существу не был застрахован от репрессий и насильственного переселения, от подрыва вековых устоев национального образа жизни, национальной истории, а с другой – в рамках союзных республик различные нации и народности пользовались значительнои культурной и политической автономией. К началу перестройки они управлялись влиятельньсми национальными номенклатурными кланами, группировками и даже мафиями, что способствовало подъему в них местного национализма и формированию теневой экономики. При этом этнические меньшинства в ряде республик, особенно Закавказских, подвергались ассимиляции, все возрастающей маргинализации и дискриминации. со стороны титульных наций. Показательно, что наиболее жесткая дискриминация в политике по отношению к языкам малочисленных народов проводилась не в РСФСР в пользу русского языка, а в союзных республиках в пользу языков титульной нации (например, в Грузии не практиковалась письменность на мегрельском и сванском языках, в Азербайджане – на талышском, курдском, лезгин-ском, в Таджикистане – на ягнобском и большинстве памирских языков и т. д.).
Данное обстоятельство помогает понять тот факт, что во многих республиках национальные движения нетитульных народов не имели антирусской направленности, а начались как конфликты национальных меньшинств против титульных наций: армян против азербайджанцев в Нагорном Карабахе, абхазцев, осетин против грузин и т. д.
Разумеется, нельзя отрицать наличия антирусских настроений среди отдельных категорий населения северокавказских республик. Нельзя исключить и попытки силовых решений проблем национального самоопределения тех или иных народов. Более того, кое-кто может выступить с оружием в руках против российского присутствия в регионе. Тем не менее если исходить из кавказских реальностей во всей их совокупности, а не руководствоваться абстрактными схемами, то оказывается, что, напрмер, южные осетины, как и абхазы, могут видеть врага в Грузии и стремиться в Россию, армяне Нагорного Карабаха могут видеть врага в Азербайджане и не возражать против того, чтобы Россия выступала, по крайней мере, в качестве посредника в решении их проблемы.
Аналогичные противоречия и конфликты имеют место и между различными народами Северного Кавказа в составе Российской Федерации. Экономические и территориальные противоречия между Чечней и Дагестаном, Чечней и казаками, Ингушетией и Северной Осетией, Осетией и грузией, лезгинами и Азер-байджаном, Абхазией и Грузией и т. и. делают иллюзоным в обозримой перспективе формирование сколько-нибудь единого жизнеспособного политического или иного государственного образования народов Северного Кавказа вне России и вопреки воле России. Обоснованность этого довода воочию подтверди. бы неожиданно разгоревшийся осетино-ингушский конфликт, который может служить прецедентом и моделью для возможных в будчщем конфликтов (между северокавказскими народами в том числе), если их сумеют склонить на путь перекройки по своему усмотрению национально-государственных границ.
При таком раскладе «кавказская война» может обернуться войной не только и не столько против «общего врага» в лице «Российской империи», сколько войной всех против всех. Как показали осетино-ингушский конфликт и в еще большей степени абхазо-грузинская война, в создавщихся условиях попытки решения проблем вооруженным путем не только обречены на неудачу, но и порождают множество еще более сложных узлов неразрешимых проблем и чреваты тяжелейшими последствиями для всех конфликтующих сторон.
Если вообще теоретически допустить возможность «ухода» России с Северного Кавказа, то нетрудно предположить непредсказуемые и кровавые последствия такого акта для всего региона: когда народы в полной мере осознают, что каждому из них суждено жить в собственном, самостоятельном во всех отношениях государстве, тогда территориальный вопрос выдвинется на передний план уже на качественно новом уровне, в иных координатах измерения и конфликты едва ли удержатся в локальных рамках.
Именно сильная и процветающая Россия может послужить реальным гарантом политической и экономической стабильности и безопасности этих народов и республик.
Рассуждения о сепаратизме, «России регионов» и т. д. строятся, по сути дела, на упрощенном понимании государства (особенно российского) как якобы механического или лоскутного образования, которое можно как угодно перелатывить и перекраивать, разбирать по частям или просто аннулировать по воле тех или иных лиц и организаций. Касаясь вопроса о возможностях и перспективах сепаратизма и формирования новых государственных структур вне и вопреки воле России, нужно учитывать следующее, исторически сложившееся обстоятельство: каждый отдельио взятый народ и каждая отдельно взятая республика иаитеснейшими и неразрывньсми узами связаны с Россией – именно каждая в отдельности, ко не все вместе, не в качестве единого экономического, политического, культурного или иного комплекса. Не случайно получилось и так, что каждая отдельно взятая республика в несравненно большей степени заинтересована в своих связях с Россией в целом, чем в сепаратных связях с входящими в ее состав республиками на индивидуальной или коллективной основе.
Особенно важное значение имеет то, что почти все аспекты и стороны жизни подавляющего большинства народов России к настоящему времени подверглись глубокой трансформации на путях секуляризации (т. е. освобождения от церковного влияния) и модернизации. Они глубоко затронули не только социальные, экономические и политические структуры, но и сам образ жизни, систему ценностей, ориентаций и установок. К концу ХХ в. многосторонние связи, пронизывающие экономические, культурные, образовательные, духовные, политические и иные реальности, стали утвердившимся и необходимым фактором жизни всех без исключения республик и регионов России, и его нельзя ни отменить, ни игнорировать, не задевая и не подрывая жизненные интересы любого народа. Подавляющее большинство народов бесповоротно освоили и интегрировали важнейшие аспекты и атрибуты общероссийского образа жизни.
Проявившееся в некоторых регионах в 60 – 70-х годах пренебрежительное отношение к национальным языкам и культурам имело для большинства из них далеко идущие отрицательные последствия. Наблюдающийся в последние годы заметный всплеск интереса к местным языкам, культурам, истории, традициям у всех без исключения народов России как раз и призван преодолеть эти последствия и не допустить в будущем перекосов в национальной политике. Вместе с тем нельзя не признать, что для подавляющего большинства народов русский язык является не просто языком межнационального общения – он стал вторым родным, а для многих и единственным родным языком (независимо от того, какая политика проводилась в межнациональных отношениях по вопросу о языках).
Данный факт в неизмеримо большей степени верен применительно к народам, населяющим национальные республики самой России.
Русский язык, русская (и шире – общероссийская) культура были и остаются для этих народов и средством, и воротами, и инфраструктурой как для саморазвития, так и для вхождения, интегрирования в мировую цивилизацию, мировую культуру. Более того, реальности таковы, что без русского языка невозможно представить себе ни одну более или менее важную сферу жизни многих регионов страны. Мало кто сможет отрицать, что местные литература и искусство, при всех необходимых здесь оговорках, следуют общероссийским нормам и моделям. Чтобы в полной мере можно было осознать значимость этого факта, скажем больше: русский язык для многих народов стал по существу одной из важнейших несущих конструкций самого образа жизни. К примеру, невозможно представить себе формы и пути перестройки системы образования и науки на сугубо национальных началах и на основе национальных языков вне российской системы образования и науки. Не боясь ошибиться, можно даже сказать, что подобные попытки имели бы, катастрофические последствия для системы образования и науки всех без исключения регионов.
Отмеченные моменты позволяют сделать вывод, что проблему тоталитаризма и распада СССР не следует смешивать с проблемой российской государственности. В отличие от колониальных империй прошлого с их метрополиями, какими были Великобритания, Франция, Испания и другие страны, Россия не была метрополией в общепринятом смысле этого слова, ибо она не эксплуатировала периферийные районы и за их счет не обеспечивала своему населению более высокий уровень жизни; не пользовалась какими бы то ни было преимуществами за счет других советских республик. Более того, если другие республики пользовались какими-никакими, но реальными властными полномочиями и статусом, то властные структурыРСФСР были по сути призрачными, лишенными реальных властных полномочий в решении сколько-нибудь значимых проблем.
Оценивая нынешнее положение, можно сказать, что существует целый комплекс основополагающих интересов и факторов (в равной степени заставляющих объединяться в единое образование все народы России), по сравнению с которыми нынешние разногласия, противоречия конфликты являются второстепенными и со временем несомненно отойдут на второй план. Россия – это вовсе не некий искусственный конгломерат территорий, наций, народностей, этносов, а единый нерасчленимый организм с общим для всех людей жизненным – природным и социальным – пространством. Народы и территории, вошедшие в состав российского государства на разных этапах его формирования, независимо от того, когда и как это произошло – добровольно или насильственным путем, на основе договорных или иных актов, уже в течение длительного времени составляют неразрывные части единого культурно-исторического и политико-экономического пространства.
Россия действительно особая страна. Она огромна не только по географическому протяжению, но и по тому, что вбирает в себя множество народов, этносов, культур, традиций, верований и т. д. Крах тоталитаризма и распад СССР неправомерно рассматривать как прелюдию к расчленению России или прекращению российской государственности. Более того, при определенных условиях происходящие ныне процессы могут стать отправным рубежом государственного и духовного возрождения России, восстановления единого государственного сознания и в то же время возрождения национального самосознания многочисленных населяющих ее народов. Эти два начала не только не противоречат друг другу, не только не исключают, а, наоборот, предполагают друг друга.
Любая национальная идея, по-видимому, представляет собой некоторый сгусток национального сознания, некоторый эталон и ориентир самоидентификации, совокупность ценностей, устремлений, идеалов этноса, его понимания своей истории и своего мести в мире. Что касается русской (может быть, точнее – российской) идеи, то ее сущностное содержание – полинациональность, органическое соединение различных народов, культур, традиций, конфессий и т. д. В этом единстве органически скреплены единые государственность, социокультурная система, единый образ жизни, с одной стороны, и этнонациональный, конфессиональный, национально-культурный плюрализм — с другой.
В самой основе русской идеи лежит и занимает в ней центральное место мысль о соборности, объединении в органическое целое на началах интеграции разных народов, культур и традиций. В русском сознании всегда было сильно стремление к соединению правды-истины с правдой-справедливостью. Важным компонентом этого стремления является идея братства различных людей и народов.
Однако социальное, экономическое, культурное развитие входивших в СССР народов сопровождалось не только закономерным ростом их самосознания, но и, как это ни странно, ростом сепаратизма их лидеров, желанием добиться полного суверенитета и абсолютной свободы, не считаясь с общеисторическими традициями взаимоотношений их народов и регионов, о чем мы только что говорили. В ответ на первые проявления сепаратизма возникла (точнее, усилилась) противоположная национализму тенденция ускоренными темпами вести интеграционные процессы, не всегда принимая во внимание национальньы интересы, специфику национальных традиций, культур, законное право наций на самоопределение и т. д.
Вот почему со всей настойчивостью на передний план российской политики сегодня выдвигается императивный вопрос: как соотнести принцип государственной целостности с устремлением входящих в него народов к самоопределению? Перед Россией стоит архисложная двуединая задача: с одной стороны, сохранить свою целостность, а с другой – не допустить при этом ущемления интересов республик, автономий, краев и областей. Но каков оптимальный для России путь достижения данной им-перативной цели? В силу российской специфики и в контексте развернувшихся ныне споров и дискуссий о перспективах сохранения целостности страны в число первоочередных выдвинулась проблема территориально-государственного устройства.
Любое государственное устройство включает в себя территориально-политическую организацию, которая, в свою очередь, охватывает принципы и механизмы взаимодействия и взаимоотношений между центральными и местными органами государственной власти. В реальной жизни эти принципы и механизмы выражаются в унитаризме, федерализме и конфедерализме. При анализе и оценке перспектив российской государственности необходимо учесть как достоинства, так и недостатки всех трех типов политико-территори-ального устройства государства.
Как показал опыт тоталитарной системы в нашей стране, унитаризм при всех его достоинствах не способен в полной мере учитывать многообразие региональных, национально-культурных, традиционалистских, социально-экономических, политико-культурных, социально-психологических и других особенностей. А это всегда чревато непредсказуемыми широкомасштабными негативными последствиями для российской государственности. Для России одинаково неприемлемы как сохранение жесткого унитарызма с характерным для него диктатом центра, так и крен в сторону той или иной формы конфедерализма. Для российских реальностей оптимальным представляется путь федеративного переустройства централизованного унитарного государства.
Join Us On Telegram @rubyskynews
Apply any time of year for Internships/ Scholarships
